Присущее тому или иному периоду в европейской культуре отношение к детям и детству можно «прочесть» на фасадах столичных зданий и увидеть в скульптурном убранстве улиц и площадей города.

Международный день защиты детей — праздник относительно новый. Решение отмечать его было принято Международной демократической федерацией женщин без малого шестьдесят лет назад — осенью 1949 года.
«Детская» тема в архитектуре и скульптуре Таллинна куда как древнее: свои истоки она берет еще в Средние века.
Взрослый младенец

Средневековье «не знало» детства. Слишком короток был человеческий век и слишком высок процент детской смертности, чтобы общество, состоявшее «из монахов и воинов», обращало на ребенка сколько-нибудь пристальное внимание. Даже само слово «kinder» — «дети» у древних германцев изначально означало группу людей вообще — вне зависимости от их возраста. Отголоски такого отношения дожили едва ли не до XIII— XIV столетий: недаром таллиннскую Большую гильдию в старейших документах именуют «Детской».
Концепция «ребенок как «миниатюрный взрослый» нашла свое отражение в самых разных областях жизни средневековой Европы. От юриспру­денции, позволяющей применять к детям те же самые методы дознания, что и к взрослым, до скульптуры и живописи. Если вы окажетесь в Музее средневекового искусства в церкви Нигулисте, обратите внимание на то, как изображался младенец Иисус художниками и резчиками по дереву эпохи готики: он, скорее, похож на «уменьшенного», словно по волшебству, мужчину, а не на новорожденного.
Впрочем, нет нужды даже отправляться под музейно-церковные своды. Достаточно подняться по ступеням улицы Люхике-Ялг и поднять взор к нише, расположенной чуть выше арки ворот. Рельеф, изображающий Мадонну с младенцем, — не подлинник, а реконструкция девяностых годов ХХ века. Однако «средневековое отношение» к ребенку она передает вполне: более «взрослого младенца», чем сидящий на руках у Марии Иисус, на таллиннских улицах не отыскать.
Нестареющие путти
«Открытие ребенка» принадлежит эпохе, вернувшей европейцам тему красоты человеческого тела, — Возрождению. Барокко научило жителей Европы не просто «видеть детство», но и любоваться им: даже ангелов, согласно христианской доктрине не имеющих ни возраста, ни пола, начали изображать в виде шаловливых младенцев — путти.
По северному сдержанное барокко Эстонии не вывело пухлых ребятишек на фасады таллиннских зданий ни в XVII, ни в XVIII веке. До далекого побережья Балтики они добрались позже, на рубеже позапрошлого и прошлого столетий, в пору увлечения «нео-стилями», сознательно копирующими художественные течения прошлого. Необарочные младенцы с музыкальными инструментами в руках украшают, например, фасад магазина на улице Айа, 3 или же «позируют» на фасаде домовладения, занимающего квартал между улицами Вооримехе, Пикк и Кинга.
Пухлые младенцы так приглянулись таллиннцам, что их изображения продолжали использовать и тогда, когда мотив этот вышел из европейской моды.
Наиболее примечателен в этом отношении был не сохранившийся до наших дней фасад построенной в 1923 году Художественной академии: его украшали сразу два рельефа с целой компанией веселящихся карапузов. Последнее же обращение к образу барочных путти приходится на… 1945 год, когда скульптору Вольдемару Меллаку было поручено воссоздать утраченный в годы военного лихолетья фонтан в сквере у лестницы, ведущей на Мусумяги — горку у Вируских ворот.
Издержки реализма
Реализм в европейском искусстве «получил полные права» в середине XIX века. Реалистичное изображение ребенка в архитектурно-скульптурном контексте Таллинна — лет на сто позже. Первопроходцем нового направления стал скульптор Аугуст Вомм, украсивший фасад построенного в 1939-1940 годах дома по адресу: Роозикрантси, 8b барельефом «Семья».
На «любование» пухлыми младенцами здесь нет и намека. И стоящий чуть в стороне подросток, и малыш на коленях у матери изображены предельно реалистично. Быть может, даже утрированно «грубовато». Особенно, если учесть, что квартиры в одном из самых современных жилых домов тогдашнего Таллинна предназначались далеко не для пролетариев.
Самый звучный, пожалуй, отголосок «детской темы» в искусстве периода расцвета послевоенного «социалистического реализма» — скульпту­ра ребенка, жмущегося в испуге к ногам матери на монументе у театра «Эстония». Cозданный скульптором Лембитом Палутедером в 1952 году памятник с самого начала показался горожанам излишне театральным. Воздвигнутый в честь действительно трагического события, расстрела мирной демонстрации осенью 1905 года, он получил от таллиннцев не слишком лестный комментарий: «мама, лови такси — папе плохо!».
Исследователю, который спустя век или два решит продолжить изуче­ние «детской темы» в городской среде Таллинна второй половины ХХ века, не позавидуешь.
Новые образы
Непросто говорить о стилистических закономерностях, сравнивая изображения детей на торцевых мустамяэских пятиэтажках по улице Акадеэмия, явно отсылающих к образу путти под зонтом (фонтан в сквере у ЦРК), и скульптурное изображение малышей у входа в стоматологическию клинику на бульваре Тоомпуйестеэ.
Впрочем, оставим искусствоведческие изыскания специалистам. А в День защиты детей пожелаем Таллинну дальнейшего развития «детской темы» в скульптуре и архитектуре. И главное — как можно больше юных горожан. Ведь пока все новые и новые поколения их будут выходить на улицы и площади столицы, город, как и предрекает легенда, никогда не будет достроен.

 Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• Сорок лет таллиннской гостиницы «Виру»
• Привет из 1939 года! Цветные фотографии довоенного, и досоветского Таллина.
• Эстония: Реки столичного города
• Они были первыми
• Каменный мешок Таллина
• Легенды Таллина: Понтус, торговец человеческой кожей.
• Сине-черно-белый юбиляр: флагу Эстонии — 130 лет
• Спаситель Балтийского флота: позабытый капитан Щастный
• Между прошлым и будущим
• «Господа думают, что народ без водки не справится?!»: как Таллинн собственный «сухой закон» устанавливал.