Написанные сто двадцать лет назад немудреные газетные вирши — отголосок былой славы дачного местечка, до включения в состав Таллинна успевшего побыть отдельным городом.

 Нынешнее Нымме и его дачная слава родились практически одновременно.

Летом 1872 года правление Балтийской железной дороги распорядилось учредить «Остановку на 7-й версте», осенью владелец окрестных земель Николай фон Глен продал первые участки под застройку.

Склон Мустамяги в бытность ее «Синей горой»

Спустя два десятилетия здесь в летние месяцы отдыхало свыше трехсот горожан — примерно поровну взрослых и детей, не считая сотни человек прислуги. И хотя дачные домики, по свидетельству современника, «частью напоминали избушки на курьих ножках», все до одного были они заняты жильцами.

 Просто и удобно

Дачный корреспондент «Ревельских известий» сообщал в 1893 году, что из города в Нымме можно добраться множеством способов: пешком, на извозчике, на телеге с молочницей и «даже на велосипеде».

Большинство, конечно, избирало более традиционное сообщение — железнодорожное: двадцать пять копеек за билет было не ахти какой разорительной суммой. Правда, билеты до Нымме продавались только в третий класс: желающим ехать с большим комфортом приходилось оплачивать стоимость проезда до Кейла.

Необходимость платить дополнительный гривенник расстраивала дачников меньше, чем частота движения поездов: два из них следовали через Немме в сторону Балтийского порта утром и вечером, а два — направлялись практически в то же самое время из Кейла в Ревель.

Вечерние поезда стояли у ныммеского перрона минуту, утренние — «целых» две. Так что при выходе из вагонов и во время погрузки в них пассажирам надо было проявлять изрядную сноровку. Кондукторам приходилось вылавливать в толпе тех, кто норовил проскользнуть в мягкий вагон с билетом третьего класса.

«Выходят пассажиры и выносят с собой тьму пачек, мешков, мешочков, — писала газета. — Нередко, для удобства, эти пачки вылетают из окон вагона еще на ходу поезда, а затем подбираются соседними дачниками. Просто и удобно».

Несмотря на все эти неудобства, железнодорожным сообщением воспользовались за лето 1893 года свыше шестнадцати тысяч человек: фактически каждый пятый житель Ревеля.

 Особая музыка

Поезд в Нымме. Открытка начала XX века.

Прибытие поезда — особенно того, что шел из Ревеля, — было для ныммеских дачников едва ли не событием дня.

«Перед приходом состава раздается особая неммовская музыка: не то скрипение, ни то визжание, — живописуют «Ревельские известия». — Это спускают шлагбаумы. Затем «…свистит свисток, и поезд мчится, несется пар из-под колес. И в Немме дачник наш стремится, набит посылками, как воз».

Перрон заменял в Нымме одновременно и клуб, и аллеи Екатериненталя. Сюда два раза в день выходило едва ли не всё местное общество: урядник, «неммовский страж и ангел-хранитель», внушительный жандарм, «младой, но представительный» начальник станции «в чудной ярко-красной шапке, блистающей как солнце над платформой».

Встречать вечерний ревельский поезд в погожие дни приходил и владелец окрестных земель барон Глен. За его супругой семенила запряженная в повозку с пузатым бочонком белая козочка: госпожа Глен предлагала утомленным дорогой пассажирам свежего козьего молока.

•      Запряженная   в   тележку   коза была чем-то вроде «бренда» дачного местечка: снимки с изображением детей, катающихся на этом необычном «транспортном средстве» и надпечаткой «Ыетте» использовались на рубеже ХIХ-ХХ веков в качестве почтовых открыток.

 Черничное Синегорье

 Газета свидетельствует: немного отдохнувших с дороги друзей и родственников обитатели Нымме незамедлительно вели к тропе, змеившейся по кромке Мустамяги.

Кстати, «Черной» являющуюся по сути крутым склоном холма «гору» в ту пору горожане еще не называли. «У обрыва — множество названий: Черничная гора, Песочная, наконец — Голубые или Синие горы», — перечисляла газета.

По мнению корреспондента «Ревельских известий», последнее название было связано исключительно с тем, что «побывавшие на этом обрыве возвращаются к вечеру с губами, синими от моря произрастающей здесь среди сосен и папоротников черники».

«Синеву» нынешней «Черной горы» автор статьи пытался вывести и потому, что отсюда открывается «восхитительный и несравнимый ни с чем вид» сразу на два синеющих вдали водоема: озеро Харку и Коплискую бухту.

Версии, конечно, красивые. Но традиционное краеведение объясняет топоним, бывший в ходу преимущественно у остзейцев, иным: с балконов резиденций Верхнего города поросший сосняком склон Мустамяги действительно отливает синевой.

 Сон под соснами

 Очарование дачной жизни, буквально струящееся с пожелтевшей газетной страницы более чем вековой давности, не может не зачаровывать. «Когда бы вы ни гуляли по Немме: утром, когда местные обитатели медленно встают ото сна, или днем, когда их совсем не видно, или вечером — всегда здесь тихо и безмятежно.

Сосны мирно растут, тихо шумят вершинами и наполняют наш уголок запахом смолы. Ах, какой у нас чудесный воздух, душистый, как малина и чистый, как эфир. Солнце печет особенно горячо. Немме дремлет.

А какая здесь свобода! Можно ходить где угодно и одеваться как угодно. Наши дамы гуляют без шляпок, перчаток и зонтиков — очень хорошо делают. Они не стесняют себя так, как это делают екатеринентальские дачницы, которые всегда затянуты, разодеты, с серьезными лицами.

Что делают неммовские обыватели? Трудно сказать. Гуляют, дышат воздухом, ничего не делают. Иногда раздается удар крокетного молотка или нежное пение ночною порою. Вечером молодежь утраивает шумные игры: начинается беготня, игры, смех.

Есть у нас и Салон — свой собственный, не хуже Екатеринентальского. Это ресторан «Немме» господина Гагена, расположенный в тени сосен и снабженный кегельбаном. Каждую неделю здесь бывают семейные танцевальные вечера.

Очень приятно видеть, что на вечера эти собираются не только русские, но и немецкие дачники, и все танцуют необычайно весело…»

 Убедиться самому

 …И сто с лишним лет тому назад таллиннское лето было кратким и быстротечным — равно как и дачный сезон.

Уже с 12 сентября поезд переставал останавливаться у платформы Нымме. Большинство же дачников начинало разъезжаться где-то со второй декады августа. К концу месяца поселок пустел.

«Дачи уже почти все заколочены,  —  писали в предпоследний день лета «Ревельские известия». — В Немме вообще тихо, а теперь совсем пустынно, безлюдно и безмолвно. Сыро и холодно, дожди и ветер. В одно утро иней покрыл траву. Тоска и уныние».

«Можно подумать, что они вообще когда-нибудь покидают дачное местечко Немме!» — ядовито усмехался фельетонист «Рижского вестника»: с его точки зрения, место отдыха ревельцев ни в какое сравнение не могло идти с нынешней Юрмалой.

«Мы советуем коллеге поселиться будущим летом в Немме, — ревностно защищая честь родных краев, парировали спустя десяток дней «Ревельские известия». — А впрочем, — пускай острит себе!

Наше Немме от этого только выиграет, так как получит только больше известности. Чего мы ему искренне желаем».

Йосеф Кац

«Столица»

Related posts

• Мир эстонских мыз — скромное обаяние семейных усадеб
• Таллиннский район Нымме — город, который построил Глен
• Топ-десятка таллиннских мостов
• Фейерверк в городе Нымме
• Жертвователи ревельских храмов
• Львы, стерегущие Таллинн
• На седьмой версте барона Глена
• Колыбель эстонской культуры
• Город-фантазия - город-сад