Подпись автора на картине — вещь общераспространенная. На постро­енных зданиях архитекторы расписываются куда как реже. Один из примеров подобного «автографа» можно отыскать на фасаде доходного дома, построенного в 1925 году на таллиннской улице Валли. На уровне второго этажа и по сей день можно разглядеть доломитовую плиту с надписью: A. Wladovsky.
Столичный масштаб
«Роман» выпускника петербургской Академии художеств с нынешней Эстонией начался еще в царское время. Родившийся в 1876 году в семье преподавателя столичного коммерческого училища Александр

Александр Владовский.

Игнатьевич Владовский принял пост архитектора «Кренгольмской мануфактуры» в возрасте тридцати двух лет. За плечами у него было несколько работ в Санкт-Петербурге, одной из которых — особняку Н. Безобразова — престижный архитектурный журнал «Зодчий» посвятил отдельный выпуск. «Кренгольмские» постройки архитектора — прежде всего комп­лекс фабричной больницы — чудом пережили Вторую мировую войну и по сей день являются ценными элементами в городском ансамбле Нарвы.
В Таллинн Александр Владовский перебрался не позднее начала двадцатых годов. Ставший столицей независимого государства город переживал острый квартирный кризис, и те из предпринимателей, которые смогли сохранить капиталы в годы войн и революций, активно инвестировали имеющиеся средства в доходные дома.
Отмеченное подписью автора здание на улице Валли, 4 — тоже дитя тогдашней «квартирной лихорадки». Впрочем, когда смотришь на него, меньше всего думаешь о меркантильном. Решенный в стиле уходящего в прошлое модерна, украшенный (на последнем этаже) экспрессионистскими рельефами мужчин и женщин, дом — это отзвук той столичной, петербургской роскоши, которой губернский город Ревель по понятным причинам был в царское время лишен.
Еще одна вполне «петербургская» постройка Владовского — здание Военного госпиталя, завершенное в начале 1925 года. Ныне отреставрированное и переданное Генеральному штабу Сил обороны ЭР, оно и впрямь навевает ассоциации с застройкой парадных площадей невской столицы. Жаль, что финансовые возможности межвоенной Эстонии были несравнимо более скромными, чем подразуме­вал размах Владовского. Впрочем, в одном случае можно задним числом отблагодарить городские власти за экономность: предложенный им в 1924 году вариант реконструкции башни Толстая Маргарита в военный музей означал бы ее превращение в сказочный «замок Золушки». И фактическую утрату памятника подлинной средневековой архитектуры.
Вечное и злободневное
Проект переоборудования комп­лекса Больших Морских ворот — штрих, скорее, типичный для тогдашних представлений о принципах архитектурной реставрации, а не для творчества Владовского в целом. О том, сколь бережно относился он к сохранившимся памятникам таллиннской старины, говорит хотя бы башня Хинке, не снесенная, а встроенная в корпус дома на улице Валли. Резонно, что русский архитектор буквально грудью встал против прозвучавших в 1928 году предложений снести собор Александра Невского или перестроить его в нечто «более патриотичное». Но то что он неоднократно призывал спасти от сноса расположенную на Ратушной площади ренессансную важню (старинное здание городских весов), говорит о многом.
«Берегите исторические ценности!», «Защита таллиннской старины» — под этими и другими заголовками А. Владовский опубли­ковал не один десяток статей на страницах «Последних известий» и «Вестей дня» — ежедневных русских изданий довоенного Таллинна. При случае — не упускал возможности подшутить над теми, кто стремился во что бы то ни стало «модернизировать» облик старинного города. Так, в фельетоне, посвященном визиту в Таллинн шведского монарха летом 1929 года, он описывает вымышленный диалог между царственным гостем и принимающей стороной: «Король осматривал город. «Какая новенькая ратуша! Недавно построена?» — спросил он. «В XIII столетии, Ваше Величество, но покрашена в оливковый цвет и лакирована к приезду Вашего Величества», — сказал городской голова… «Удивительно! Совсем не сохранилось старинных домов в городе. Кругом все новые здания», — сказал король. «Уничтожили всякие признаки старины ко дню приезда Вашего Величества»…
Журналистское амплуа А. Владовского — тема, ждущая своего исследователя. Если опубликованный архитектором в 1924 году роман «Вавилон» с собственными иллюстрациями в духе, как сказали бы сейчас, «исторического фэнтези», известен современным библиофилам, то его газетные публикации и по сей день остаются terra incognita. Совершенно, кстати, незаслуженно.
Владовский не только стремился дать обзор практически всем проходящим в Таллинне художественным выставкам, но и готов был писать буквально на любую тему. От мытарств, связанных с установкой в его коплиской квартире телефона и низкого качества первых звуковых фильмов до недовольства повышением городского налога на содержание домашних животных.
Последний, между прочим, был написан от лица… собственного добермана. Якобы «найденный под ковриком любимого пса» отчет о «конференции собак леса на Штромке» фельетон узнаваемо пародировал стиль репортажей о происходивших в 1933 г. дебатах по тексту нового Основного закона.
«Ревель мне очень нравится…»
Список построенных по проектам А. Владовского в Таллинне зданий сравниться с количеством опубликованных им статей не может. Однако и простое их перечисление может занять газетную колонку: все-таки несколько десятков зданий. Православная церковь в Копли, и по сей день хранящая в своем интерьере две написанные архитектором иконы. Малоквартирные жилые дома в стиле ар деко на Нарвском шоссе и многоквартирные, выстроенные в духе смягченного декоративностью функционализма — на Пярнуском шоссе и бульваре Тоомпуйестеэ. Псевдоготический дом на улице Лай, так органично вписавшийся в застройку, что дата «1947» на флюгере является для неподготовленного зрителя сюрпризом.
Стоит добавить сюда снесенную в послевоенные годы часовню на православном кладбище в Копли, памятник павшим в Первой мировой в Никольской церкви на улице Вене и, конечно, — реставрацию Екатерининского дворца в Кадриорге. Далекий от истории архитектуры посетитель не сразу и догадается, что выходящий к Верхнему саду банкетный зал — не строение времен Микетти и Земцова, а умелая стилизация, созданная в первой половине ХХ столетия.
То, что заказ на реконструкцию бывшей царской «дачи» в резиденцию главы ЭР достался именно А. Владовскому, породило вокруг его имени массу слухов не самого порядочного толка. Всплыло и явно «неместное» происхождение архитектора, и его демонстративно-негативное отношение к радикальному функционализму, и явная приверженность копированию архитектурных стилей прошлого.
«Революционером-новатором» Владовский и впрямь не был, а характеристики многих архитектурных новинок того времени бывали у него, порой, уничижительными. С другой стороны, видеть в конфликте между различными архитектурными школами исключительно национальный подтекст — неверно. Нападки на тот же самый пресловутый «русский академизм» пришлось вытерпеть, например, в последние годы жизни признанному ныне классику эстонской скульптуры Амандусу Адамсону: с Владовским они были современниками. Архитектор, кстати, уже в зрелом возрасте выучил эстонский и оппонировал своим противникам хотя и на «тяжеловесном и старомодном», но все же — на их родном языке.
Да, в пылу газетной полемики Владовский мог заявить, что «всякая новая городская постройка смахивает или на корчму, или на тюрьму», а фасад выходящего во двор замка Тоомпеа здания Рийгикогу «среди вышгородской симфонии бьет так же, как турецкий барабан, выбивающий джац-банд». «Ревель мне очень нравится. Люблю я его за то, что, сделавшись столицей, он не возгордился, а сохранил милые свои привычки, традиции и стародавний уклад жизни — не спешащий, сторонящийся бешеного бега, фантастической, старающейся перегнать самое себя современности», — писал он в 1932 году. И — хочется верить — был при этом искренним.
* * *
А. Владовский, безвыездно живший в Эстонии при всех режимах, начиная с царского, скончался в Таллинне в 1950 году и был похоронен на кладбище Метсакальмисту. 

Автор благодарит А. Дормидонтова и А. Мурре за помощь при работе над материалом.

Йосеф Кац

«Столица»