Что манило почтен­ных горожан к прича­лам, почему, возмущались гости из Гельсингфорса, как развлекалась «позолочен­ная молодежь» на рубеже XIX—XX столетий?

За ответами отправимся на прогулку по улицам и паркам весеннего Ревеля столетней давности: благо, наступив­шее, наконец, подобие тепла к тому располагает.

Весна в Ревеле

Первые вестники

Зависимость от сезонных циклов ощущалась сто лет назад острее: окончания зимы предки нынешних таллиннцев ждали ничуть не меньше, чем мы с вами. Где-то с середины марта газеты спешили сообщить, в какой части города уже видели прилетевших скворцов.

Проходило еще несколько недель — и кто-нибудь из газетчиков обяза­тельно подмечал, что на улицах были замечены первые мороженщики. «Не слишком ли в этом году рановато?!» —   неизбежно задавались издания риторическим вопросом.

Традиционное недовольство раз­ливом луж и обнажившимся из-под стаявших сугробов мусором быстро сменялось заметками о том, что на бульварах уже вовсю пылят метлами дворники, а город обещает поправить сломанные за зиму скамейки и ограды в парках.

И, наконец, раздел городской хроники открывался долгожданной новостью: море освободилось ото льда. Ревель окончательно просыпался от сезонной «спячки»: начиналась на­вигация.

Весна в Ревеле

Горячие дни

«Как в гавани, так и в городе — большое оживление, — передавал ревельский корреспондент «Рижского вестника». — Загромыхали тяжелые телеги с угольными ящиками. Гавань и ближайшие к ней улицы застилает черная угольная пыль. Замелькали поезда по товарной ветке железной дороги. Все спешат, торопятся».

Пароход, открывший весеннюю на­вигацию Ревельского порта ровно сто двадцать лет тому назад — 24 апреля 1893 года, доставил груз кардиффского каменного угля. Следом за ним при­были еще шестнадцать судов — в их трюмах лежали тюки хлопка и «зару­бежные машинные товары», а на борт грузили местную пшеницу и рожь.

«Торговый люд, агенты, пароходчи­ки стремятся наверстать упущенное время, — писала газета. — Ревельские конторы надеются поработать хоть не­сколько дней, пока закрыт еще льдом

петербургский порт. На это краткое горячее время в Ревель приехали агенты многих столичных контор для приема и отправки товаров».

В порт с наступлением первых теплых дней устремлялись не только коммерсанты и судовладельцы, спе­шившие заключить выгодные кон­тракты. «Море освободилось ото льда, и привлекает взоры соскучившихся ревельцев, — свидетельствовали «Ре­вельские известия». — Даже чистень­кая публика не гнушается угольной пылью и усердно гуляет по мосткам, любуясь судами»,

Издание сообщало: в гавань зашел редкий гость — океанский пароход «Нижний Новгород», вставший у стен­ки портового элеватора. Читателям советовали «обязательно пойти по­смотреть на этого гиганта и измерить, сколько он имеет шагов в длину».

Под стук колес

С наступлением весеннего тепла жизнь ревельцев наполнялась гро­хотом: выставлялись зимние рамы, и стук колес подвод ломовых извоз­чиков становился навязчивым фоном повседневной жизни.

Время от времени газеты напомина­ли: не только в европейских столицах, но даже в соседнем Гельсингфорсе полиция строго-настрого запретила извозчикам пользоваться какими либо шинами, кроме резиновых.

Дальше обывательских сетований дело не шло: даже обыкновенных гру­зовых телег «на железном ходу» ката­строфически не хватало — особенно, если море вскрывалось внезапно и

окрестные крестьяне не успевали подтянуться на заработок со своими телегами.

Ситуацией спешили воспользо­ваться легковые извозчики, которые охотно «переквалифицировали» свои пролетки для грузоперевозок на деся­ток-другой горячих деньков.

Городская дума боролась с подоб­ной «предприимчивостью» штрафами, но искоренить ее до самой революции, похоже, так и не смогла.

Воскресная конка

Извозчичья пролетка — пускай и со следами временного использования ее в качестве «грузовика» — для большинства ревельских обывателей столетней давности оставалась все же транспортом недешевым.

Территория города была неболь­шая, а если возникала необходимость в по-настоящему дальних поездках, го­рожанин даже среднего достатка пред­почитал, скорее, конку: проехаться на ней до Екатериненталя воскресным днем было частью весеннего ритуала.

«Известно, что в других городах публика ездит на конке, когда ходить неудобно, а в Ревеле наоборот: публика ездит, когда и прогуляться пешком хорошо», — иронизировал по этому поводу корреспондент «Рижского вестника» в 1893 году.

«Конки вчера были переполнены, — вторили ему «Ревельские известия». — Барышни, за неимением мест, при­саживались на перила платформ и занимали места кучеров, сгоняя тех на ступеньки вагонов или даже на крюки, которыми прицепляют лошадей».

То, что в конце XIX века могло выз­вать едва ли не умиление, спустя два десятилетия выглядело уже досадным анахронизмом: жалобы на допотоп­ный характер единственного в Ревеле вида общественного транспорта стали лейтмотивом газетных публикаций.

В мае 1912 года «Päevaleht» опубли­ковала заметку о группе туристов из Гельсингфорса, категорически отказав­шихся ехать на пикник в Екатериненталь на конке — «дабы не становиться

невольными участниками истязания невинной лошади».

Приказчики и кавалеры

Местные жители, вероятно, не были столь сердобольны: во всяком случае, недостатка в отдыхающих нынешний Кадриорг в погожий весенний день не знал. Особенно — если на летней эстраде играл оркестр одного из квартировавшихся в городе полков или зашедшего в порт военного корабля.

«Масса гуляющей публики, наслаж­даясь весенним днем и воскресным отдыхом, наводнила аллеи Екатеринентальского парка, — писали в мае 1905 года «Ревельские известия». — Приказчики, утратив пылкий нрав и забыв свой протестующий тон, мирно гуляли группами, сверкая белоснеж­ными воротничками и начищенными ботинками.

Прелестные дамы в новомодных фиолетовых платьях величаво про­гуливались вдоль аллей, гордясь собой, своими шляпками, нарядами и новыми весенними зонтиками. Из концертного зала доносилось пение, что еще больше поднимало торже­ственно-праздничное настроение.

На главной дороге элегантные кава­леры демонстрировали свое искусство верховой езды, восхищая публику грациозной рысью и пугая нервных дам и малолетних детей бешеным форсированным галопом».

Жертвы конфетти

Но испуг представительниц прекрасно­го пола был, скорее, данью жеманству. А вот что действительно портило настроение во время воскресных про­гулок — так это выходки хулиганов.

«Удивительный год нынче: нет, кажется, такой заразы, которая бы не заявила из вонючей лужи о своем су­ществовании, — сокрушались весной 1905-го «Ревельские известия». — За­ражается не только тело, но и душа. Одной из наиболее распространенных нравственных зараз наших дней явля­ется хулиганство».

Газета отмечала: невесть откуда в городе появилось множество празд­ношатающейся молодежи приличного вида, в гимназических фуражках, не имеющих, впрочем, отношения ни к одному из существовавших в городе учебных заведений.

Любимым развлечением этой «позолоченной молодежи» стало осыпание встречных дам конфетти: самый представительный из молодых бездельников подстраивался к гуля­ющим девушкам, пытаясь завязать с ними беседу.

Если контакт, что называется, был установлен, из-за ближайших деревьев или кустов выбегала пара сообщников хулигана и бросала в лицо ничего не подозревающей жертве горсть пе­стрых бумажек, после чего компания «шутников» бросалась наутек.

«Что может быть пошлее таких выходок? — возмущалась газета. — В заключение всем праздношатающимся и скучающим от безделья можно пред­ложить искать удовлетворения, не на аллеях и тротуарах, а в гавани, где каждому найдется работа».

…Вечно запаздывавший апрель сменялся прохладным, но солнечным маем, городовые меняли серые шинели на белые гимнастерки, зацветала чере­муха и сирень.

На «летнюю квартиру» в Кадриорг перебиралось с Ратушной площади Офицерское морское собрание, спе­шили за город самые отчаянные из дачников, наконец, в Екатерининский дворец перебирался эстляндский губернатор.

Едва заметная ревельская весна незаметно перетекала в стремитель­ное прибалтийское лето, безусловно, заслуживающее отдельного рассказа.

 Йосеф Кац

«Столица»

Related posts

• Фотографии Таллина ныне и в прошлом: 1900, 1920, 1950, 1959, 1962,1963, 1967, 1986, 2000, 2001.
• Из Ревеля на трамвае вокруг света
• От Вана-Тург до петли Юлемисте: биография трамвайных маршрутов столицы Эстонии
• От бастиона до романтического сквера: как в Таллине горка у Вируских ворот Поцелуевой стала
• Ратушная площадь, Козе, Пельгулинн: трамвайные планы былого Таллинна
• Прощание с ревельской конкой
• Таллинский трамвай вчера и сегодня
• 130 лет: от конки на деревянных рельсах до современных трамваев в Таллине
• Воспоминания о «русском Таллинне» и не только
• Долгий путь в родной город: возвращение Михкеля Зиттова в Таллин