Прямые предшественники 

Конечно же, свежей выпечкой предки нынешних горожан лакомились за много веков до того.

С какого именно момента? Сказать трудно. По крайне мере – с 1312 года, когда в документах ревельского магистрата впервые было упомянуто существование ремесленного цеха хлебопеков.

Вотчиной средневековых пекарей на протяжении столетия оставалась улочка, ведущая от Ратушной площади к зданию Большой Гильдии: последняя пекарня «в Хлебном ряду», как именовали в ту пору переулок Сайаканг, прекратила работу только в конце XIX века

Еще один «хлебобулочный» адрес былого Ревеля – улица Пагари: из шестнадцати проживавших в Ревеле середины XVII столетия пекарей более половины обладали совмещенным с пекарней домовладением именно на этой улице.

К началу ХХ века от пекарен на улице Пагари остались одни воспоминания. Но свежей выпечкой часто пахло в ее ближайших окрестностях – на углу нынешний Вайму и Лай, где в 1762 году начала работу пекарня Юлиуса Якша.

Это предприятие, менявшее владельцев и адрес, но ни разу не прерывавшее своего существования, хлебозавод «Leibur» считает своим прямым предшественником.

Полная свобода 

Забастовки пекарей – одна из сквозных тем ревельской журналистики столетней давности.

Причины недовольства работников пекарен очевидны: за несколько десятилетий население города увеличилось более чем вдвое. Во сколько раз возрос спрос на хлебобулочные изделия – сказать трудно, но работы у пекарей прибавилось точно.

По другому и быть не могло, ведь намазанный салом ломоть хлеба заменял фабричному рабочему и завтрак, и обед: времени на приготовление разносолов у вчерашнего крестьянина не было, а денег – и подавно.

За ростом спроса ревельские пекарни, работавшие, зачастую, едва ли не «по последнему слову» средневековой технологии, явно не поспевали. Лишь отдельные предприниматели пытались модернизировать процесс, приобретая современное оборудование.

Большинство же владельцев пекарен предпочитало «старый добрый» метод роста объемов продукции за счет увеличения рабочего времени, оплачиваемого, понятное дело, без каких-либо надбавок.

Пекарские подмастерья, которым выпадало работать в ночные смены чаще других, не оставались в долгу: желая отомстить хозяевам, они норовили подкинуть в тесто кусок тряпки, бечевки или даже – дохлого таракана.

«Стоит ли удивляться? – иронизировали в конце 1905 года «Ревельские известия». – У нас давеча свобода и каждый может пихать в хлеб всякую дрянь совершенно свободно…»

Новое слово

«Не правда ли, читатель, что не совсем звучны для уха слова «хлебная фабрика», что-то в этих словах режет слух?», – обращался к горожанам в ноябре 1912 года со страниц «Ревельского листка» журналист М.П. Тиханов.

«Все это потому, что слова эти для нас новы, ново само их сочетание, – продолжало издание. – Фабрики, мы слышали, бывают суконные, макаронные, гильзовые и прочие, а хлебные пока для нас новы. Так вот, именно хлебная фабрика начинает на днях функционировать. Принадлежит она известному ревельцам фабриканту Ротерманну.

Современному таллиннцу фамилия эта знакома, главным образом, в сугубо «топонимическом» плане: как часть названия «Квартала Ротерманна», расположенного на территории между улицами Садама, Хобуяама и бульваром Мерепуйстеэ – как раз там, где высятся бывшие фабричные корпуса.

Проще перечислить то, что не вырабатывалось в них в разные периоды. Основанное в 1829 году сыном пайдеского ювелира Кристиана Абрахама Ротерманна предприятие специализировалось на производстве строительных инструментов, спирта, крахмала, помоле и экспорте соли.

Сын Кристиана Абрахама, Кристиан Бартольд Юлиус Ротерманн расширил список деятельности семейной фирмы производством стройматериалов и, почему-то, лапши и макарон. От последнего, понятное дело, было рукой подать до «хлебобулочного бизнеса».

Два года

Хлебопекарня некого Детхлоффа была основана на современной улице Хобуяама еще в 1886 году.

Перешагнуть рубеж ХХ века предприятию удалось с трудом: уже в 1901 году оно было признано банкротом, а вскоре – куплено Ротерманном практически по цене недвижимости.

Летом 1910 года на земельном участке по адресу Станционная,1, закипели работы: по соседству с нынешним пересечением улицы Хобуяама и Нарвского шоссе новый владелец решил выстроить хлебозавод, отвечающий последним требованиям времени.

Со строительством Ротерманн справился за два года: кованые цифры «1912» и по сей день украшают плитняковый фасад предприятия. В начале ноября владелец позвал журналистов на ознакомительную экскурсию.

Машинная эстетика 

Сказать, что «большое здание с печами, машинами, резервуарами» поразило сотрудников ревельских газет – не сказать ничего.

Судя по восторженным отчетам об увиденном, они были в буквальном смысле зачарованы эстетикой машинного производства: статьи о посещении хлебозавода читаются, словно цитаты из Жюль Верна.

«Второй этаж уставлен чистильными приборами, – рассказывал «Ревельский листок». – Отсюда и начинается печение хлеба. Здесь мы видим муку, которую пропускают чистильные приборы, хотя она уже и была очищена мельнице.

Вот мука очищена. Дальнеший путь ее следования продолжается по трубе, ведущеу в огромную квашню. Квашней две. Здесь же, у машины, находится резервуар с теплой водой. Резервуар этот насыщает муку водой и получается тесто, которое само приходит в квашню. Квасильная машина электрическая.

Затем тесту надлежит испытать участь мешения. Мешение ржаного хлеба требует усилий в 5-6 лошадиных сил. Таким образом, почти всю работу производят машины, за исключением придания хлебам формы, что производится руками.

Впрочем, администрация не теряет надежды и для этого приспособить вскоре машину».

Идеальный продукт

Электричество и производные от него прилагательные встречаются в статьях, опубликованных как в русских, так и эстонских, и немецких газет.

Все, связанное с ним, упоминалось газетчиками с нескрываемым восторгом: ведь кроме электрических печей на фабрике имелось электрическое освещение, электросушилки и даже – электровентиляторы.

Упоминали журналиста и о прочих невиданных доселе новшествах. Например – о ванных комнатах, в которых каждому работнику следовало принять душ прежде, чем он будет допущен к работе.

Обязательным на хлебозаводе был и еженедельный медицинский осмотр персонала. «Одежда рабочим выдается от фабрики, – уточнял Päevaleht. – В этой одежде они и обязаны выполнять работу».

«Естественно, что все население предпочитает покупать хлеб фабрики Роттермана как продукт идеальной чистоты, – вторили «Ревельские известия». – Ведь тут принимают заказы на черный, ржаной, пеклеванный, сеппик и белый хлеб по пять и десять фунтов наилучшего качества».

Красиво и вкусно

Удивительное дело: газетные публикации столетней давности сохранили до наших дней не только первоначал ассортимент старейшего таллиннского хлебозавод, но и подробное ее описание.

«Хлеб продолговатый и очень красивый на вид, – писали 12 (25) ноября 1912 года «Ревельские известия». – Впрочем, на вкус он несколько более кисловатый, чем следовало бы».

Стал ли владелец предприятия после этого класть в продукцию больше сахара или вкусы горожан со временем изменились – сказать сложно. Но хлебозавод, способный выпекать ежедневно до десяти тысяч пудов хлеба, поставил крест на былом, полукустарном ремесле пекарей.

В 1919 году хлебозавод Ротерманна был выкуплен городскими властями, но сохранил былое название. В 1940-м – национализирован и переименован в честь Виктора Кингисеппа. Выпечка хлеба в цехах на улице Хобуяама продолжалась и во второй трети ХХ века…

* * *

Среди сортов хлеба, выпускаемых ныне различными хлебозаводами и пекарнями Таллинна «Ротерманновского», увы, нет. Может, стоит отыскать рецепт столетней давности и возродить традицию?

Уж «именного»-то продукта основатель первого в столице современного хлебозавода заслуживает точно.

• Нравится