Три книги по истории Таллинна, десятки текстов оригинальных экскурсий, более пятисот статей в местной периодике: такова библио­графия таллиннского краеведа Льва Лившица.

…И это, несмотря на почтенный возраст, — не предел: совсем недавно он передал в издательство рукопись будущей книги. Речь в ней пойдет о том городе, который пока еще мало знаком даже жителям Таллинна: не о средневековой его части, а об исторических предместьях, застройка которых формировалась в XIX—XX веках.

о мнению Льва Лившица, главное — не рассказать о городе все, что тебе известно, а заинтриговать недосказанностью.

Впрочем, наш разговор не столько о книжной новинке, сколько о ее авторе. Тем более что год нынешний для него юбилейный вдвойне: осенью он отметит свое восьмидесятипятилетие, а летом — сорокалетие с того момента, когда им была проведена первая экскурсия по таллиннским улицам.

— Для многих таллиннцев, чьим родным языком является русский, вы — едва ли не один из главных хранителей таллиннской старины. При этом, как известно, вы не местный уроженец…

— Верно. Я родился в Ленинграде, 18 сентября 1924 года — за неделю до последнего в истории города большого наводнения. Летом 1941 года окончил школу. С началом войны был призван в армию, в полк связи. Всю блокаду провел под Ленинградом, на фронте. Два раза перевозили технику по льду Ладоги. Принимал участие в прорыве блокады в 1943 году. Потом, в 1944-м, воевал в Южной Эстонии, дальше,  через Польшу, — Восточная Пруссия, Померания, а закончили войну в трехстах километрах от Гамбурга. Получилось так, что «обошел» военными дорогами почти весь Ганзейский край — хотя об этом в те годы, конечно, не задумывался.
В ночь с 8 на 9 мая я и еще человек десять были направлены в Берлин, в Главное управление связи при штабе фронта. Налаживали связь с Карлсхорстом, где был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. Потом — обеспечивали связь на Потсдамской конференции. Правда, никого из сильных мира сего повидать мне что в первый, что во второй раз не удалось. А с 1947 года поселился в Таллинне. Первая моя квартира была в самом сердце Старого города — на улице Пикк, между Мюнди и Сайаканг. 

— Можно сказать, что само место жительства определило интерес к прошлому, к истории? 

— Ну, интерес зародился еще раньше. В школе. Ведь моя школа находилась в Ленинграде, на улице Восстания. Это бывшая Знаменская — самый центр. Здание было дворцового вида, с двумя флигелями, пандусами — бывший дамский пансионат. Запомнились широченные лестницы с крохотными ступеньками — чтобы воспитанницам в пышных кринолинах было удобнее по ним ходить. Учился я в тридцатые годы, и часть преподавателей осталась еще со старых времен.
С ними мы ходили на экскурсии — в Зоологический музей, Военно-морской, в Эрмитаж. Как-то раз, помню, нам, мальчишкам, почему-то наскучило среди античных скульп­тур, и мы незаметно улизнули на верхние этажи. Там были картины Рафаэля, Леонардо… Я засмотрелся на Мадонн Леонардо да Винчи. И вдруг слышу за своей спиной глубокий голос: «Любуетесь, молодой человек?». Обернулся — и увидел, как мне тогда показалось, мужчину преклонных лет с седой бородой. Сейчас-то я знаю, что ему всего  тридцать семь лет тогда было. А мне он таким взрослым показался, чуть ли не стариком. Кивнул молча ему, а он продолжил: «Приходите слушать лекцию. Завтра, в три часа, в Эрмитажном театре». И пошел себе прочь.
Я — к старушке-смотрительнице: «Кто это?». Она говорит: «Это же Орбели, Иосиф Абгарович, директор Эрмитажа!». Вот так, еще школьником, я стал ходить к нему на лекции, на специальные экскурсии. А в самом конце лета 1941-го я вместе со своими сверстниками грузил песком стоящие у Эрмитажа баржи — на них планировали вывозить в эвакуацию скульптуры.

— Вернемся в Таллинн. Вы демобилизовались…

— …И устроился на работу инженером в Центральный совет по курортам ЭССР. А где курорты, там, как известно, и туристы. История меня интересовала всегда, потому я решил записаться на курсы гидов. Расположены они были на улице Куллассепа, там и проходили лекции. В 1969 году я сдал экзамен на экскурсовода — сорок лет назад, получается.
Современным гидам, да и вообще интересующимся историей Таллинна, намного проще: Интернет, компьютер. Я же тексты своих экскурсий писал от руки, как, впрочем, и все в ту пору. И не только экскурсий.
Взять, например, книгу Адама Олеа­рия, который на пути в Московию и Персию в начале XVII века посетил Таллинн. Ее экземпляр на русском языке, 1834 года издания, хранился в Центральной библиотеке, которая находилась тогда на Вышгороде, у Домского собора. Приходилось идти, делать выписки, порой целыми страницами.
В библиотеке меня хорошо знали, стремились помочь, найти редкие издания, речь в которых шла о Таллинне. Вспоминаю и по сей день одну сотрудницу — она всегда готова была порадовать какой-нибудь редкостью…

— Вы водили экскурсии на протяжении почти четверти века. Что запомнилось вам ярче всего? 

— Сложно назвать самый запоминающийся эпизод. Как гид я был на хорошем счету, и мне доверяли особых гостей. Помню, сразу же по окончании Московской Олимпиады в 1980 году меня вызывает начальство и говорит: к нам приезжает итальянский гость, председатель европейского союза водных курортов и глава союза парусного спорта Италии. Приставили к нам переводчика и сопровождающего, и мы, вместе с супругой этого итальянца, отправились на экскурсию.
Показал им, как водится, Старый город, центр, и тут жена говорит: хочу посмотреть на вашу современную архитектуру. И по дороге в Пирита я решил показать ей мемориал на Маарьямяги. И вот эта дама из Италии, архитектор, ученица Оскара Немейера, создателя нынешней столицы Бразилии, пришла в восторг. «Строго, просто, с достоинством и безо всякой идеологии», — так и сказала. Особенно потрясла ее скульп­турная композиция «Падающие чайки»: она призналась, что ничего более впечатляющего видеть ей до того не доводилось.

— У каждой профессии есть свои секреты. В чем, на ваш взгляд, заключается главный секрет профессии гида? 

— На своей первой экскурсии, я заметил одну очень важную, на мой взгляд, для нашего ремесла вещь. Главное: не стараться рассказать все, о чем знаешь, а вовремя замолчать. Заинтриговать гостя недосказанностью. Заставить его вернуться еще раз. И обязательно узнать что-то новое.