Единственный в Таллинне «памятник» мифологическому герою неожиданным образом оказался вовлечен в противостояние Востока и Запада.
…Стоило июльским сумеркам переродиться в черный бархат августовской ночи, как для любимого творения Николая фон Глена настал несчастливый день.

Прибывшая из Ревеля в Нымме рота солдат вначале попробовала набросить металлический трос на плечи каменного великана и повалить его на землю. Армейский грузовик оказался бессилен: скульптура даже не шелохнулась.

Тогда на помощь пришли саперы. Зарядов, заложенных под ноги мифологического персонажа и его палицу, вполне хватило для того, чтобы статуя качнулась – и рухнула на присыпанный сосновыми иголками песок.

Скульптору-самоучке оставалось лишь оплакивать свое творение: не простояв и десятилетия, созданный им «Калевипоэг» пал первой и единственной в Нымме жертвой Первой мировой войны.

Поставлен тут

Идея украсить окрестности своей и без того причудливой резиденции двумя монументальными скульптурами пришла основателю Нымме, по всей вероятности, не ранее 1902 года.

Сюжет для скульптурной группы был явно почерпнут из древнегерманской мифологии: дракон, пытающийся подкрасться незамеченным к защищенному одной лишь звериной шкурой и вооруженному подобранной дубиной воину, фигурирует в «Песни о Нибелунгах».

Как германский витязь превратился в эстонского богатыря? Сказать сложно. Во всяком случае, сам барон Глен настойчиво повторял, что фигура, вставшая неподалеку от входа в его замок – Калевипоэг и никто иной.

Не слишком искушенный в мифологии древних тевтонов окрестный люд, впрочем, был уверен, что рогатый великан – это сам Нечистый. Глену даже пришлось установить камень со стихами «Калевипоэгом я был поставлен тут, а чертом дураки меня зовут».

Примечательно, что стихи были написаны по-эстонски: одной из своих забот ныммеский барон видел именно просвещение местных жителей.

Шесть лет

Над Калевипоэгом автор трудился шесть лет – долгих и мучительных.

Во-первых, ваять великана он взялся из бросового материала – обломков камня, скрепленных бетоном. Было это поучительно: даже из сора может рождаться искусство. Но одновременно – ненадежно, фигура никак не успевала застыть и «расползалась» под собственным весом.

Тогда Глен решил делать по-другому: отлить скульптуру в форме, а потом установить вертикально. Здесь ваятеля подстерегал новый неприятный сюрприз: стоять на двух точках опоры – ногах – восьмиметровый гигант никак не желал.

На помощь пришла дубина. Правда, Калевипоэг вынужден был теперь не замахиваться ею на крадущегося дракона, а опираться на нее. Но так, как оказалось, вышло даже лучше: в такой позе герой выглядел не столь свирепо.

Электрический взор

Верный сын своего столетия, Глен являлся горячим поклонником всякого рода новшеств. Пройти мимо такого соблазна, как создание для свой скульптуры электрической подсветки, барон явно не мог.

Вообще, симбиоз монументальной пластики и электричества, похоже, казался людям рубежа XIX-XX веков чем-то необычайно привлекательным: эдакий символ гармоничного взаимодополнения между изящными искусствами и новейшими технологиями.

Можно вспомнить, например, воспетый Булгаковым светящийся крест в руках застывшего над Днепром киевского памятника князю Владимиру. Или же нереализованный замысел вмонтировать электрические лампочки в крест в руках ангела, венчающего таллиннский монумент броненосцу «Русалка».

Творец ныммеского «Калевипоэга» пошел сходным путем. Электрическими лампочками он решил снабдить…глазницы своего детища. Что, как несложно предположить, только усилило ассоциации с повелителем Преисподней…

«Горящий взор» и стал для скульптуры роковым. В 1916 году возникла опасность прорыва на Ревельский рейд германских подводных лодок. Кто-то запустил слух, что хозяин замка Нымме намерен подавать им с помощью электрических глаз тайные сигналы.

Подозревать Глена в шпионской деятельности оснований не было. Но скульптуру это уже не спасло.

Новый символизм

Мысли о том, что поваленного великана было бы неплохо воссоздать, время от времени всплывали на страницах газет двадцатых-тридцатых годов.

Дальше разговоров, увы, дело не шло: после того, как Глен с семейством покинул Эстонию, замок и окружающий его парк были разорены. Треснувшая при падении статуя гиганта начала разваливаться.

Интерес к ней возродился с новой силой только в годы перестройки. Уже в середине восьмидесятых стали высказываться идеи о приведении в порядок парка Тяхеторни или Обсерватории — так в ту пору официально звался нынешний парк Глена.

От слов к делу перешли в марте 1988 года: первое же собрание воссозданного Общества благоустройства Нымме постановило приступить к восстановлению поверженной без малого семьдесят лет тому назад скульптуры.

В атмосфере «поющей революции» акт этот приобретал особенное значение: воссоздавалась не просто парковая затея чудаковатого барона Глена, но и «памятник» эстонскому национальному герою – Калевипоэгу.

Скульптору Мати Кармину было поручено изготовить модель будущей статуи. За доставку строительного материала отвечала глава Общества благоустройства Нымме Реэт Нийдо.

Неожиданная подробность

За свой вклад в воссоздание одного из визуальных символов Нымме Реэт Нийдо была на минувшей неделе награждена медалью Общества охраны памятников старины.

После вручения награды она поделилась малоизвестными подробностями. Призналась, что добывать бетон и арматуру приходилось не всегда законным путем, и напомнила – при восстановлении великану было вложено в грудь «сердце» — мемориальная капсула.

«Единственное, в чем мы ошиблись при восстановлении – это не учли ориентацию по сторонам света, – добавила Нийдо корреспонденту телепередачи Reporter. – Калевипоэг всегда должен смотреть на восток. Ведь враг всегда приходит к нам с востока».

Вспомнив об этом, скульптор Мати Кармин, по ее словам, поспешил немедленно исправить оплошность: он приехал к строительной площадке на собственной машине и с ее помощью развернул металлический каркас восстанавливаемого памятника.

«Теперь Калевипоэг смотрит, как и надо – на восток», – считает она.

История с географией

Достаточно открыть национальный эстонский эпос, чтобы убедиться, что соперники и основные враги его главного героя жили за морем.

То есть – к северу и западу от нынешнего Таллинна и Нымме. С востоком же Калевипоэг, как известно, вполне себе дружил. И даже носил из-за Чудского озера лес для строительства городищ.

«Восточные» — точнее, пророссийские симпатии составителя «Калевипоэга» — врача и литератора Фридриха Рейнхольда Крейцвальда – вполне объяснимы: за перо он взялся тогда, когда в государственной власти видели защиту от остзейских баронов.

Но действительно ли высматривал опасность с востока непосредственный предшественник скульптуры, за восстановление которой следует быть благодарным и Реэт Нийдо – Калевипоэг, созданный в 1902-1908 годах Николаем фон Гленом?

Как уже отмечалось, опасаться каких-либо неприятностей со стороны восходящего солнца у основателя Нымме причин не было. Правда, он пострадал от большевиков: был арестован революционными матросами и посажен под стражу в портовый элеватор. Но случилось это через десять лет после того, как Калевипоэг был им создан.

Уместно напомнить и то, что поводом для сноса скульптуры в 1916 году послужил слух о возможности передавать с помощью ее глаз сигналы стоящим на рейде вражеским субмаринам. Достаточно взглянуть на карту, чтобы понять: гляди Калевипоэг на восток, сделать это было бы даже теоретически невозможно.

* * *

Признаюсь честно: слышать о том, что лица, восстанавливающие самую знаменитую ныммескую скульптуру, решили в 1989 году «исправить» ошибку Глена и развернуть Калевипоэга в «идеологически верном направлении», прежде как-то не приходилось.

Стоит, наверное, поднять архивные документы и посмотреть – в какую сторону была обращена установленная в 1908 году скульптура изначально. Но не менее важно, пожалуй, помнить и другое: ее автор меньше всего мог предположить, что она станет фигурантом борьбы между Западом и Востоком.

Ведь главный стержень сюжета что германской «Песни о Нибелунгах», которой ныммеский Калевипоэг обязан парой рожек и соседом-драконом, что эстонского национального эпоса – универсальная борьба добра со злом и света с мраком.

Примешивать к ней политические симпатии и антипатии, обусловленные трагическими событиями истории второй трети ХХ века – честно говоря, не солидно. А главное – незачем.

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• Был загород: «И в Немме дачник наш стремится, набит посылками, как воз...»
• Город-фантазия - город-сад
• Памяти Ныммеского рынка
• На седьмой версте барона Глена
• Основателя Нымме увековечат памятником
• Память барона Глена
• Львы, стерегущие Таллинн
• Фейерверк в городе Нымме
• Топ-десятка таллиннских мостов
• Эстония под властью Швеции