Память о таллиннском предпринимателе, меценате, общественном деятеле Иване Егорове хранит дом в самом сердце Старого города.

«Именные», точнее «фамильные» дома — привилегия Тоомпеа: даже далекий от краеведческих штудий горожанин знает, что Дом Стенбока расположен на Вышгороде. Подобной известно­стью дом Егорова среди современных таллиннцев не пользуется. Хотя расположен он в не менее эффектном месте, чем обрыв тоомпеаского холма: прямо напротив ратуши.

Из крестьян

Дом Егорова на Ратушной площади. На переднем плане — утраченное здание важни (городских весов)

Биография Ивана Егоровича Егорова читается как учебник по становлению российской буржуазии рубежа XIX-ХХ столетий. Сын безземельного крестьянина деревни Мошково Великолуцкого уезда Псковской губернии, вынужденный с тринадцати лет уйти со старшим братом на заработки в соседнюю Лифляндию, он смог сделать головокружительную карьеру. Начав мелочным торговцем вразнос, прослужив три года «мальчиком», а затем и приказчиком в одном из тартуских магазинов, он в 1902 году перебрался в Таллинн, став купцом второй гильдии.

К 1908 году Егоров уже числился владельцем собственного торгового дома, снабжавшего горожан продукцией не только ткацких мануфактур Нарвы, но и столичных портных. Через девять лет его капитал насчитывал миллион сто тысяч золотых рублей, размещенных в Ревельском отделении государственного банка. «В октябре 1917 года госбанк был эвакуирован в Екатеринбург, — вспоминал впоследствии Егоров. — Несмотря на мои неоднократные запросы, вернуть свои сбережения мне так и не удалось».

Егоровская площадь

Сложно сказать, какие средства хранились на других счетах Егорова, но в конце того же 1917 года он приступает к реализации давней мечты: строительству собственного доходного дома с торговыми помещениями. И не где-нибудь, а в самом сердце города — на Ратушной площади. Ограниченный улицами Кинга и Мюнди земельный участок на северной стороне Ратушной площади с незапамятных времен был застроен плотно, но «мелкотравчато». Здесь, в тесноте, да не в обиде, разместились средневековое жилище магистратских служащих, домовладение городского врача и совсем уж крошечный дом компании городских музыкантов. Владельцем всего этого хозяйства, наполовину скрытого двухэтажным зданием городских весов (важни), числился на конец 1917 года барон Ризенкампф.

Иван Егоров приобрел у него недвижимость в январе 1918 года. Причем довольно дешево: за 185 тысяч стремительно обесценивающихся рублей. Покидавший окраину охваченной революцией России потомок дворянского рода не стал торговаться. Стоило отшуметь войнам и революциям, как новый хозяин взялся за дело: в 1921 году он заказал проект будущего домовладения. Задача перед архитектором Артуром Перна стояла не простая: вписать современный доходный дом с торговыми помещениями на первом этаже в ансамбль исторического сердца города. Не будет преувеличением сказать, что справиться ему удалось если не «на отлично», то уж точно — «на очень хорошо».

Хотя «патриотически настроенная» пресса двадцатых годов и заявляла, что вместо дома Егорова на Ратушной площади Таллинн получил «жалкую ратушу на Егоровской площади», время развеяло подобные обвинения. Треугольный щипец, возвышающийся со стороны улицы Кинга, навевает ассоциации с силуэтами средневековых таллиннских домов. Расположенный на уровне третьего этажа эркер звучит отголоском эркеров соседней ратушной аптеки. Некоторым диссонансом выглядит часть здания, расположенная на углу улицы Мюнди: достроенный в 1931 году архитектором Эугеном Хаберманном в духе art deco ступенчатый фронтон не имеет прообразов в таллиннской архитектуре.

«Какой я немец?»

Через восемь лет после того как дом Егорова приобрел сохранившийся и по сей день облик, тучи над Эстонией сгустились. Осенью 1939 года от причала Таллиннского порта стали отчаливать корабли с первыми переселенцами на Запад: по призыву фюрера в Германию потянулись остзейские немцы. За море начали поглядывать и наиболее осторожные из числа эстонского населения страны. Иван Егоров возможность эмиграции отвергал категорически.

По воспоминаниям Татьяны Вальдмаа, младшей его дочери, дожившей до начала третьего тысячелетия, он лишь усмехался. Да, в Берлине ему принадлежит половина дома, да, там учится его дочь, но какой, в самом деле, из него немец? «Даже если большевики и захотят забрать у меня дом, жить-то в нем они мне наверняка позволят: наверняка я смогу им пригодиться», — вспоминала она слова отца много лет спустя.

Люди в форме из НКВД постучали в дверь квартиры по адресу: Кинга, 6 в самом начале августа 1940 года. 19 октября того же года был вынесен приговор: домовладелец, мануфактурный торговец, председатель правления Русского национального союза, член Синода и приходского совета Никольской церкви, издатель «контрреволюционной «Нашей газеты», поддерживавший, помимо всего прочего, «белоэмигрантское» русское спортивное общество «Витязь» Иван Егорович Егоров был осужден: восемь лет тюремного заключения.

Огонь войны

Владелец дома Егоров скончался 23 марта 1942 года, отбывая заключение в одном из лагерей «Онеглага» на территории Архангельской области. Семья его осталась в оккупированной нацистами Эстонии. В доме, выстроенном сгинувшим отцом семейства, им довелось пережить трагическую ночь 9 марта 1944 года.

Первым от зажигательных бомб запылал отель «Золотой лев» на улице Харью. Огонь перекинулся на крышу Нигулисте и ратушную башню. Рухнувший на брусчатку площади шпиль поджег здание городских весов. Южный ветер гнал огонь прямо на квартал между улицами Кинга, Мюнди и Пикк. В окнах дома Егорова метались жильцы: поняв, что дожидаться пожарных бессмысленно, они решили отстоять свое жилище самостоятельно. Влетающие в разбитые окна искры и хлопья горящей сажи тушили чем придется — в буквальном смысле из чайников и чашек.

Дочь Егорова, Татьяна, стояла у окна на пятом этаже. Как признавалась она впоследствии, в какой-то момент поняла, что силы покидают. Однако мать приказала ей выпить воды и успокоиться. «Она сказала мне, что если вспыхнет наш дом, огонь перекинется на улицу Пикк и уничтожит весь город, — вспоминала Т. Вальдмаа. — Мать была уверена, что после возвращения Красной армии нам придется покинуть свою квартиру. Но дом должен был быть сохранен в любом случае!»

Память

Предсказанное супругой домовладельца сбылось: семье Егорова в 1944 году пришлось переселиться в Нымме, а в 1949 году, накануне мартовской депортации, бежать из города. Последний помнящий Ивана Егоровича член семьи — младшая дочь Татьяна Вальд­маа — скончалась в 2006 году в доме престарелых неподалеку от Хаапсалу.

А дом, выстроенный в 1923-1924 и 1929-1931 гг. Егоровым на северной стороне Ратушной площади, стоит и по сей день. Жаль только, что о его названии за последние полвека вспомнили всего один раз — в связи с так и нереализовавшимися планами небезызвестного итальянского предпринимателя перестроить дом в пятизвездочный отель.

Право слово, и дом Егорова, и его владелец, заслуживают большей памяти.

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• «История Эстонской Республики»: взгляд с другого берега Финского залива
• Часовня на Зеленом рынке Таллина
• Александр Владовский, архитектор-художник
• Сквозь пламя ревельских пожаров
• Эстонская почта дружит с историей
• Памятник на главной площади Таллина
• Эхо Тартуского мира
• Зданию Таллинского городского театра – «без четверти шестьсот»
• «Наследники викингов» в Толстой Маргарите
• Три девятки площади Свободы в Таллине

Постоянный адрес статьи: http://tallinn.cold-time.com/?p=1575