Ровно двадцать лет тому назад – в 1990 году – Янов день вновь вернулся в официальный календарь нашей страны.

С тех пор праздник этот настолько органично вписался в ритм жизни таллиннцев, что даже и представить себе, пожалуй, невозможно, что на протяжении всей второй половины ХХ века Яанипяэв был самым что ни на есть обыкновенным днем – рабочим и ничем не выдающимся.

Первая половина минувшего столетия – пора прямо противоположная. В перспективе минувших десятилетий отчетливо читается: Янов день семидесятилетней давности был не похож на тот, что отмечали девяносто лет тому назад, а уж тем более, на отпразднованный за век до наших дней.

Яанипяэв-1900: В электрическом свете 

Гуляние на Янов день в лесу Пирита глазами карикатуриства журнала Tallinna post. 1930 год.

Если современный таллиннец спешит покинуть город едва ли не вечером 22 июня, то его живший в Ревеле сто десять лет тому назад предок вырваться под Янову ночь на природу не слишком спешил. Еще бы – ведь 23 июня должно было состояться одно из главных событий начинающегося лета – открыться сельскохозяйственно-ремесленная выставка.

Павильоны ее располагались на нынешней Башенной площади. Сюда, под средневековую городскую площадь свезли на этот раз не только образцы сельхозтехники, но и живой скот: помещения для «крупнорогатых», как писали газеты, были распроданы чуть ли не за месяц. Билеты же на саму выставку еще имелись в свободной продаже вечером накануне открытия: продавались они со скидкой в честь Янова дня по цене 20 копеек (вместо положенных сорока).

Выставка наверняка привлекала к себе не только сельских хозяев, но и просто любителей славно провести предпраздничный вечер. Ведь если павильоны закрывались в восемь вечера, то сама территория была открыта для посетителей до одиннадцати. Работали несколько буфетов. На летней сцене играл духовой оркестр императорской лейб-гвардии, специально доставленный из Красного села.

И еще. Как особо подчеркивали рекламные объявления, между павильонами были натянуты гирлянды электролампочек. Новинка тем более захватывающая, что первая электростанция в городе откроется только через три года.

Яанипяэв-1910: Фейерверк на бастионах 

Главным событием лета в Ревеле столетней давности стал, вне сомнения, VII общеэстонский Певческий праздник. Состоялся он 14-15 июня и, наверняка, «оттянул» на себя часть праздничного настроения и веселья.

Впрочем, и на наступивший десятью днями позднее Янов день его хватило сполна. Костры вовсю жгли не только на тогдашнем певческом поле – располагалось оно сто лет тому назад не по дороге в Пирита, а в конце нынешней улицы Лаулупео и на месте нынешнего музея КуМу: над обрывом Ласнамяги. Два разложенных тут гигантских костра, по свидетельству прессы, были видны ярче, чем огни расположенных по соседству маяков.

«На берегу реки Пирита была установлена лодка, наполненная горючим, – писала газета Päevaleht. – На берегу пылали смоляные бочки, словно огненные змеи поднимались в небо разноцветные фейерверки и летели к земле огнедыщущими драконами. В устье реки сновали туда-сюда украшенные светильниками лодки». В море запускали и плотики с горящими кострами.

Вовсю праздновали Янову ночь и в самом центре города. До самого рассвета не смолкали смех и музыка на Шведском и Ингерманландском бастионах – нынешних горках Линдамяги и Харьюмяги. «Многочисленные запуски ракет и огни иллюминации были замечены и тут», – уточняла газета.

Яанипяэв-1920: С грузовиком в упряжке

Первый мирный год независимой Эстонской Республики был непростым. Не хватало многого: мануфактуры, продовольствия, топлива. Впрочем, старых досок для костров Яновой ночи хватило: народ, как и в прежние, довоенные и дореволюционные времена, устремился вечером 23 июня в Кадриорг.

Сделать это в 1920 году было тем проще, что накануне праздника городские власти решили сделать таллиннцам подарок: возобновить движение основного вида городского транспорта – конки. Проблема, однако, состояла в том, что главный «двигатель» «конного трамвая» – лошади – лихолетья не пережили. И тогда из положения был найден оригинальный выход…

«Таллиннский трамвай работал в Янов день особенно хорошо, – отмечала газета Waba maa. – Впереди, вместо пары коняг – грузовик, за ним – закрытый вагон конки, следом – еще два открытых вагона». От желающих прокатиться от площади Вана-тург до Кадриоргского пруда отбоя не было, несмотря на то, что «вместо былой копейки с носа берут по восемь марок».

Хотя «авто-трамвай» с наплывом пассажиров 23-24 июня, по-видимому, справился, рейсы свои он в скором времени завершил. Во-первых, в идущем за выхлопной трубой грузовика вагоне нестерпимо воняло бензином. Во-вторых, автомобильные моторы стали перегреваться. «Трамвай с грузовиком в упряжке» так и остался не более чем праздничным аттракционом лета 1920 года.

1930: Европейский (от)блеск

«Вчера, в Иванов день Ревель представлял собой впечатление вымершего города: разъезд его жителей начался еще накануне, когда отъезжающей публикой были заполнены все вокзалы, – описывали знакомое и нам зрелище «Вести дня» в номере за 25 июня 1930 года. – Не успевшие выехать в понедельник, собрались «к зелени» вчера утром».

К началу тридцатых годов, праздник, похоже, окончательно сместился из Кадриорга в Пирита. «Одно можно сказать определенно: пиритаская пляжная жизнь все более и более европеизируется, – уверяла читателей в номере за 26 июня 1930 года Päevaleht. – Конечно, настоящие «носители культуры», которые ведут Пирита в Европу – это женщины: их туалеты более изысканы и ярче, чем в прошлом году».

Европейского лоска фланирующей по сырому пиритаскому песку публике наверняка добавляли вечером Янова дня восьмидесятилетней давности и многочисленные представители дипкропуса. Корреспондент «Вестей дня», например, успел встретить за время прогулки итальянского посланника графа Виганотти, германского посланника д-ра Шреттера, финского посланника г-на Вуорима и исполняющего обязанности польского посланника Володковича.

Определенным диссонансом этой европейской идиллии наверняка выглядели «перепраздновавшие», мирно расположившие выспаться прямо под кустом. Как писали газеты, были среди гуляк и множество прилично одетых людей, прямым текстом отвечающих газетчикам, что сон на свежем воздухе куда полезнее тряски в душном автобусе в сторону города…

Яанипяэв-1940: Под двумя флагами

Судя по газетным публикациям, Янов день семидесятилетней давности больше подходит для титула «последний в ЭР», чем «первый в СССР». Впрочем, до официального вступления в Советский союз оставалось еще более месяца. Да и кто мог предположить, что смена кабинета министров, имевшая место за два дня до праздника, сможет иметь сколько-нибудь влияющие на привычное течение жизни последствия?

С самого утра 23 июня 1940 года Центральный рынок на месте нынешнего парка Таммсааре торговал в полный рост. Хозяйки несли домой не только первую молодую картошку и свежий деревенский творог, но и свежесрубленные березовые ветки: в конце тридцатых годов обычай украшать ими дом как-то незаметно сдвинулся с Троицы на Янов день.

Как и прежде, горели по всему побережью костры – Вторая мировая война была где-то далеко, и о затемнении в Эстонии никто всерьез не думал. Разве что использование каких бы то ни было хлопушек и фейерверков было в ту Янову ночь запрещено – и запрет этот никем в Таллинне не нарушался. Да среди исполняемых песен почему-то все больше было слышно военных.

«Накануне, в праздник Свободы, старый Таллинн был по своему облику небывало праздничным, красуясь в многочисленных флагах, – писал Päevaleht. – Во всем городе не было здания, на котором не развивался бы сине-черно-белый флаг. Над зданием Дома профсоюза рядом с ним развивался флаг Советского союза. Новое правительство отдало распоряжение, чтобы флаг дружественного государства был вывешен в день Свободы рядом с национальным флагом Эстонии».

Йосеф Кац
«Столица»