Более ста лет тому назад по Таллинну стали распространяться
жуткие слухи о том, что якобы иногда людей хоронят не мертвыми, а впавшими в летаргический сон, и что заживо похороненные просыпаются в гробах, иногда выбираются из могил и в помешательстве бродят привидениями по кладбищам.
От таких ужасов таллиннцев решил избавить доктор Хейнрихсен. Как выяснилось после его смерти, большую часть своего состояния он завещал на строительство в Таллинне приюта для мнимоумерших. Городские власти не спешили с выполнением завещания Хейнрихсена, считая это чудачеством, но, в конце концов, через десять лет после смерти врача это странное заведение для отстоя покойников было построено.
У дороги, ведущей на кладбище в Копли, появилась своеобразная группа строений, окруженных оградой из кустов. Над входом в приют для заснувших летаргическим сном было написано: «Добро пожаловать!» Объявления в газетах предлагали перед захоронением сдавать сюда мертвецов — вдруг воскреснут!
В главном зале приюта на стене была написана золотыми буквами цитата из Библии: «Утешайтесь надеждою!» Над диваном, оббитым черным бархатом, висел портрет Хейнрихсена — мужчины с седыми вьющимися волосами и рыжими бакенбардами, с круглыми водянисто-зелеными глазами.
В центре зала стояли постаменты. Сюда ставили гробы с покойниками. К рукам, ногам и голове покойника привязывали колокольчики: если спящий пошевелится, раздастся звон. Однажды колокольчик зазвенел, но, как выяснилось, его задели резвившиеся мыши.
Смотрительница приюта госпожа Себбер, как ей и было предписано, постоянно держала наготове самовар с горячими углями и три бутыли теплой воды вместо грелок. В трех комнатах, для отдыха воскресших регулярно на трех кроватях менялось постельное белье. В вазы, стоявшие на тумбочках возле кроватей, ставились летом цветы, а зимой — сосновые и еловые ветки, чтобы очнувшийся покойник мог сразу же насладиться приятными запахами. На столах лежали молитвенники.
В шкафах, согласно завещанию, висела одежда. Как для горожан, так и для крестьян, чтобы вернувшиеся к жизни могли переодеться, сняв саван и длинную покойницкую рубаху. Хранившуюся в шкафах одежду весной к Юрьеву дню выколачивали, проветривали, «жарили» на солнце и пересыпали нафталином.
Шли месяцы, годы… И обидно было, что все труды — зряшные, так как ни один покойник не воскрес. Их стали привозить в приют все реже и реже.
У смотрительницы госпожи Себбер, несмотря на все хлопоты, свободного времени было много, и она любила поболтать со своими подругами, попивая кофеек с ароматными тминными булочками.
Однажды госпожа Себбер разговорилась с приехавшим из Тарту на каникулы студентом. Выяснилось, что в Таллинне у него возлюбленная, и ему надо где-нибудь переночевать. Смотрительница нерешительно предложила студенту номер в своей пустующей «гостинице», и, к ее удивлению, предложение было с восторгом принято. На вторую ночь студент пришел не один, а со своей подружкой…
Постепенно необычный приют ожил. Особенно весело бывало в зале по вечерам, когда случайные постояльцы, сидя за пустыми пьедесталами для гробов, пили вино, пели веселые песни, играли на гитарах и губных гармошках. Однажды в хмурый темный вечер в окно приюта кто-то постучал.
— Все занято! — крикнула смотрительница в форточку, на секунду приоткрыв ее и тотчас же захлопнув. Но в окно опять постучали. Уже более энергично. Госпожа Себбер посмотрела в окно и обомлела. В темноте у окна стоял человек в длинной рубахе.
— Как это «нет места»?! Да откройте же, наконец, дверь! Впустите меня! Я из покойницкой! — возмущенно кричал мужчина.
Смотрительница взяла керосиновую лампу и направилась к двери, в которую уже нетерпеливо барабанил кулаками нежданный пришелец. Дрожащими руками отперла госпожа Себбер замок, и в дом ввалился
крепко сбитый высоченный мужчина.
— Я еще раз спрашиваю, что значит «все занято»? — разъяренно прокричал он, оглядывая притихших постояльцев. С головы пришедшего стекали потоки воды — на улице шел дождь. Ноги и штаны были в грязи… Силы оставили госпожу Себбер. Она опустилась на стул, закрыла глаза и застонала.
— Ни о чем не спрашивайте! Это было ужасно! — проговорил мужчина и, подняв указательный палец, добавил: — Мне необходимо согреться!
Трое молодых людей и три их подружки засуетились. Из кухни были принесены бутылки с вином, закуска. Изрядно выпив и с жадностью поев, посетитель рассказал свою историю:
— Я — Каарберг. Нездешний. Приехал сюда по делам. Попал в больницу. А там доктора — чтоб им пусто было! — решили, что я умер, и снесли меня в покойницкую. Завтра бы уже и похоронили. Хорошо, что очнулся и сбежал оттуда. Черт возьми, это надо как следует отметить!
Все присутствовавшие, в том числе и уже пришедшая в себя госпожа Себбер, с радостью стали пить за здоровье Каарберга.
Смотрительница предложила ему переодеться, и Каарберг удалился в одну из комнат. Прошло довольно-таки много времени. Молодежью было допито все вино, а вернувшийся к жизни не появлялся.
— Господин Каарберг! — тихо постучала в дверь смотрительница, но за дверью была тишина. — Господин Каарберг! — уже громче позвала госпожа Себбер и попыталась, было открыть дверь, но та оказалась запертой.
Выбежав на улицу, смотрительница приюта увидела, что окно распахнуто настежь и комната пуста. Шкаф с одеждой открыт. Рубаха и штаны незваного гостя брошены на стул.
Только госпожа Себбер вернулась в дом, как во входную дверь громко и энергично постучали. Оказалось — полицейский.
— Вы укрывали опасного преступника номер 43, сбежавшего из тюрьмы, — заявил сыщик госпоже Себбер.
Он подошел к запертой двери. Рванул ее с силой. Открыл. Вошел в комнату. Подошел к стулу. Поднял валявшуюся на нем длинную арестантскую рубашку. И все увидели на ее спине число: 43.

Юрий Никифоров

Необычные истории. Таллинн. 2000 г. 48 стр.
Этот сборник адресован всем, кто интересуется феноменами духов, привидений и неординарными приключениями.
(c) Юрий Никифоров, 2000.