19 июля 1980 года ровно в 16.22 в Таллинне, в устье реки Пирита, вспыхнул Олимпийский огонь. Парусная регата ХХII Олимпийских игр длилась десять дней. На трех дистанциях — «Альфа», «Браво» и «Чарли» — в шести классах яхт спор за олимпийские медали вели83 яхты и 154 спортсмена.

Это начиналось так…

Таллинн стал готовиться к этому дню с 23 октября 1974 года, когда в Вене на сессии Международного Олимпийского комитета решили, что местом проведения ХХII Олимпийских игр станет Москва, а Олимпийская парусная регата этих Игр пройдет в Таллинне. Подготовка велась с подлинно советским размахом, благодаря регате Таллинн получил крупные новостройки — современный Парусный центр, Дворец культуры и спорта, который никто и никогда не именовал официально, а сразу стали называть Linnahall, гостиницу «Олимпия», новый аэровокзал, новое здание городского почтамта, новый мост через реку Пирита, автоматическую телефонную станцию… А еще к этой дате были проведены масштабные работы по реставрации Старого города и общегородской косметический ремонт.

К 1980 году, непосредственно к Олимпиаде, политическая обстановка в мире сильно изменилась — Советский Союз ввел в Афганистан «ограниченный воинский контингент», и ряд стран в знак протеста отказались от участия в Московской Олимпиаде, а значит, и в парусной регате. ХХII Олимпийские игры прошли без участия спортсменов США, Федеративной Республики Германия…

Вот как вспоминает некоторые закулисные подробности член Оргкомитета Московской Олимпиады Андрей Кислов:

«Первое приглашение посетить Москву и Таллинн для ознакомления с подготовкой к Олимпиаде и регате было направлено Беппе Кроче — президенту ИЯРУ и Найджелу Хаккингу — генеральному секретарю парусного союза.

Беппе Кроче был большим дипломатом, умело лавировавшим в любых политических бурях… Но, будучи крайне осторожным, он отказался от первой, почти ритуальной, поездки в Страну Советов, направив на разведку своих верных оруженосцев: Джонатана Джансона — вице-президента ИЯРУ и Найджела Хаккинга. Оба они англичане, и, надо отдать должное, — в парусном спорте специалисты высочайшего класса.

…К нашему приезду в Таллинне все было готово… Проверявшие из Великобритании были явно довольны. Они фактически не выставили нам дополнительных требований, хлопоча более о сохранении удивительно красивого ландшафта Пирита. Джонатан искренне сетовал по поводу каждого спиленного дерева, требуя от строителей и архитекторов поиска приемлемого решения, дабы избежать уничтожения строителями вековых деревьев…

Визит в Таллинн можно было считать проведенным блестяще. Оставалось вернуться в Москву и подписать итоговый протокол. Но тут возникла загвоздка. В подготовленный и, в принципе, согласованный протокол представители Международного управления Спорткомитета СССР просили включить дополнительную строку. В ней говорилось, что «обе стороны поддерживают подписанную в Хельсинки известную декларацию». Джонатан и Хаккинг были категорически против, справедливо объясняя мне, что ИЯРУ не политическая организация и они не знают, о чем говорилось в Хельсинки и что там записано в декларации… Но я был молод, напорист, моя карьера только начиналась в ИЯРУ, и пришлось пойти на хитрость. Последний ланч перед отъездом в аэропорт Шереметьево был организован в варьете «Голубое небо». Оно располагалось в центральной гостинице «Интурист» на ул.Горького, буквально в 300 м от Красной площади. Зная, что в то время наш сервис далеко отставал от западного, я подошел к метрдотелю и объяснил следующую задачу: «Мы должны покинуть ресторан точно в установленное время, так как выезжаем в аэропорт, а времени у нас остается мало. Сейчас мы сделаем заказ, а вы обслужите нас на высоком европейском уровне. Но есть одна просьба — сначала вы принесете только «Столичную» со льдом, и больше ничего. Затем, когда я начну вас ругать за задержку заказа, вы молниеносно принесете все яства».

В заказ, конечно, были включены и традиционные блины с черной икрой. Расчет был прост. Я уже изучил привычку иностранцев пить нашу водку. В отличие от нас они никогда не выпивают сразу полную рюмку. Но зато, когда вы хотите долить и сказать новый тост, они допивают остаток.

Так и вышло. Разлив по первой и предложив тост «за дружбу», мы выпили. Закуски не было. Я повторил тост второй и третий раз, а затем только «начал ругаться». Мои гости повеселели, особенно увидев полюбившуюся им русскую кухню. Официанты суетились вокруг нас. Мы «простили» им начальное недоразумение и в отличном настроении уехали в аэропорт.

Времени действительно не оставалось, и уже перед входом в таможенный зал я робко еще раз предложил подписать наше коммюнике. Джонатан рассмеялся и подписал. Затем протокол подписал и Хаккинг. Больше я ни разу не прибегал к подобным «хитростям». Дело было сделано, но мне было немножечко стыдно», — пишет он в своих воспоминаниях, опубликованных в газете «Яхтинг в России».

Как это было

Закулисье закулисьем, но Олимпиада, в первую очередь, это праздник для спортсменов, болельщиков и всех горожан. Уверена, что все, кто был в эти дни в Москве и Таллинне, запомнили эти Игры не только и не столько по спортивным достижениям, которые сохранились в сухих строках официальных протоколов, но ни с чем не сравнимой атмосферой. И еще — горьким известием о смерти Владимира Высоцкого.

Но самое главное — Москва и Таллинн на время Олимпиады стали «закрытыми» городами, то есть сюда не имеющие эстонской прописки не могли приехать без специального разрешения, даже родные и близкие.

Поэтому город был полупустой, и по его преображенным улицам гуляли сами таллиннцы. Можно было свободно попасть в кафе или ресторан, зайти в магазин и просто погулять по чистым узким улочкам…

А в магазинах… Словно с экрана полузапрещенного финского телевидения шагнули к нам бытовые достижения западного образа жизни. Сегодня сложно себе это представить, но «Кока-колу», крохотные красивые упаковки с сахаром, джемами, маслом, медом, запечатанные в пластик нарезанные колбасы, сыр, ветчину и многое другое — все это мы впервые увидели у себя дома только в 1980 году.

О, спорт! Ты — мир!

Символом Московской Олимпиады был олимпийский Мишка, а у Таллиннской регаты был свой символ — тюлененок Вигри, и на церемонии открытия регаты эстонскими хореографами был придуман чудесный танец для Мишки и Вигри, который исполняли дети. Церемония открытия была необыкновенно красочной — впрочем, ее моменты можно увидеть в фильме «Таллинн 80», который был снят режиссером Андресом Сеэтом по сценарию Валентина Куйка и который, хотелось бы надеяться, будет в эти дни показан по телевидению. Кстати, как это заведено у Сеэта, фильм снят не впрямую, не пафосно и не лакокрасочно, мол, вот огонь, вот церемония, вот соревнования, а объемно: вот так готовились, так строили, так репетировали, так праздновали, так гонялись, так спорили… Особое впечатление производит эпизод, в котором репетируется церемония награждения: девочки с наградными подушечками передают их тому, кто будет вручать, а на пьедестале вместо спортсменов стоят матросики и, сняв бескозырки, склоняют стриженые затылки, подставляя шею под наградную ленту… Все всегда репетируют церемонии, но только Андрес Сеэт смог сделать из репетиции полноценный эпизод картины…

Вспоминает Андрес Сеэт:

Режиссер Андрес Сеэт.

Съемки мы начали примерно за месяц до открытия Олимпиады и очень тщательно следили за всеми приготовлениями. А потом поехали встречать Олимпийский огонь на границу. Как мы туда прорывались — отдельная история, в советское время погранзона — это вам не шутки, особенно во время Олимпиады, когда все стояли на ушах — и милиция, и КГБ, и военные. Наша съемочная группа ехала на машине. К счастью, специальная колонна таксопарка выделила нам черную «Волгу», которая считалась представительской машиной, что нам сильно помогло. Чем ближе к границе, тем строже проверка, тем медленнее мы ехали. Наконец, я понял, что мы к моменту передачи огня такими темпами не успеем, а допустить это было никак невозможно. И говорю шоферу: «Включай фары (а тогда днем никто с включенными фарами не ездил) и гони на всех парах». На постах нам стали честь отдавать, а на одном затормозили. Помог один прием, который я подсмотрел у знакомого директора фильма на Дальнем Востоке: когда прилетала какая-то группа, скажем, из Хабаровска и такси как всегда не было, он звонил в обком или горком партии и усталым голосом говорил: «Это Павлов говорит. Пришлите машину на вокзал». Действовало безотказно, и почему-то именно фамилия Павлов разных официальных лиц просто гипнотизировала. И вот я милицейскому посту, который нас тормознул, утомленно задаю вопрос: «Павлов уже проехал?». Никак нет, говорят, и честь отдают. Мы проехали, и каждый пост уже думал, что нас проверили на предыдущем. В общем, успели, и оператор Коля Шарубин снял на границе церемонию передачи Олимпийского огня.- Парусный спорт для кино не очень выгодный материал: во время регаты близко к яхтам не подпускают, крупный план не возьмешь, яхты уходят в море, приходят с моря… Ну, сколько таких планов можно в картину включить? В нашей группе было шесть операторов, каждый день распределяли, что кто снимает, и с утра до вечера все болтались в Таллиннском заливе. Трудная была работа. Что же касается фильма, то выкрутились мы с Валентином Куйком только за счет того, что снимали подготовительный период. В советских условиях это было очень смешно — так торопились, что красили дома даже в дождь (потом краска стала быстро сползать), «потемкинские деревни» были развернуты во всю ширь. Хотя, конечно, сделано было немало, и город в целом сильно выиграл. Все эти кадры — и перекопанный город, и репетиции, и неразбериха — в фильм вошли, и когда картину принимал председатель Оргкомитета Парусной Олимпийской регаты Арнольд Грен, он сказал, что ставит нам «троечку» — наверное, именно из-за некоторой ироничности интонации.

У нас были оформлены аккредитационные карточки, по которым съемочную группу пускали везде. Впервые в советское время не только западные журналисты, но и мы по этим карточкам могли ходить повсюду и безо всяких очередей — даже в ресторан гостиницы «Виру» и в специальный буфет, и в специальные магазины… Доходило до анекдотов — наши раскупили все пять сортов импортных презервативов в пиритаской аптеке: раз дают — надо брать. Автомат, выдающий в пресс-центре «Кока-колу», работал без остановки — уже из ушей текло, а все пили — впервые попробовали вкус «буржуазного» напитка. Много было всяких смешных и нелепых моментов, в закрытой стране глоток свободы ценился высоко, а кусочек западной жизни, принесенный Олимпиадой, был настоящим глотком свободы. Отсюда и все нелепости.

А картина, насколько помню, в результате смонтировалась довольно легко, удалось уйти от монотонности, хотя снимать парусные гонки, повторю, было очень трудно. Сюжетом, держащим картину, стал путь Олимпийского огня, с момента, как его зажгли на Олимпе (естественно, этот момент был запечатлен на фото). Огонь приближается к Москве и Таллинну, а в это время происходит вот что: ремонт, стройки, ну, и так далее. Кинематографически и зрительно это оказалось гораздо более выразительным, чем строгая хроника соревнований. Сам я поставил бы этой картине «четверку» — это все-таки был заказной фильм, и должны были присутствовать обязательные официальные моменты. Но в целом я им доволен. Думаю, что и лет через пятьдесят он будет иметь свою ценность.

Рядом с огнем

Среди тех, кто снимал картину «Таллинн 80», был наш, «молодежкинский», Николай Шарубин, который вплоть до закрытия «Таллиннфильма» работал на студии кинооператором. Ему досталась особая роль — он снимал саму церемонию передачи Олимпийского огня на границе Румынии и Союза.

Вспоминает Николай Шарубин:

Как не использовать уникальную возможность — постоять рядом с зажженным Олимпийским огнем. Кинооператор Николай Шарубин на съемках фильма «Таллинн 80».

В Олимпийском центре был оборудован пресс-центр для журналистов, там для нас тоже многое было впервые: фирма Nikon наладила полный сервис — можно было бесплатно отремонтировать любую камеру чуть ли не с нуля, да еще бесплатно же давали какие-то шапочки, кепочки, куртки… Таллиннские фотографы, работавшие на Олимпиаде, потом щеголяли во всем этом много лет.- Есть в Молдавии такой городок Леушене, где проходила граница. Передача огня состоялась на мосту — с одной стороны подбегал бегун с факелом и передавал огонь спортсмену, который подбегал с другой стороны. Вот для того, чтобы этот момент заснять, мне пришлось в прямом смысле слова стоять в двух государствах сразу — одной ногой в Румынии, другой в Молдавии. Представляешь, как мы получали специальное разрешение на такую съемку? А самое сильное впечатление — когда наша съемочная бригада сопровождала Олимпийский огонь из Москвы в Таллинн. Его перевозят в специальных лампах. Их две, на всякий случай — мало ли какие неожиданности, а подлинный огонь, зажженный на Олимпе, нужно сохранить во чтобы то ни стало, не спичкой же факел утром зажигать! И вот вообрази — ночь, в спецвагоне, на столике в самом обыкновенном купе, стоят две такие особенные лампы, горят живым огнем — и никто из сопровождающих спать не может. На каждой станции а Эстонии этот огонь встречали много людей, и одну лампу бережно выносили из вагона, и все на нее смотрели, как на чудо. А на всех переездах путь охраняли военные: выглянешь в окно, а они там стоят, как столбики… Вообще, конечно, нужно было иметь терпение и веру Андреса Сеэта в то, что картина обязательно получится, ведь он начал снимать задолго до официального открытия Олимпиады, ловил моменты, которые в конце концов придали фильму свой неповторимый поворот… А еще я тогда впервые увидел, как работают западные журналисты: они очень четко секли тотальный военно-милицейский контроль, когда без разрешения никуда не ступить ни шагу… Один фотограф , например, попросил победителя гонки подойти к пирсу, где стояли яхты, огражденные сеткой и милицейским кордоном, и так элегантно снял его вместе с медалями — не на пьедестале, а на фоне людей в форме. Символ такой — Олимпиада под военным присмотром…

Снимать было трудно — к яхте нельзя было приближаться ни с воздуха, ни с воды, дистанция должна была сохраняться не менее 300 метров. Как хочешь, так и крутись, снимай с пляшущей палубы сопровождающего катера (кстати, лоцманских катеров не хватало, использовали пограничные), без стабилизатора для камеры… Счастьем было попасть на спасательный надувной катер — они более верткие, и вариантов получалось больше. Но каждый игровой момент ловился с большим трудом. У операторов была связь — тоже впервые получили «уоки-токи», чтобы как-то координировать съемки, и каждый оператор во время соревнований «вел» свою яхту, что в этом мельтешении было чрезвычайно сложно…

Вообще приключений, конечно, было немало, препятствий пришлось преодолеть несчетное число, но главное — нам выпал единственный шанс в жизни снимать Олимпиаду и сопровождать Олимпийский огонь.

Этэри Кекелидзе

«Молодёжь Эстонии»

Related posts

• Дельтаплан Валеры Леонтьева над Таллином! Восьмидесятые.
• История гостиницы «Виру» в советское время
• ФИЛЬМ «PAREM ÜKS KORD NÄHA» TALLINNFILM 1980 — ГОРОД, КОТОРОГО НЕТ. ИГОРЬ КОРНЕЛЮК «ЛУЧШЕ, ОДИН РАЗ УВИДЕТЬ»
• Таллин. Весна 1980 года.
• Таллин 1980: под звездой Олимпиады
• «Реально Старый Таллин» Коллекции Бориса Горского
• Стадионы Таллина
• Мост над пересохшей рекой: Еще раз о таллинском Горхолле.
• «Стена снаружи, изобилие — внутри»: прощаясь с магазином «Турист» в Таллине
• Его звали Вигри

Постоянный адрес статьи: http://tallinn.cold-time.com/?p=2665