11 апреля ставшая ныне достоянием истории национальная эстонская валюта могла бы праздновать день своего рождения.
Точнее – день тезоименитства. Иными словами – наречения имени: ровно восемьдесят пять лет тому назад специальная комиссия Рийгикогу приняла решение, определившее название денежной единицы Эстонской Республики.

Марка с нулями

Мало-мальски знакомый с прошлым денежного обращения на территории нашей страны знает: вначале была марка.

«В начале» в самом буквальном смысле: решение о введении в оборот марки было принято новоиспеченным правительством ЭР в числе первых – 30 ноября 1918 года.

Марки на территории молодого государства ходили и до того. Причем – нескольких видов: «восточные», напечатанные кайзеровской Германией для обращения в оккупированных областях Российской империи и финские.

Первые попали в немилость: популярностью у местного населения они не пользовались даже при самих немцах, а уж теперь, после поражения Германии в Первой мировой войне – и подавно. Финляндия же, имевшая собственную валюту и при царской власти, напротив, была в глазах эстонцев идеалом, к которому следовало стремиться.

Возможно, именно поэтому, эстонское правительство признало финляндскую марку законным платежным средством и на своем, южном берегу Финского залива. Заказав, правда, уже 9 декабря выпуск собственных дензнаков ЭР – кстати, в хельсинской типографии.

Не смотря на испытание военными действиями и разрывом экономических связей с российскими рынком, эстонская крона, неизбежно инфлируя, прослужила жителями нашей страны верой и правдой до середины двадцатых годов ХХ века.

Однако уже в 1924 году Банк Эстонии решил ввести золотое покрытие национальной валюты. Расчетной единицей было решено принять условную золотую крону, содержащую 0,403226 граммов драгметалла.

Использовали «золотую крону» поначалу лишь в зарубежных торговых операциях. На руках у населения оставались «обрастающие нулями» марки – до самой денежной реформы.

Европейский «бренд»

Из новорожденных государств Балтийского региона первой денежную реформу осуществила Латвия: уже в августе 1922 года латвийский лат сменил собой прежний латвийский рубль.

К октябрю того же года за латышами последовали литовцы: оставшуюся «в наследство» от времен немецкой оккупации «восточную марку», переименованную, впрочем, в ауксинас, то есть злотый, сменил литовский лит.

Трудно сказать, как в Литве, имевшей опыт средневековой государственности, и, как следствие, исторические названия денежных единиц, а вот в Латвии название новой валюты прошло «на ура». Ведь оно сочетало в себе новизну, оригинальность и – следование достаточно почтенной европейской традиции.

Ведь если присмотреться, то и лат, и лит оказываются ближайшими родственниками французского франка, впервые отчеканенного еще в 1360 году и ставшему национальной валютой Франции в 1795-м.

Менее известно, что существовал одно время и «бельг». Точнее – бельга: расчетная единица Банка Бельгии, равная пяти бельгийским франкам.

Является талер

Поклонников назвать новую валюту Эстонской Республики образованной по той же схеме словом «эст», хватало.

Причем – не только среди рядовых граждан, но и в академических кругах: вариант «эст» поддерживали например, отцы современной эстонской лингвистики, профессора Михкель Вески и Йоханнес Аавик.

Пыл их, правда, охлаждала одна загвоздка: надо же было такому случиться, что бы в русском и немецком языках слово «эст» существовало уже до того. Причем означало представителя конкретной национальности – эстонца.

«В нашей стране живет достаточно русских и немцев, – писала газета Päevaleht. – Как они будт принимать название нашей новой денежной единицы? С усмешкой. И звучать она будет едва ли не постоянно».

Автор публикации приводил примеры: для немца, допустим, будет потешно слышать, что он приобрел два кило говядины «за двух эстов». «А что подумает русский, услышав, что «korova stoit sto estov»?! – продолжал он. – За сто эстонцев – всего одна корова!»

Не спасала ситуацию и идея добавить к предложенному названию букву «а» — склонять слово «esta» в эстонском языке было проблематично. Потому в первой редакции Закона о финансовой реформе значилось: «Эстонской денежной единицей является талер».

Былая слава

Что и говорить – с талерами местное население было знаком давно и хорошо.

Конечно, чеканили их на эстонской земле иноземные властители – магистры Ливонского ордена, но народ привык считать их «своими».

Ведь даже «Олев-сын, строитель мудрый» из эпоса «Калевипоэг» платит занятому на возведении таллиннских стен люду «талеры – за труд тяжелый, пфенниги – за труд умелый».

Казалось бы, стать талеру названием новой денежной единицей Эстонской Республики, было, как говорится, на роду написано. Однако, при первом же обсуждении проекта Закона о финансовой реформе, возникли затруднений.

«Талер давно утратил свою былую славу и в настоящий момент его использует разве что Абиссиния да некоторые колонии на берегах Конго, – отметил докладчик по данному вопросу, социал-демократ Александр Ойнас. – Кроме того, наш народ уже привык к названию «крона» из газетных статей о международных сделках».

Напомнил он и о том, что по своему золотому содержанию условная расчетная крона Банка Эстонии равна реальным валютам стран Скандинавского полуострова с тем же названием.

Вопрос звучания

Вождь парламентской оппозиции Яан Тыниссон был с докладчиком категорически не согласен.

Во-первых, как отметил он, название «крона» знакомо разве что жителем Западного побережья Эстонии. А на юге страны выговорить это слово проблематично в силу особенности тамошнего диалекта.

Да и звучала «крона», на его взгляд, как-то слишком уж «космополитично»: крона датская, шведская, норвежская, наконец, чехословацкая. Да и в Австро-Венгрии с Великобританией счет денег совсем недавно велся на кроны….Тыниссон настаивал на чем-то более «национальном».

И не просто настаивал: он предлагал назвать будущую эстонскую валюту специально придуманным им словом «кульдар»: с одной стороны в названии этом звучало означающее золото слово «kuld», с другой – подобных денег не бывало доселе ни в одной стране.

«Это звучало бы очень по-эстонски, — настаивал Тыниссон. – И одновременно – было бы похоже на понятный даже иностранцам «гульден».

Народный оплот

«Кульдаром» полет фантазии жителей Эстонии восьмидесятипятилетней давности, впрочем, не исчерпывался.

Так, группа из сорока «общественно активных граждан» направила в Рийгикогу письмо, в котором предлагала назвать новую валюту «веэринг»: так называлась монета, имевшая хождение в средневековой Ливонии.

Некий обитатель дома для престарелых из уезда Валгамаа предлагал государственным мужам наречь денежную единицу ЭР дукатом (точнее, «тукатом»), а председатель Эстонского общества в Берлине Альберт Киви считал, что называться ей следует «эрк».

Последнее он предлагал расшифровывать как аббревиатуру от словосочетания «Eesti rahva kindlustus» — «Оплот эстонского народа». Что должны были означать составляющий один «эрк» сто «юстов» — сказать теперь уже сложно…

Разная судьба

Выбрать из столь широкого ассортимента предложенных названий единственно верное, комиссии Рийгикогу с первого раза не удалось.

На вечер того же дня 11 апреля 1927 года было назначено ее повторное заседание. Результаты голосования оказались следующими: за талер высказались двое участников, за крону – восемь. Вариант «кульдар» получил всего один голос – возможно потому, что активно продвигавший этот вариант Тыниссон к моменту голосования уже отбыл в Тарту.

Названием денежной единицы ЭР стала крона, введенная в обращение со 2 января 1928 года. Изъятая советской властью, эстонская крона вновь вернулась в кошельки жителей нашей стране 20 июня 1992-го. А что же ее «конкуренты»? Бесследно сгинули на страницах пожелтевших газет? Как бы ни так!

Сувенирные «талеры» чеканят во время ганзейских дней сразу в нескольких городах Эстонии. В «дукатах» обозначен номинал подарочных бонн сети магазинов Novalux, выпущенных лет десять тому назад. Придуманный же некогда Тыниссоном «кульдар» и вовсе стал среди эстонцев личным мужским именем.

Единственным платежным средством на территории ЭР является на сегодняшний день евро. Дай Бог ему. Конечно, долгих лет жизни и финансовой столицы. Но кто знает – не вернется ли к нам когда-нибудь вновь крона, а то и «эрк» или «эста»?!

Йосеф Кац
«Столица»