Фортификационное сооружение, тюрьма, жилой дом, кафе, а в ближайшей перспективе – туристический магнит. Все это – Нейтситорн: башня с самым женственным в Таллинне названием.

Что роднит Таллинн с Ригой, Баку, Стамбулом, крымским Судаком, польским Кульмом и немецким Герлицем одновременно?

Девичья башня: в каждом из названных городов имеется своя собственная. В одних – схожая с таллиннской исключительно по названию, в других – по внешнему облику.

И все-таки та, что высится над деревьями Сада датского короля – единственная и неповторимая. Не только по своей архитектуре. Но и по своей биографии.

Легендарная версия

Такой могла бы выглядеть Девичья башня, если бы был реализован проект архитектора Карла Бурмана

Туристу проще всего. После спуска с Тоомпеа гид обязательно даст ему пятиминутную передышку в романтическом сквере у подножья юго-западного отрезка городской стены.

А для того, чтобы ни один миг экскурсии не пропал даром, обязательно поведает гостю города, мол, в башне, расположенной аккурат между Конюшенной и Кик-ин-де-Кек, находилась некогда тюрьма для девиц легкого поведения.

В исполнении для аудитории более строгих нравов та же байка звучит в несколько смягченном варианте: башня оказывается тюрьмой, куда заточали, якобы, невест на выданье, категорически отказывающихся заключать брак с женихами, подобранными родителями.

Обитая кованым железом башенная дверь звучит неопровержимым свидетельством достоверности услышанной только что историю. Улыбнувшись причудливости средневековых нравов, туристы спешат в направлении улицы Люхике-Ялг.

Загадочное название оказывается «расшифрованным»: Девичья башня – та, в которой содержались девицы.

Эстонский след

Что правда, то правда – тюрьма в Девичьей башне действительно существовала. Проработала она до 1626 года. Но о содержании в ней исключительно особ прекрасного пола ничего неизвестно.

Известно другое. «Девичье» прозвище башни в средневековых немецких городах приобретали, как правило, от соседства с женскими монастырями. Так было в Риге, так было в Кульме – но точно не в Ревеле: никакие обители поблизости Девичьей башни не располагались.

Зато сама она, в чем несложно убедиться и в наши дни, всегда располагалась на возвышенности. На холме. Или, если угодно, на горе. Именно это обстоятельство, по мнению некоторых исследователей, могло стать причиной необычного названия Девичьей башни.

Рассуждения их строятся по следующей схеме. Древнейшее, зафиксированное в списке 1373 года, имя башни – Мегхеде или Мегхде. При желании в нем можно расслышать эстонское слово родительный падеж множественного числа эстонского слова «mägi» — стало быть, «гора».

Язык предков нынешних эстонцев был бюргерам-остзейцам неведом, изначальный смысл названия башни стерся, и к началу позапрошлого столетия малопонятное Megdheturm могло превратиться в Mädchenturm: Башню девушек или девиц.

Стертая память 

Остроумная версия страдает от отсутствия аналогов: других башен, в названии которых лежало бы эстонское по своему происхождению слово, в Таллинне нет.

Единственное исключение – башня Ассуве. Но она была наречена не по особенностям рельефа, а по имени городского пастуха-эста, владение которого располагалось приблизительно там, где после войны был возведен кинотеатр «Сыпрус».

Знакомство с перечнем недвижимости обитателей средневекового Ревеля проясняет ситуацию окончательно. Некий Хинс Мегдхе действительно проживал в середине XIV века на нынешней улице Рюйтли – в непосредственной близости от башни.

И не просто проживал: по всей вероятности, он был подрядчиком, непосредственно ответственным перед городскими властями за возведение юго-западного отрезка крепостной стены. И хотя до завершения работ он, возможно, не дожил, своей фамилией с башней «поделился».

Ну а далее события развивались в точном соответствии с «эстонской версией»: превращение «башни Мегде» в «Башню девиц» произошло после того, как память о ее строителе в памяти горожан стерлась.

Превратности судьбы 

Стереться не только из сферы ментального, но и материального лет сто пятьдесят тому назад был у самой башни едва ли не больший, чем у ее изначального названия.

Судьба вообще не была к ней слишком милосердной. Выстроенная на одном из наиболее уязвимых отрезке городских фортификаций, она подвергалась яростному обстрелу пушкарями Ивана Грозного в 1577 году.

Тогда, вероятно, погибла ее высокая черепичная крыша, возведенная за сто двадцать до того строительным мастером Хансом Котке, а верхний, четвертый, этаж оказался настолько разрушен, что от его восстановления после Ливонской войны решили отказаться.

Хотя не исключено, что причиной тому был даже не характер разрушений, а, говоря современным языком, «моральная амортизация» сооружения. Четырехугольная, с открытой к городу «тыльной» стороной, башня Мегде, была явно не приспособлена к ведению огня из тяжелых орудий XVI-XVII веков.

Модернизировать ее не стали, ограничившись лишь поверхностным ремонтом: потенциальная линия огня была отодвинута от нее далеко в сторону после сооружения со стороны Тынисмяги и современной площади Вабадузе двух мощных бастионов.

В списке башен, пригодных для хранения пороха, составленном Ревельской инженерной командой в 1793 году, башня Мегде уже не фигурирует. Прошло еще полвека – и она упоминается в документах уже исключительно как гражданская постройка.

Знаменитые квартиранты

Среди построек, расположенных между в 1842 году между склоном Вышгородского холма и садом покойного часовщика Нестлера (звучное имя Сада датского короля еще не вошло в ту пору в официальные документы), отмена и «полностью развалившаяся бывшая башня».

Не смотря на это, в башне теплилась жизнь. На двух ее этажах располагались квартиры. Со стороны Нижнего дома к былому фортификационному сооружению был пристроен каменный фасад в духе классицизма.

Список обитателей Девичьей башни за век ее использования в качестве жилищного фонда мог бы получиться внушительным. Однако увековеченными остались двое из них – художники Кристьян и Пауль Рауды, чьи имена высечены на памятном камне.

Непонятно только, почему во время очередной реконструкции Сада датского короля посвященная им мемориальная плита оказалась перенесена от входа в башню в прямо противоположную сторону – к началу лестницы, ведущей во двор Института истории.

Планов громадье

Имя еще одного выдающегося таллиннца, не просто имевшего в бывшей башне художественное ателье, но и постоянно жившего там, на стене его жилища не обозначено.

А жаль! Ведь в отношении Девичьей башни он имел масштабные планы, реализация которых хотя и могла навсегда перечеркнуть надежды на возвращение памятнику его первоначального облика, но наверняка пополнила бы ансамбль Старого города небывалой постройкой.

Речь идет об архитекторе и художнике Карле Бурмане, поселившемся по адресу Люхике-Ялг 9 в 1945 году. По сравнению с былой жилплощадью, сгоревшей во время мартовской бомбардировки Таллинна, квартира в башне была явно мала.

Зодчий принялся за работу. Особым доверием в послевоенной ЭССР он не пользовался, возможности его были ограничены, но полету фантазии не могло помешать ничего. Вскоре на его кульмане родился проект перестройки башни Нейтситорн – одновременно завораживающий и фантастичный.

Безликое и неприглядное на тот момент сооружение превратилось в подобие горной деревушки где-то на Адриатике или Средиземноморье: с обилием балконов, лоджий, крытых черепицей веранд. Основу его составлял массив стен Девичьей башни, пристройки же лепились к былой крепостной стене.

Выделять средства на реализацию амбициозного проекта, явно выпадающего из общего контекста таллиннской архитектуры, в скромном по финансовым возможностям 1946 году не стали. Реставраторы пришли в Сад датского короля семь лет спустя.

Возрождение

Восстановительные работы затянулись не на одно десятилетие. Лишь к 1978 году строительные леса с юго-западного отрезка городской стены были окончательно сняты, и взору горожан предстала практически возрожденная из небытия постройка.

Со стороны Тоомпеа башня предстала такой, какой жители города видели ее в последний раз четыре века тому назад: четырехэтажной, увенчанной флюгером над четырехгранной пирамидальной крышей.

Со стороны же Нижнего города открывалось нечто маловразумительное: башню было решено приспособить под заведение общественного питания и потому «тыльную» ее, в Средние века открытую сторону, решили «зашить» огромным стеклянным окном.

Посетители кафе от подобного решения, безусловно, выиграли: вид отсюда открывался бесподобный. Исторической же достоверности был нанесен безусловный ущерб – ничего подобного фортификационная архитектура никогда не знала.

Точнее – «не знала до того». Потому как модернизированный облик сооружения, растиражированный множеством открыток, фотографий, кино- и видеокадров настолько приглянулся таллиннцам, что представить Девичью башню без стеклянной «стены» попросту невозможно!

* * *

Еще в начале нынешнего тысячелетия туристические брошюрки зазывали гостей Таллинна в кафе «Нейтситорн», «по секрету» сообщая, что в нем, между прочим, водятся приведения.

Духам и призракам, почувствовавшим себя единственными хозяевами башни за долгие семь лет запустения, в скором времени придется потесниться. В нынешнем году город смог отсудить Девичью башню у государства.

Реставраторы приступят к ее обустройству в ближайшее время. А через два года результат их усилий смогут оценить все желающие. Разочарованных, хочется верить, не будет.

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• Эха Вырк: надеемся на быстрое и разумное решение по вопросу о Нейтситорн
• Исторический Таллин
• Кадриорг. Екатерининский парк в Таллине. Реферат.
• Эстония: Денежная политика.
• «Кинодворец» на площади Свободы в Таллине
• Накануне подписания Тартуского Мирного договора.
• «Дом офицеров» на Ратушной площади в Ревеле
• Основные факты об Эстонии
• Эстония превратилась в колониальную страну
• Таллинская городская стена