Как праздновали День независимости Эстонии лет десять тому назад, рядовой горожанин успел позабыть. Что уж говорить о праздниках семидесяти-, восьмидесяти-, а уж тем более – девяностолетней давности.

За двадцать с лишним лет празднования в столице довоенной ЭР годовщины провозглашения государственной независимости неизменным оставалось лишь место проведение основных торжеств – площадь Свободы. Впрочем, и она сама, и ритуал праздника, менялись год от года, с каждым разом становясь все более торжественным и пышным.

Парад 24 февраля 1930 года: снега нет, на деревьях — зеваки.

1920: Мертвая петля над Петровской площадью

1920 год вполне мог стать для ритуала Дня независимости переломным: с января развернулась дискуссия о том, где уместнее проводить праздничные торжества – на Русском рынке или на Петровской площади? Пространства на первом и впрямь было побольше, однако слишком уж «окраинной» казалась для военных будущая площадь Виру. Потому было решено не изменять прошлогодней привычке, и провести парад Дня независимости на площади, еще носившей тогда имя российского императора.

По свидетельствам газет, желающих посмотреть на вооруженные силы молодой республики, совсем недавно завершившей войну за право на существование, собралось немало. Зеваки заполонили не только окна стоявшей на месте нынешнего «Паласа» Петровской гостиницы, но и ее крышу. Сумевшие договориться со звонарем Яановской церкви заняли наблюдательные позиции на церковной колокольне. Публика попроще расположилась на ветвях растущих у входа в церковь деревьев.

А посмотреть в морозный день 24 февраля 1920 года на нынешней площади Свободы было на что. Под звуки маршей проходили через нее пехотинцы, кавалеристы, артиллеристы. Но основным «гвоздем программы», стали, вне сомнения, авиаторы. «Аэропланы кружили над площадью полчаса, выделывая самые замысловатые фигуры, вплоть до «мертвой петли», – с восторгом писала газета «Kaja». – Порой аппараты опускались совсем низко, ниже церковных башен, почти до самых крыш – и вновь взмывали ввысь, к всеобщему восхищению зрителей».
«Общее настроение было праздничным, – продолжало издание. – Жаль только, что его нарушал порой рев заводских гудков. Рабочие, как известно, решили держаться от праздника в стороне, и пошли на работу». Работали, кстати, в 24 февраля 1920 года и члены столичного горсобрания: собравшись на торжественное заседание, они приняли решение об основании в пиритаском лесу Клоостриметса санатория и выделения ему безвозмездной ссуды.

1930: Скромное обаяние милитаризма

«Праздник годовщины Республики прошел скромно»: под таким заголовком опубликовал материал о торжествах Дня независимости в столице «Postimees». Точку зрения тартуских журналистов полностью разделяли их таллиннские коллеги: «город украшен скромно, как и повелось за последние двенадцать лет, – писал «Päevaleht». – Лишь в витринах центральных магазинов появились портреты государственных деятелей, окруженные где цветами, где лентами».

Не способствовала праздничному настроению 24 февраля 1930 года и погода: целый день стоял сырой туман. В утренние часы, как свидетельствовали «Вести дня», туман достигал такой плотности, что трамваи двигались с зажженными огнями. Впрочем, военным оттепель и сырость казались чуть ли не благом: годом ранее парад на площади Свободы был отменен именно по причине небывало сильной стужи. Что же касается отсутствия снега, то его вполне заменял…песок, которым обильно посыпали булыжник в преддверии прохождения колонн парада и военной техники.

По главной площади Таллинна промаршировали не только части столичного гарнизона и дружин «Кайтселийта», но и пожарники. Вслед за ними проползли танки и прогромыхали два бронеавтомобиля. Посмотреть на мощь эстонской армии пришли в тот год на площадь Свободы зарубежные военные атташе. «Такого количества иностранных военных мы не видали давно: финских, латышских, литовских, польских, русских, французских, итальянских, шведских, венгерских, румынских», – перечисляла «Waba maa». Добавляя, что наибольший интерес публики привлекли парадные мундиры дипломатических представителей балканских государств.

Те же, кому не довелось увидеть парад воочию, могли следить за его ходом…из дому. Точнее – слушать: у трибуны для иностранных гостей, устроенной на месте снятого за восемь лет до того памятника Петру, расположился с передающей аппаратурой легендарный диктор Эстонского радио Феликс Моор.

1940: Последняя иллюминация

Ровно в половине девятого утра 24 февраля 1940 года над Таллинном зазвучала музыка. Оркестры, расположившиеся за зубчатым карнизом ратуши, на колокольнях Яановской и Карловской церквей, а также на башне Пожарного дома на площади Виру заиграли марши. Им откликнулся хор, стоящий у кинотеатра «Кунгла» на улице Харью. Полтора часа спустя разом ударили церковные колокола: прихожан сзывали на молебен Дня независимости.

Начиная с отпразднованного в 1938 году двадцатилетия ЭР, каждый последующий День независимости стремились отметить как можно более пышно. Что, в свою очередь, вызывало легкую иронию даже у абсолютно лояльных официальной власти изданий – других в последние годы правления Константина Пятса, впрочем, и не осталось. Но даже они позволяли себе отпустить колкость вроде той, что список награжденных орденами и знаками отличия, мол, не помещается уже на газетной полосе, а вот давно обещанный памятник Свободы так и не построен.

Зато уже за день до праздника на площади Свободы были выстроены трибуны для почетных гостей: от традиции начала двадцатых, когда государственные мужи стояли практически в одной толпе с наблюдающими за парадом, не осталось и следа. Для учащихся школ был специально зарезервирована южная сторона площади от улицы Роозикрантси до угла Пярнуского шоссе: быть может поэтому все писавшие о празднике издания умилялись от обилия детишек с сине-черно-белыми флажками в руках.

А еще последний в довоенной Эстонии День независимости запомнился обилием света: установленные на фонарных столбах мощные «батареи» прожекторов как никогда прежде озарили стены ратуши, Тоомпеаского замка и башни Длинный Герман, президентского дворца в Кадриорге, фасады домов на площади Свободы. По воспоминаниям современников, в какой-то исступленной иллюминации буквально тонули 24 февраля 1940 года даже самые провинциальные городки страны

* * *
Назавтра, 25 февраля, газеты с восторгом сообщали, что о государственном празднике Эстонии писали даже московские «Известия» и «Правда», величая Эстонскую Республику «другом» и добрым соседом. Особо подчеркивалось, что поздравительную телеграмму президенту Пятсу направил нарком иностранных дел СССР Молотов. Вслед за этим шла информация, о том, что ТАСС заверяет: создания новых баз для Красной армии советское правительство от Эстонии требовать не намерено.

Независимой Эстонии оставалось существовать считанные месяцы. Дню Независимости предстоял запрет, позорный фарс «возрождения» в виде эфемерного «Дня свободы» времен нацистской оккупации и полувековое замалчивание. Праздник был официально восстановлен вновь лишь весной 1991 года – за несколько месяцев до восстановления государственной независимости ЭР.

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• Три девятки площади Свободы в Таллине
• Надежда Пеэди-Гоффман
• Александр Владовский, архитектор-художник
• Когда Таллинн был морской крепостью
• Культурная амнезия
• Сквозь пламя ревельских пожаров
• «Наследники викингов» в Толстой Маргарите
• Кадриорг: дюжина фактов ко дню рождения
• «История Эстонской Республики»: взгляд с другого берега Финского залива
• Зданию Таллинского городского театра – «без четверти шестьсот»