У каждого города – свой гастрономический портрет. Нежин хрустит на зубах знаменитыми огурцами, Астрахань – сахарным ломтем арбуза. Тула отдается пряничной сладостью. Москва, помимо всего прочего, славна калачами. Таллинн – это, конечно же, килька.

Консервы старые. Килька

В том, что среди вкусовых ассоциаций к имени эстонской столицы килька стоит на первом месте, вряд ли стоит сомневаться. Во времена не столь далекие с ней, пожалуй, мог конкурировать лишь вязкий, словно микстура, алкогольный напиток, благодаря которому большинство жителей постсоветского пространства твердо усвоили значение эстонского слова «vana». Впрочем, и знаменитый ликер – не конкурент: ему-то едва исполнилось полвека, а словосочетание «ревельские кильки» прочно существует в русском языке вот уже третье столетие подряд. А рецептурой своей таллиннский деликатес уходит во времена куда как более далекие….

Себе и гостям

Засолка рыбы широко практиковалась в средние века по всей Европе, и Таллинн наверняка не был тут исключением. Ну, а рыбу на таллиннском рейде ловили всегда: не зря ведь одно из городских предместий с незапамятных времен зовется Каламая – Рыбный дом!

Впрочем, история кильки в средневековом Таллинне еще ждет своего исследования. Пока же старейшие сведения об этой рыбешке датируются временами шведского господства на балтийских берегах. Немецкий дипломат Ганс-Мориц Айрман, посетивший город в середине XVII столетия, упоминает об этой рыбешке в своем путевом дневнике, пользуясь, правда, ее немецким названием – штермлинг. И не только упоминает, но и дает самую лестную рекомендацию: «Ей нельзя пресытиться, ибо их можно на все лады парить, варить, жарить, а также сушить или солить и вкушать через годы». Нет сомнений, что все перечисленные рецепты были у горожан популярны. Подтверждение тому — записанная пунктуальным Айрманом местная поговорка: «Если б для нас штермлинги не нарождались, то мы, шведы, бы пропали».

Упования шведов не сбылись: килька в Таллиннской бухте, надо полагать, ловилась не хуже, чем прежде, но в 1710 году шведскому владычеству в городе, да и во всех балтийских провинциях пришел конец. Сведения о популярной у горожан рыбешке, кажется, снова исчезают, лишь мелькнув в историческом анекдоте, утверждающем, будто бы именно на приеме в здешней ратуше Петр I впервые в жизни лакомится килькой и влюбляется в немудреный деликатес навсегда.

Гарантировать достоверность этого эпизода из жизни первого российского императора так же сложно, как и опровергнуть. Известно другое – с той поры, как в 1772 году в Таллинне возобновляется выход газеты, ее раздел объявлений заполняют известия о том, что по тому или иному адресу «с радостью предлагают заготовленную кильку». Причем продукцию свою предлагают как лавочники и рыбаки, так и частные лица. Последние составляли серьезную конкуренцию: путешественники отмечают, что лучшую кильку в городе следует покупать у обедневших вдов. Покупателей вовсе не отпугивало, что вместе с консервированием те же самые вдовы занимались делами, от кулинарии весьма далекими: одно из газетных объявлений тех лет без обиняков заявляет: «Продаю хорошо засоленные кильки и принимаю заказы на омовение и обряжение покойников»…

Взаимный обмен

Кто бы ни занимался заготовлением кильки в Таллинне двухсотпятидесятилетней давности, и какими бы рецептами он при этом ни пользовался, дело это, по сути своей, оставалось внутригородским, известным лишь небольшому числу гостей города. Перелом наступил на пороге XIX столетия, когда рыболовство в главном городе Эстляндской губернии перешло в руки выходцев из российской глубинки.

Сложно сказать с уверенностью, что именно побудило уроженцев северо-западных частей России отправиться на промысел за сотни верст от родных мест. Нельзя назвать и год, когда они достигли Таллинна. Во всяком случае, автор изданного в 1840 году «Путешествия в Ревель и Гельсингфорс» пишет о русских рыбаках на таллиннском рейде как о чем-то само собой разумеющемся: «Вечером я был на месте рыбной ловли.… Там я нашел осташковского рыбака, который вот уже 25 лет приходит в Ревель на рыбный промысел». Кое-какие секреты мастерства рыбак перед петербургским туристом раскрыл: поведал, что «счастье ловли» килек зависит не столько от погоды, сколько от температуры воды, и по осени они наполняют рыбой целые лодки.

Рыболовный промысел в Таллиннской бухте был для осташковцев делом сезонным. Стоило морю вскрыться ото льда, как они появлялись близ городской гавани. Встречались одиночки, но чаще шли основательно, артелями, привозя с собой собственные, неведомые местным жителям снасти. По окончании сезона они зачастую продавали снасти таллиннским рыбакам – ну не тащить же их, потрепанных морем, назад домой, в самом деле! Не будет преувеличением сказать, что именно русские внесли самый большой вклад в развитие рыболовства в Эстонии, относительно XIX века это бесспорно. Эстонцы же, в свою очередь, обогатили русский язык названиями рыб: и вимба, и сиг, и, конечно же, наша героиня килька имеют в основе своего названия финноугорское происхождение.

Банка с двуглавым орлом

Путь таллиннского морепродукта на невские берега проследить несложно. Вопрос же, кто именно завез его в столицу, остается открытым. Но кто бы им ни был, очень скоро петербургский рынок становится основным потребителем кильки. Уже в 1826 году туда из Таллинна было отправлено ни много ни мало сорок тысяч бочонков соленой и маринованной рыбы. В угоду столичным гурманам к традиционным перцу и лавровому листу начали добавлять корицу, гвоздику, имбирь, цветы муската, кориандр, кардамон – всего вплоть до двенадцати ингредиентов.

Малахов, Дёмин, Костин, Суматиков – вот имена «килечных королей» XIX века, чья слава гремела далеко за пределами Эстляндской губернии. Справедливости ради следует заметить, что соперничали с ними фирмы, принадлежавшие эстонцам и немцам, но превзойти российских уроженцев им так и не удалось. Как минимум одна из перечисленных фамилий на слуху у таллиннцев и поныне. Хотя и в несколько измененном виде: название разместившегося в Старом городе торгового центра Demini известно, пожалуй, всем. Трудно, конечно, разглядеть на пышном, «петербургском» фасаде стоящего на углу улиц Виру и Вене дома закрепленную между первым и вторым этажами плиту с написанным латинскими буквами именем давнишнего домовладельца – Basilio Demin. Еще сложнее распознать в нем петербургского купца Василия Дёмина.

Перебравшись в Таллинн, он открыл здесь магазин колониальных товаров, но очень скоро его внимание переключается на кильку. За изготовленные им консервы Василий Дёмин в 1898 году получает серебряную медаль на выставке в Москве. Пятнадцать лет спустя он уже помещает на консервных этикетках целый ряд больших и малых золотых медалей, заслуженных его продукцией на выставках и ярмарках в Баден-Бадене, Берлине, Данциге, Любеке, Суэце.…Числился Дёмин и поставщиком царского двора. Те же, кому украшенная этикеткой с двуглавым орлом банка была не по карману как в России, так и за рубежом, зачастую покупали подделки знаменитых консервов. Их, разумеется нелегально, производили не только в Риге, но и в прибрежных городках прусского побережья – это ли не лучшее свидетельство признания и славы предприятия и его владельца?!

Павел Малахов – еще один «килечный король» былого Ревеля. Известен он был не только в качестве производителя готовой продукции, но и в роли поставщика сырья для консервных фабрик. Пришедший некогда, как и многие другие, все из того же Осташкова, он считается первым, применившим в Таллиннской бухте лов неводом. Умевших обращаться с новомодной снастью было в середине XIX века в здешних краях немного, а потому в свою артель Малахов отбирал только самых проверенных людей. Критерием отбора был… аппетит: желающему присоединиться к делу Малахов предлагал в один присест съесть пять фунтов хлеба. Пить при этом не позволялось, а ведь пять фунтов – это поболее двух современных кило. Не все справлялись с кушаньем, и хозяин артели безжалостно отказывал им: если не смог осилить еду, то и тянуть невод тебе уж явно будет не по силам!

Верный дедовским заветам, Малахов вовсе не был ретроградом и стремился шагать в ногу с прогрессом: он впервые применил в нынешних эстонских водах ловлю рыбы тралом. Закидывать его не только с рыбацкого баркаса, но и с парусной шхуны было невозможно, а потому он спроектировал и выстроил первый в наших краях траулер. Для рубежа веков двухмачтовый цельнометаллический корабль водоизмещением около трехсот тонн, оснащенный винтом и паровым двигателем, являлся последним словом техники.

Судно нарекли «Николай», и название это стало известно за тысячи километров от берегов Балтики: за треской на нем ходили даже в водах Северного Ледовитого океана. Переименованный после 1917 года в «Сааремаа», траулер продолжал свои походы и под флагом независимой Эстонской Республики. Предприятие к тому времени уже перешло в руки детей Павла Малахова, родившихся у него в браке с уроженкой острова Найссаар. Полные рыбных ящиков грузовики с фамилией Malahhov на борту встречаются на фотографиях района Каламая в межвоенные десятилетия. Если верить тогдашней рекламе, таллиннская килька поставлялась в те годы не только в европейские страны и СССР, но даже в ЮАР и подмандатную Палестину.

* * *

Хотя изданный в последней четверти позапрошлого века «Русский энциклопедический словарь» и заявляет, что лучшая в мире килька заготавливается в немецком Гутхольмене, автор той же статьи в следующем предложении вынужден признать: «Наибольшей популярностью у нас пользуется все же килька ревельская». Косвенным подтверждением этой популярности является статья из довоенной эстонской энциклопедии – согласно ей, на внутрироссийский рынок консервов с этикеткой «Ревельская килька» из Эстляндии и Лифляндии поставлялось до революции на сумму вплоть до трех миллиардов золотых рублей в год! Прибавьте к этому еще пятьдесят тысяч консервных банок, проданных в Германию через один только Палдиский порт…

Торговый знак «Tallinna kilud» существует, официально зарегистрированный, и в наши дни. И силуэт Старого города, как и сотню лет назад, встает на этикетках одноименных консервов. Только вот никаких воспоминаний о тех, кто превратил таллиннские кильки во всемирно известный продукт, они на себе не несут. Молчит о них и экспозиция в посвященном рыболовству разделе Таллиннского морского музея, и посетитель, обративший внимание на образцы старинных жестяных банок, даже и не догадается, что продукт этот стал гастрономическим символом Таллинна во многом благодаря русским купцам и предпринимателям.

А потому, кладя на ломоть черного хлеба выпотрошенную рыбью тушку, покупая в подарок иностранным гостям банку таллиннских килек или проходя мимо торгового центра Demini – остановитесь на миг. И вспомните хотя бы одного из тех, кто не только оставил след в истории рыболовства нашей страны, но и добавил во вкусовую гамму популярных консервов собственный, почти неуловимый ныне русский привкус.

Йосеф Кац

«Молодёжь Эстонии»

Related posts

• Комоды, корабли и головка сыра: «архитектурный карнавал» Таллинна
• За что Таллинн Килькоградом прозвали: таллиннским килькам посвятили выставку
• Истории осеннего топонима: прошлое и настоящее улицы Сюгизе в Таллине
• Георг Каск, капитан и траулер: две достойные даты
• Пыхья-Таллинн: интересные факты из прошлого
• Йосеф Кац: В десятке лучших!
• Музей в доме кастеляна
• Как Петр I в Ревеле мызы покупал
• Таллинн: прощание с Петром Первым
• О Петре Великом «pro et contra»: штрихи к портрету императора.