В 1977 году вскоре после завершения восстановления дворцово-паркового ансамбля в Павловске под Петербургом мы стояли в огромной очереди перед входом во дворец. Чуть поодаль пожилой человек вещал в мегафон: «Дворец, конечно, красив, но таких в Питере немало, а вот парк у нас уникальный. Не теряйте времени в очереди, идите на прогулку в парк!» Мы пошли и не пожалели. Вспомнились стихи В.М.Жуковского о Павловском парке:

Иду под рощею излучистой тропой;
Что шаг, то новая в моих глазах картина;
То вдруг сквозь рощу древ мелькнет передо мной
Как в дымке светлая долина.

Эти строки можно с полным правом отнести к нашему милому Кадриоргу, особенно в эту пору, когда он, несмотря на все каверзы нынешней весны, стремительно зеленеет.

Почти у каждого города есть свой главный сад или парк. Когда мы говорим «Петербург», то в памяти возникают скульптуры и знаменитая решетка Летнего сада, столица Австрии вызывает в нашей памяти Венский лес, Париж — Версаль. Наконец, наш Кадриорг. Хотя в каждом из этих городов есть другие сады и парки.

В прошлом году летом исполнилось 280 лет Кадриоргу, и «книга памяти» старого парка необычайно обширна. Слишком много видели его древние дубы и каштаны, липы и вязы, слишком значительный след он оставил в истории людей и культуры. Много незримых следов, которые никогда не сотрутся, хранят аллеи Кадриорга. По ним ходили царь Петр и князь Меншиков, Державин и Фонвизин, Флеминг и Коцебу, Лист и Чайковский, Тютчев и Вяземский, императрицы Елизавета Петровна и Екатерина Великая, все Николаи и Александры, Тургенев и Достоевский, Александр Блок и Игорь-Северянин, Карл Роберт Якобсон и Фельман, Эдуард Вильде и Таммсааре, Келер и Вейценберг, Густав Эрнесакс и… Трудно, пожалуй, невозможно сказать, кого из тех, кто принадлежал к художественным, интеллектуальным кругам России и Эстонии, да и Европы, не видел Кадриорг. Сколько под кронами его деревьев родилось идей, звуков, поэтических строк. Кто знает, сколько было передумано дум и возникло самых удивительных замыслов.

Да и сам парк — дитя замысла. Евангелие от Иоанна начинается фразой: «Вначале было слово…», и все-таки вначале была мысль, потом слово, затем дело. И как многое другое, в петровскую эпоху этот парк родился по мысли и воле неугомонного царя.

Муза истории Клио капризна, но чаще покорна. И сегодня, как, впрочем, во все времена, ее перелицовывают и просеивают, выбирая из истории или темные, или светлые факты. Кому что надобно и выгодно. Рассматривают и оценивают их с позиций и понятий своего времени, а то и момента. История жизни и деяний Петра Великого не исключение. Но есть в истории народов и выдающихся личностей непреходящее. Это то, что они на века оставили людям.

Петр I оставил Эстонии, Таллинну, всем, кто живет в этой стране, в этом городе Кадриорг!

280 лет! Для парка это много, очень много. Ведь каждый сад — живой организм, и время оставляет на нем неизгладимый след, как на всем живом. Кадриорг — один из садов петровского времени, а они вошли в историю европейского садово-паркового искусства своим бесспорным своеобразием. Их, этих петровских парков, осталось немного, но и те, что сохранились, видоизменены временем, прежде всего в своем зеленном уборе. Старые деревья разрослись и изменили в какой-то мере первоначальный облик парка и, если хотите, мемориальное, этическое значение.

Да, каждый сад — живой организм, с годами приобретающий новые качества, новые черты, и с этим нельзя не считаться. Мало того, живя вместе с людьми, для людей, старый парк приобретает свою историю, свою память. Сады и парки растут и развиваются столетиями, и их нельзя приравнивать к произведениям, созданным одним художником, одним творцом, их даже нельзя считать созданиями того или иного вида искусства садоводов или архитекторов. Сады — это синтез разнообразной и многовременной отложившейся в них культуры.

И хотя на месте салона, что располагался вдоль современной улицы Я.Поска, сейчас стоят обывательские дома, музыкальные вечера с участием Листа, Рихарда Штрауса, братьев Виельгорских, Глинки и многих других, которые проходили в этом салоне, оставили свой след в истории музыкальной культуры. Оставил след и первый праздник песни. Нет, не тот, что был в Тарту в 1869 году, а на 12 лет раньше, когда в Кадриорге неподалеку от Екатерининского дворца построили специально для музыкального фестиваля, как тогда говорили, «кристальный дворец», вмещавший 2000 человек. В празднике песен и музыки в июне-июле 1857 года приняли участие более 500 человек, в том числе и любители пения из Петербурга и Хельсинки.

Модный курорт XIX века привлекал в Кадриорг столичную знать и иностранных гостей. «Въехав в… форштат (предместье города — Л.С.), я вообразил себя в Петергофе в день праздника, — пишет в своих путевых заметках о посещении Ревеля в 1827 году писатель П.П.Свиньин, — ибо весь это форшат занимается большею частью фамилиями приезжающих в Ревель для пользования (лечения — Л.С.) морскими банями».

Кадриорг связан со становлением и развитием эстонской культуры. Здесь жили и работали Карл Якобсон, Антон Хансен-Таммсааре, Эдуард Вильде, Густав Эрнесакс, там же, напротив Домика Петра I, была недавно частично сгоревшая мастерская скульптора Яана Коорта.

Нет, Кадриорг не просто парк, а громадный, постепенно создававшийся комплекс, в котором садовое искусство, откорректированное природой, соединено с исторической памятью, и это придaет парку мемориальный характер, в котором объекты охраны — не только дворец, старые здания, пруды и фонтаны, но и старые деревья, ибо они тоже своего рода «мемориальные объекты». Это «достоверные свидетели» людей и событий, и их по мере возможности нужно сохранять, чтобы не разрушать облик и стиль парка, создававшийся в течение трех веков.

Сейчас в парке в стадии завершения работы по реставрации Екатерининского дворца, воссозданию участка петровского регулярного парка с партерными цветниками за зданием дворца, восстановлению фонтанов…

Очень точно сказал когда-то художник и историк искусства Гробарь: «…реставрация занятие не невинное, а крайне опасное и вынужденное, и ее нельзя проводить ради самой реставрации, а только как сохранение, спасение памятника». И те, кто сегодня приводит в порядок старый Кадриорг, должны помнить, что судить их будут Бог, потомки, да еще птицы и белки. Где они, милые Микки? Что-то неладно в нашем житье-бытье, если исчезли белки. А сколько птичьих гнезд погибло при работах по расчистке парка от старых деревьев и кустарников.

Когда бываешь сегодня в Кадриорге, возникает двоякое чувство радости и грусти. Радости, ибо нет сомнения — парк хорошеет, благоустраивается, приобретает ухоженный облик; грусти — от потери чего-то неуловимого, может быть, той легкой запущенности, что делал его человечным, уютным и, если хотите, более близким к природе. Впрочем, это относится к области эмоций, как говорили англичане, «чувствительности садов», а Кадриорг, как и любой сад, — живой организм, с годами приобретающий новые качества, новые черты, и с этим нельзя не считаться.

Леонид Сурков

«Молодёжь Эстонии»

Related posts

• «Во времени живя, Мы времени не знаем…»
• Шагреневая кожа Кадриорга
• Сокровища искусства и добра
• Топ-десятка таллинских фонтанов
• Дворцовый садовник Кадриорга
• Стадионы Таллина
• Путешествие длиной в век
• Топ-десятка таллиннских часов
• «Гляжу ль на дуб уединенный…»
• Весна в Кадриорге

Постоянный адрес статьи: http://tallinn.cold-time.com/?p=2549