Утром 21 июня 1940 года на площади Свободы было необычайно для рабочего дня многолюдно: вероятно, не только любопытствующие зеваки, но и собравшиеся на «стихийный» митинг не подозревали, что являются участниками процесса демонтажа государственности Эстонской Республики.

Заголовки утренних газет не предвещали ничего судьбоносного. Официальная Uus Eesti сообщала о том, что в Латвии сформирован новый кабинет министров, а также о введении в Эстонию дополнительного контингента советских войск: «встреча повсюду дружественная и мирная» — уточнял подзаголовок.

«Могучий глас народа»: так виделось произошедшее 21 июня три недели спустя карикатуристу издания Kratt – развлекательного приложения к газете Päevaleht.

Päevaleht и Rahvaleht рассказывали о том, что французская делегация вылетела в Берлин на белом самолете в надежде заключить перемирие с Германией, а главнокомандующий эстонской армии Лайдонер принял у себя представителей советских вооруженных сил — генерала Мерецкова и адмирала Трибуца.

Самым благостным был тон первой полосы «Вестей дня»: читателям предлагалось интервью с руководителем театра «Эстония», сообщение о переносе даты праздника русской песни в Муствеэ и заметка о том, как в зоологическом саду Таллинна «старых львов от жары опрыскивают водою, что очень не нравится льву Цапику»…

Выйти и требовать

В какой степени СМИ искренне пребывали в состоянии счастливого неведения, а в какой – умышленно стремились не огорчать своих читателей тревожной информацией, спустя семьдесят лет судить сложно.

17 июня на территорию ЭР были введены дополнительные части РККА. А уже 19 июня в Таллинн прибыл первый председатель Верховного совета РСФСР Андрей Жданов, который на встрече с президентом Константином Пятсом завел разговор о необходимости создания нового правительства, которое точнее бы выполняло пункты заключенного в 1939 году Договора о взаимопомощи.

20 июня на улицах Таллинна появились отпечатанные на машинке листовки с аналогичным требованием, подписанные целым списком профсоюзных организаций. Авторы воззвания предлагали не ждать от государственной власти обещаний, но выйти рабочим на улицы и потребовать исполнения воли пролетариата незамедлительно. Митинг был назначен на завтра – пятницу, 21 июня.

Элементы Октября 

«Вчерашний день Таллинн прожил под знаком больших событий, – писала 22 июня газета Rahvaleht. – По инициативе деятелей профсоюзов и своих старейшин рабочие фабрик и заводов собрались на площади Свободы, чтобы выразить собственное мнение по поводу событий последних дней».

Как свидетельствовал впоследствии советский полпред Константин Никитин, требование СССР о смене правительства Эстонии часть населения «восприняла как революцию» и «внесла в 21 июня элементы Октября». В виду, вероятно, он имел организаторов митинга, которые запаслись не только «красными транспарантами» со злободневными социальными и политическими лозунгами, но и революционными реликвиями в прямом смысле этого слова.

«Среди пары десятков флагов бросалось в глаза старинное знамя профсоюза таллиннского порта, – писала Rahvaleht. – Машиностроительная фабрика «Франц Крулль» была с флагом 1905 года, рабочие фабрики Лютера – с флагами времен революции 1905 и 1917 года».

С «Интернационалом» 

«Первым со стоящего на площади грузовика обратился председатель союза работников иглы Оскар Пярн, который говорил о требованиях рабочего народа и выразил признательность правительству Сов. Союза, – свидетельствовали «Вести дня». – Вслед за тем с речью выступил представитель советской армии. После речи военного представителя пропет был «Интернационал». Затем началось шествие рабочих».

Представитель РККА, выступавший с импровизированной трибуны, был на площади Свободы далеко не единственным. Подходы к площади патрулировали советские бронемашины – они же, впоследствии, сопровождали шествие во время передвижения по городу. К моменту завершения митинга в начале бульвара Каарли встала дополнительная рота красноармейцев.

По позднейшим воспоминаниям, среди участников митинга и шествия было множество то ли переодетых красноармейцев, то ли специально привезенных в столицу жителей Печер. Газеты, обыкновенно отмечающие подобные детали, об обилии русской речи, однако, не писали вовсе. С другой стороны, в донесении полпреда Никитина отмечается, что наряду с «Интернационалом» рабочие пели «Катюшу» и «Широка страна моя родная».

О популярности этих песен среди предвоенного пролетариата Эстонии известно мало. Но еще в конце тридцатых «Вести дня» сокрушались, что отсутствие передач на русском языке в сетке вещания Эстонского радио вынуждает печерскую молодежь настраивать приемники на ленинградскую волну, что делает их особенно подверженными пропаганде большевиков.

«Лучше завершим все…»

Бульвар Каарли – площадь перед замком Тоомпеа – улица Пикк-ялг – улица Пикк – бульвар Мерипуйэстеэ – Нарвское шоссе – площадка перед Екатерининским дворцом в Кадриорге: таков был маршрут рабочего шествия. С балкона советского посольства манифестантов приветствовали Никитин и Жданов. В ответ звучали здравицы в честь руководства СССР и РККА.

Звучали и лозунги иной окраски – но в других местах. По свидетельству Rahvaleht у ступеней собора Александра Невского собралась группа людей, которые кричали во время рабочего шествия «Да здравствует независимая Эстония!», пела государственный гимн и другие патриотические песни. Но следивший за происходившим с балкона замка Тоомпеа премьер Юри Улуотс не проронил ни слова.

Поговорить с участниками манифестации с балкона кадриоргского дворца попробовал президент Пятс. «Дорогие сограждане! – передает его слова Päevaleht. – Перед вами стоит человек, который в течение сорока лет трудился во имя прав нашего народа…» Выкрик «но не на пользу рабочих!» прервал речь главы государства. «Если вы считаете, что рабочие не относятся к народу, то сильно ошибаетесь, – попробовал продолжить Пятс. – Говоря о народе, я не делаю разницу между общественными слоями…»

Толпа одновременно пыталась то заглушить президента свистом, то приветствовала его слова овацией. «Если вы полагаете, что я могу перекричать сотни, вы ошибаетесь, – уже совсем растеряно продолжил Пятс. – Я ведь не танцевать сюда вышел, а исполнить свой долг перед народом.…Нет, я не могу говорить: одни хлопают «за», другие «против»….Я могу увидеть всех, кто «за» и всех, кто «против»?… Считаю, что будет лучше, если мы завершим и…»

Поневоле

«Завершено все» было к вечеру, когда шествие рабочих вновь вернулось в центр города, по пути освободив из Батарейной и Ласнамяэской тюрем около тридцати политических заключенных. Трое из них находились в тюрьме с 1924 года – отбывали срок за участие в попытке государственного переворота. Освобожденных товарищей руководители манифестации решили временно поселить в старейшей таллиннской гостинице «Золотой лев», где в былые времена останавливались царственные особы.

Далее колонна манифестантов двинулась на Тоомпеа, где было принято решение занять ряд государственных учреждений и здание парламента. Кульминацией «солнечной революции» ее участники посчитали сообщение о формировании нового правительства во главе с общественным деятелем левых убеждений, врачом и поэтом Иоханнесом Варесом-Барбарусом. Еще до того, как новый кабинет министров собрался на свое первое заседание, государственный флаг на башне Длинный Герман был заменен красным полотнищем.

«Ночью в городе была слышна стрельба, что послужило причиной известного беспокойства среди жителей, – писала 22 июня Päevaleht. – Утром в субботу выяснилось, что жизнь в столице для чрезвычайного момента течет вполне нормально». Газета с удивлением отмечала, что многие таллиннцы не могли поверить собственным глазам, увидев, что на Длинном Германе вновь развивается сине-черно-белый триколор (он будет мирно сосуществовать с красным знаменем почти до конца лета).

Единственное, что могло насторожить обывателя на таллиннских улицах, помимо бронемашин РККА – обилие ломовых подвод. Они подъезжали к парадным госучреждений, откуда в спешном порядке что-то вывозили. «Это был Яанов день, но похожий, скорее, на Юрьев день поневоле», – отмечало издание, намекая на то, что Юрьев день (23 апреля) издавна считался наиболее подходящей для переезда на новое место датой. Да и вообще – для начала новой жизни.

* * *

Бывает так – деталь, кажущаяся современникам совершенно незначительной, выглядит в перспективе десятилетий едва ли не пророческой.

Листая газеты, на первых полосах которых давно устаревшие новости щедро пересыпаны рекламой пансионатов, электроплиток и крема от загара Nivea, невольно останавливаешься на неожиданном заголовке «Эта ложь – правда».

И тот час же замечешь, что это – всего лишь название любовной мелодрамы, вышедшей на киноэкраны Таллинна как раз в роковой день 21 июня…

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• “Фалль, дивный Фалль...”
• Таллин. Взгляд из 1940, из 1950, и контраст 2009-го. Смотрите фотки.
• «Сама Сибирь накинулась на город»: суровый январь сорокового года в Таллине
• В Таллинне при Сталине: архитектура с привкусом тоталитаризма
• «Над морем дум, над пашнею идей...»: архитектурное наследие гимназии Эльфриды Лендер в Таллине
• Визит Ельцина в Таллинн: газеты о том, как это было на самом деле.
• На фотографиях: Гомель, Ялта, Ленинград, Хабаровск, Псков, а также зарубежные города. 1965 - 1988 гг.
• «История Эстонской Республики»: взгляд с другого берега Финского залива
• Визит «летучего американца»: авиатор Линдберг в ангарах нашей Летной гавани
• Когда родился город Таллинн?

Постоянный адрес статьи: http://tallinn.cold-time.com/?p=1331