За минувшие два года обширный пустырь настолько «удачно» вписался в пространство городского центра, что начинаешь верить: он существовал тут едва ли не всегда.

Лишь название остановки идущих в Ласнамяэ автобусов хранит память о Художественной академии – сером коробчатом здании, похожем, скорее не на «храм муз», а на корпуса промышленного предприятия.

О том, что было до него, помнят лишь столичные старожилы. Но даже они не догадываются, что снесенное в 2010 году безликое строение скрывало в себе, без преувеличения, архитектурный шедевр.

Пикк и Татари 

Колыбель нынешней Художественной академии – в Старом городе.

Точнее – на улице Пикк: здесь, в стенах гильдии Святого Канута в ноябре 1914 года было создано Ревельское промышленно-художественное училище.

Собственного помещения у учебного заведения не было: занятия приходилось вести в снимаемых у «профсоюза» ремесленников комнатах. Уже через два года стало ясно, что училищу тесновато – и его руководство приступило к активным поискам.

На каком-то этапе показалось, что обучение будущих мастеров искусства можно организовать на улице Татари: издатель и журналист Август Буш, выстроивший тут пятью годами ранее пятиэтажный жилой дом, никак не мог отыскать достаточное число квартиросъемщиков.

Арендная плата, предложенная домовладельцам, оказалась, однако неподъемной. Да и создатель «дома Буша» — архитектор Карл Бурман выступил в прессе с решительным протестом: дескать, он строил именно жилые, а не учебные помещения и переоборудование их окажется нецелесообразным.

Учебная работа в гильдейском доме на улице Пикк продолжилась еще чуть более года – летом 1917 года помещения реквизировала армия. Будущим художникам и их наставникам пришла пора срочно искать себе новую крышу над головой.

Почерк Кнюпфера

Город пошел училищу навстречу – новый учебный год был начат в классах Казенной женской гимназии.

От чердачных помещений Канутской гильдии, где приходилось училищу первые три года своего существования, новое здание отличилось, словно день и ночь.

Не было в том ничего удивительного: гимназию на краю тогдашней Малой Юрьевской улицы строил один их популярнейших архитекторов Ревеля второй трети XIX века – Рудольф Отто фон Кнюпфер.

Выпускник Петербургской художественной академии, он украсил город такими, например, зданиями, как несохранившийся до наших дней первоначальный Балтийский вокзал или здравствующая и по сей день бывшая пожарная часть на площади Виру.

Даже сугубо промышленные здания – такие, например, как, производственные корпуса и резервуары Газовой фабрики на нынешнем бульваре Пыхъя Кнюпфер умудрялся выдержать в подчеркнуто «таллиннском» плитняковом стиле.

В том же духе был решен архитектором и двухэтажный дом Казенной женской гимназии – кстати, одно из первых каменных школьных зданий за стеной Старого города.

Школьный архитектор 

Пять лет художественное училище вполне довольствовалось доставшейся ему от упраздненной женской гимназии недвижимостью.

Летом 1922 года школьное здание на Малом Тартуском шоссе окружили строительные леса: газеты сообщили, что по проекту архитектора Михкельсона начинается обширная перестройка.

Известностью Кнюпфера Михкельсон в истории эстонской архитектуры похвастаться, увы, не может. А жаль: и его художественный путь от академического необарокко до рационального функционализма, и творческая биография явно заслуживают внимания.

Тынис Михкельсон родился 5 марта 1887 года в окрестностях Вильянди. Восемнадцатилетним юношей он поступил в Московское художественное училище живописи, архитектуры и ваяния, которое окончил в последний предреволюционный год.

Сложно сказать, чем именно молодой зодчий приглянулся новой российской власти, но с 1917 по 1920 год он занимал в Москве высокий пост руководителя строительных работ при Главном почтамте. Неизвестны и причины, заставившие его оптироваться в ставшую независимым государством Эстонию.

На новом месте – в Таллинне – Михкельсон тоже не бедствовал: едва ли ни сразу же по приезду он был назначен главным архитектором Министерства просвещения. Скромные школьные здания в Тапа, Хийу, Кейла, пышная, на манер кадирогского дворца, гимназия в Печорах – его работа.

Двойной успех 

Одновременно две задачи стояли перед берущимся за перестройку Художественного училища архитектором.

Во-первых – необходимо было увеличить число учебных помещений, одновременно не расширяя площадь застройки: с царских еще времен здание Казенной женской гимназии плотно обступали земельные участки частных владельцев.

Во-вторых – создать не просто очередное учебное заведение, а подлинный «храм искусства»: обитель будущих творцов новой, национальной живописи молодого государства. А так же – декоративной и монументальной скульптуры, графики, промышленного дизайна.

С обоими заданиями Михкельсон справился блестяще. Над приземистым зданием был надстроен третий, этаж. Широкие сдвоенные окна обеспечивали необходимое для художественных ателье освещение. Бывший актовый зал стал учебной типографией.

Но главный успех архитектора заключался, пожалуй, в том, что из безликого, «казенного» в худшем значении этого слова здания, ему удалось создать подлинное украшение центра столицы.

Художественная многозначность 

В начале двадцатых годов серый доломит еще не воспринимался эстонцами в качестве национального камня.

Скорее наоборот: он, излюбленный строительный материал архитекторов-остзейцев, вдохновлявшихся местной средневековой архитектурой, казался слишком «немецким» и «старомодным».

Поэтому, приступив к перестройке здания Художественного училища, Михкельсон, перво-наперво, оштукатурил серые стены. Вторым радикальным шагом было возведение над ними массивной мансардной крыши.

Она не только позволила разместить под своим изломом добрый десяток дополнительных учебных помещений, но и привносила в ландшафт таллиннский крыш отголосок не самого представленного в архитектуре города стиля – барокко.

Ломаные мансардные крыши, присущие целому ряду старинных городов Балтийского побережья от Данцига до Стокгольма почему-то не пользовались у местных бюргеров особой популярностью. И потому ничто не мешало воспринимать их как признак новой, подчеркнуто «эстонской» архитектуры.

Тон задала, похоже, крыша выстроенного еще при царе театра «Эстония». В 1921 году мансардной необарочной крышей было увенчано здание банка на углу улицы Суур-Каарья, еще через год – нынешняя XXI школа на Рауа.

Хочется верить, что в случае Художественного училища причудливо ломана крыша несла в себе явный намек на «прогрессивность» учебного заведения: все современное искусство творилось в те годы на парижских мансардах.

Впрочем, о предназначении здания недвусмысленно свидетельствовали и два массивных барельефа, помещенные на торцах ризалитов: резвящиеся на них пухлые младенцы символизировали собой изящные искусства.

Жертва функциональности 

Из испытаний Второй мировой войны здание Художественного училища вышло…победителем.

Мартовская бомбардировка 1944 года лишь перебила окна да уничтожила ряд неказистых деревянных халуп, закрывающих главный фасад здания со стороны Тартуского шоссе.

Само же здание, по счастью, осталась нетронутым. Таким оно встретило повышение статуса учебного заведения до Государственного художественного института ЭССР. Таким попало на страницы первых послевоенных путеводителей по Таллинну.

Начиная с середины шестидесятых годов, фотографии институтских зданий из посвященных городу изданий исчезают. Вероятно, уже тогда стало понятно: реконструкция, произведенная в 1965-69 годах Пеэтером Тарвасом, городской пейзаж явно не обогатила.

Конечно, площадь аудиторий, мастерских и ателье удалось увеличить до трех с половиной тысяч квадратных метров, но стремление архитектора согласовать фасады старой и новой построек привела к тому, что подчеркнуто лаконичный корпус по тогдашней улице Гонсиори буквально «проглотил» своего предшественника.

О том, что внутри здания однозначно послевоенной архитектуры «упакована» постройка двадцатых годов, в свою очередь, перестроенная из гимназии царских еще времен, догадывались, пожалуй, лишь специалисты. Да наиболее внимательные из студентов, «изнутри» определявшие, где кончается один корпус и начинается другой.

* * *

Говорят, когда два года тому назад строители приступили к сносу зданий Художественной академии, фасад работы Михкельсона-Кнюпфера на считанные часы стал различим со стороны двора.

Впрочем, возможно это – не более чем легенда. Но легенда, между тем, очень характерная: былое здание академии-института-училища заслуживает того, что бы память о нем сохранялась.