Говорят, что после неудачи с возведением вавилонской башни её разноязыкие строители разбрелись по свету, унося в подоле фартука память о грандиозном замысле – несколько кирпичей. Так ли оно было на самом деле сказать трудно, однако страсть к возведению высотных сооружений не покидала человека никогда. Достаточно взглянуть на силуэт Таллинна с Пиритаского берега и подивиться полёту среденвековых шпилей. Или перевести взор чуть левее – туда, где 1 февраля этого года распахнутся двери самого высокого жилого здания в Прибалтике

Над черепичным морем

Узнать на старинной гравюре Париж, Лондон или Берлин иной раз бывает не так–то легко. С Таллинном, однако, дело обстоит проще. Величественный шпиль Олевисте парит над городскими крышами без малого шесть веков – почтенный возраст для “визитной карточки”!

Сто двадцать четыре с лишним метра отделяют верхушку церковного креста от земли. Высота солидная и для нас с вами. А уж в средние века она казалась и просто сказочной. Не мудрено, что легендарного строителя Олева подозревали в сделке с нечистой силой! Особенно, если учесть, что до пожаров 17 и 19 века шпиль был выше примерно на четверть. Среди европейских соборов эпохи готики таллиннская Олевисте занимала одно из первых мест и даже если и не была самой высокой, то в числе первых трёх значилась.

Христианским добродетелям не желал уступать и бог войны Марс. Название башен тоомпеаского замка и нижегородских укреплений говорят сами за себя: Длинный Герман и Киек-ин-дие-Кёк. С вержнего яруса последний и вправду можно было заглянуть – если и не в кухню, то в трубу любого горожанина. Ведь типичный дом средневекового бюргера явно проигрывал в высоте тридцатисемиметровой башни. Это соотношение сохранилось долгие годы – даже в годы Эстонской республики средняя высота домов Старого города составляла два с половиной этажа…

Банкиры и купцы

Пережив после Северной войны почти вековой период упадка, Таллинн вновь стал богатеть к середине девятнадцатого столетия. Правда, до поры до времени нового в городе строили мало – удовлетворялись переделками наследия средневековья для сиюминутных нужд.

Однако молодая буржуазия не желала ютиться в домах своих ганзейских предшественников. Ей хотелось не только добиться комфорта, но и удивить сограждан доселе невиданным размахом.

Первенцом новой моды стал дом Комерческого банка по улице Вене 9, выстроенный в 1874 году. Четырехэтажный красавец, перегруженный украшениями на манер кремового торта, нарушил вековой масштаб таллинской среды. Первые этажи здания заняли служебные помещения, а из окон квартир банковских служащих открывался вид чуть ли не на весь город – конкурентов у Коммерческого банка не было.

Впрочем, вскоре они появились – не столько в сфере коммерции, сколько в области многоэтажности. Спустя пять лет в конце улицы Пикк возникает ещё один четырёхэтажный дом, а в 1881 году на месте нескольких средневковых жилищ на перекрестке Вене и Виру строит доходный дом русский купец Василий Демин. Тот самый, по которому нынешний центр “Демини” получит своё название.

Рубеж в четыре этажа продержался почти треть века. Только в 1912 мастер финского модерна Элиель Сааринен побил его, возведя напротив нынешнего театра Драмы пятиэтажное здание с импозантной парадной лестницей. Сааринен, между прочим намеревался застроить подобными “пятиэтажками” новые районы. Но сделаться “пятиэтажным городом”, наподобие соседних Хельсинки или Риги, Таллину не успел – начвшаяся вскоре Мировая война положила конец градостроительным планам финского зодчего.

“Вавилонская башня” на Олаевской горке

“Гордый Олев! – восклицала в начале двадцатых годов таллиннская пресса: — спустя четверть века тебя, пожалуй, будет не разглядеть среди небоскрёбов!”

Опасения журналистов и впрямь казались не напрасными: многие улицы Старого города перегородили строительные леса. Казалось, что город решил в раз наверстать упущенное за годы войны и послереволюционного безвременья.

Всего пять лет минуло с тех пор, как Таллинн стал столицей независимого государства, а предприимчивые домовладельцы уже спешили внести в его пейзаж элименты столичной архитектуры. Доходные дома росли то тут, то там: купец Егоров возводит здание на Ратушной площади, дом Гнадеберга удивляет таллиннцев своей трёхъярусной “парижской” мансардой в начале улицы Суур-Каарья, а на другом её конце архитектор А. Перна устанавливает новый рекорд по высоте – шесть этажей. Помимо внушительных размеров, дом на Суур-Каарья 18 выделялся “античным” фронтоном, щедро заполненным монументальнымпи скульптурами. Впрочем, взирать на таллиннцев со своего шестиэтажного Олимпа взглядом победителя им пришлось не долго – в том же году ещё два “небоскрёба” строятся на улице Пикк – под номерами 36 и 40. Первому из них, выстроенному предпринимателем Самуэличем, таллиннцы отдают пальму первенства в споре о высоте. Народная молва окрещивает шестиэтажный дом “вавилонской башней” и отсылает сомневающихся к обратной стороне великана – на улицу Олевимяги. Оттуда, из-за естественного уклона улицы, дом Самуэлича и впрямь кажется готовым составить конкуренцию Олевистскому шпилю!

Впрочем, гордские архитекторы вовсе не разделяли вострогов по поводу новостроек. Принять закон, ограничивающий высоту зданий в Старом городе тремя этажами, им не удалось, но строительство “многоэтажек” в черте крепостных стен всё же поутихло.

Новые символы

“Эстонская энциклопедия” 1934 года называет небоскрёбом любое здание выше пятидесяти этажей. По сравнению с мнением редакционной коллегии, запросы простых таллиннцев были куда как скромнее. Дому, по Пярнускому шоссе, в котором ныне находится магазин “Детский мир”, вполне хватило семи этажей, что бы заслужить прозвище “первого эстонского небоскрёба”.

Но “первый” отнюдь не означало “единственный”. На год раньше площадь Свободы уже обзавелась семиэтажным зданием нынешней горуправы. Спуся ещё две зимы поднялись стены гостиницы “Палас” и современного казино “Метрополь” — в те годы, кстати, оно носило более оригинальное название “Kultas” и считалось одним из самых стильных кафе во всей Прибалтике.

Новоиспечёнными “небоскрёбам” не было больше нужды рядиться в исторические декорации, как предшественникам по ту стророну городских укреплений. Модный в те времена стиль функционализма как нельзя лучше подчёркивал желание Эстонской республики создавть не город–музей, а современную столицу молодого государства.

Как и заокеанские собратья, таллиннские “многоэтажки” были многофункциональны. Первый этаж занимали магазины или кафе, следом шли офисы и бюро, а верхние этажи отводились под фешенебельное жильё. Между прочим, многокомнатные квартиры имелись даже в помещении нынешней мэрии.

В 1936 на углу Вяйке-Каарья и Пярнуского шоссе встал самый высокий из довоенных “небоскрёбов”. Превысить рубежа в семь этажей архитектору Э.Захариусу не удалось, зато он увенцал свой дом небольшой башенкой с часами, отсчитывающими время новой таллиннской архитектуры. По обеим сторонам циферблата развивались флаги компании-заказчика. Часы давно исчезли, а два поржавевших флагштока и по сей день высятся над суетливым перекрёстком…

К звёздам

Французский садовник Жозеф Монье, догадавшийся укрепить кадки для деревьев с помощью залитой в бетон металлической сетки, не мог себе и представить, что совершил переворот в развитии архитектуры. И если поначалу железобетон использовали преимущественно для промышленных зданий, то к началу двадцатого столетия триумфальное шествие нового материала захлестнуло парадные улицы городов Европы и Америки.

Именно железобетону досталось роль самого активного преобразователя таллиннского силуэта. Многочисленные райкомы и дома Советов, увенчанные шпилем с пятиконечной звездой, так и остались на бумаге. Жилой дом завода “Двигатель” на развилке Тартуского шоссе ещё успели увенчать характерной башенкой, но соседние дома пришлось достраивать по упрощённому проекту.

Однако вознесенный над шестиэтажным жилым блоком двадцатиметровый шпиль остался вне конкуренции доброе десятилетие. Мустамяэские девятиэтажки, а тем более пятиэтажки не могли составить ему конкуренции. Даже здание ЦК партии поднявшееся в 1968 году на 11 этажей, проигрывало провинциальной “высотке”.

А в архитектурных бюро уже вовсю разрабатывались проекты новой застройки городского центра. Монолиты стеклянных паралеллепипидов вставали вокруг Старого города на проектах Марта Порта и Малле Меллаку. Их коллеги были ещё более радикальными – Паулю Хярмсону, например, грезилось современное здание горисполкома прямо…за ратушей!

Для начала на площади Виру возвели одноимённую гостиницу – 23 этажа, семь десятков метров, год постройки –1972ой. Оригинально, современно, практично. Даже почти загранично – проект был местный, но сторительство доверили двум финским фирмам. Только вот привкус горечи всё же остался – слишком уж близко от средневековых шпилей встал новоявленный небоскрёб. Говорят, увидав его, Роллан Быков тихо заметил: “а Старый Таллинн стал меньше…”

Спустя восемь лет в таллинское небо поднялся ещё один гигант – гостиница “Олимпия”. Тридцатиодноэтажная башня выигрывала у предшественника не только оригинальной ступенчатостью силуэта, но и местоположением. Ведь улица Лийвалая и в бытность свою Кингисеппа проходила фактически по границе городского центра.

Строительством “Олимпии” возведение советских небоскрёбов прекратилось. Здания, восьмидесятых напротив стремились прижаться к земле – вспомните почтамт, нынешний центр “Сакала” и конечно же горхолл. Разве что крыша Национальной Библиотеки плавно вошла в городской силуэт, но непривычный взгляд и не сразу догадается, что серая пирамида на горизонте – дело человеческих рук.

Назло старцу из Юлемисте

Даже самые горячие головы шестидесятых не могли себе представить, что высотные здания возведённые в Таллинне на закате двадцатого века окажутся бастионами того самого капитализма, крах которго виделся не за горами.

Первым высотным зданием девяностых должен был стать отель у перекрёстка Пальдиского шоссе с Тоомпуйстее. Выкопали даже котлован – как оказалось, на радость мальчишкам с Кассисаба: о лучшем места для плавания на плотах те и не мечтали! Дело, конечно, не в них, а в инспекции по охране памятников старины – после долгих споров, удалось придти к мнению, что возведение многоэтажного корпуса у подножья Тоомпеаского замка повторит ошибку с “Виру” в многократном размере.

Роль “острова небоскрёбов” досталась давнешней “Луковой деревне” – именно так в переводе звучит традиционное название района между Каубамая и Тартуским шоссе. Над строющимся сити уже застыли высотные доминанты – девяностометровый кристалл Юхисбанка и красная башенка отеля Радиссон САС, взметнувшаяся ни много, ни мало на 103 с лишком метра. Обогатили они силуэт Таллина или нарушили его – споры не утихают и по сей день. По крайней мере, более старший – ровно на год! – банковский небоскрёб уже получил прозвище — и не одно. Мне, по крайней мере, приходилось слышать насмешливое “стамеска” и завистливое “осколок счастья”. Названия, быть может и не самые лестные, но рекорд в высоте установлен. Остаётся только гадать, как долго он продержится. Ведь не зря, уверяют “знающие люди”, оба небоскрёба имеют ступенчатую часть со стороны въезда в город – вроде как не до конца выстроенную. Архитекторы попросту намекают старцу из Юлемисте: это – не предел…

Как знать. Во всяком случае, бетону и стеклу так и не удалось пока сравнятся с медью церковных флюгеров. Олевисте и Нигулисте ждут очередных претендентов на самое высокое здание Таллинна. Всё только начинается…

Йосеф Кац

Публикуется на страницах нашего сайта, с любезного согласия автора.
При перепечатке, ссылка на http://tallinn.cold-time.com обязательна!

Related posts

• Восемь столетий Таллинна: век пятнадцатый, каменный
• Таллинский розыгрыш 1 апреля 1966 года.
• Ночь, когда горела Нигулисте в Таллине
• Таллин: Здесь Божий дом и врата в небо
• Юбилей старейшей гостиницы Таллинна
• Окаменевшая история Таллина
• «Такою запомнил я улицу Харью...»: сквер на месте погибшего квартала в городе Таллине
• Эстонские монеты рассказывают
• Таллинн: Так чьи они — памятники культуры?