Таллиннский православный собор Александра Невского был заложен сто двадцать лет назад — в предпоследний летний день 1893 года.
Официальную хронику метеорологическими зарисовками «Ревельские известия» старались не разбавлять.
Но для понедельника, 30 августа, 1893 года редакция единственной издававшейся в Эстляндии на русском языке газеты решила сделать исключение.

Значимость события обязывала. Да и природа в день закладки самого характерного и значимого архитектурного памятника губернского города Ревеля действительно не подкачала.
«Погода одарила нас, как будто нарочно — к великому празднику, прекрасным синим небом, ярким солнцем, разливающим ту тлеющую теплоту, которая еще возможна в это осеннее время», — свидетельствовало издание.

Главный «гость»

Исторический момент закладки собора Александра Невского 30 сентября 1893 года был запечатлен фотографом, снимавшим с крыши нынешней резиденции германского посла на площади Лосси.

30 сентября в 1893 году выпало на понедельник: день для организаций массовых торжеств, на первый взгляд, не самый подходящий.
Не стоит, однако, забывать, что по старому стилю на эту дату выпадал день перенесения в столицу мощей Александра Невского — покровителя будущего храма и тезку царствующего самодержца.
Сам император Александр III, равно как и кто-либо иной из представителей дома Романовых, на торжества по поводу закладки ревельского собора не прибыл. Да и в целом были они обустроены почти исключительно на «местном» уровне.
Едва ли не единственными из иногородних гостей стали архиепископ Рижский Арсений (Брянцев) да Михаил Галкин-Врасский — первый за весь XIX век эстляндский губернатор русского, а не остзейского происхождения.
Главным «гостем» на торжествах стала икона Успения, доставленная из Пюхтицкого монастыря. Встречать ее на вокзал лично прибыл «начальник губернии» князь Сергей Шаховской с супругой.
Оттуда многочисленный крестный ход двинулся к главной православной святыни города — Преображенскому собору, расположенному на нынешней улице Суур-Клоостри.

Лучшее доказательство

«Здесь был соблюден тот русский обычай, который Ревель видел у себя, возможно, в первый раз», — писали «Ревельские известия». — Толпа двигалась навстречу процессии и, становясь в ряд, проходила, согнувшись, под иконой.
Казалось, находишься не в Ревеле, полуэстонском и полунемецком, на краю России, в тысячи верстах от Москвы, но где-нибудь в чисто русском городе, Нижнем Новогорде или Костроме, где «русский дух, где Русью пахнет».

Делая заключение, что «Ревель сильно и решительно русеет», корреспондент отмечал: к иконе подходили отнюдь не только русские, но и эстонцы с немцами, как лютеране, так и католики. В толпе то и дело слышалось «Ach, wie hübsch!» — «Ах, как красиво!».
«Одно это зрелище есть лучшее доказательство, что наше разнородное население объединено не одним только законом и властями, но и духовной связью, основанной на одной вере в одного Бога», — заверяла газета.
И резюмировала: «А также — на взаимном дружелюбии, доверии и уважении — той связи, которая прочнее и нерушимее всякой другой».

Море голов

Исторический момент закладки собора Александра Невского 30 сентября 1893 года был запечатлен фотографом, снимавшим с крыши нынешней резиденции германского посла на площади Лосси.

Суур-Клоостри — Лай — Хобузепеа — Пикк — Ратушная площадь— Куллассепа — Нигулисте — Люхике-Ялг:
таким рисуется маршрут крестного хода на современной карте Таллинна.
«Крестный ход был живописен и величествен, особенно, когда он, повернув к Серебряной, стал подниматься на гору, — вспоминал очевидец. — На сером фоне остроконечных ревельских кирок и домов двигался он медленно, величаво.
Солнце сверкало на парче, золоте и серебре риз, образов и хоругвей, среди которых выделялись форменные мундиры преподавателей, несших гимназические иконы. Сзади шли власти, а вокруг — темное море, море голов».
Справедливости ради стоит отметить: подобную живописную процессию город видел не впервые — за пять лет до того, летом 1888 года, Ревель широко отпраздновал тысячелетие Руси.
Как и тогда, крестным ходом на извилистых улицах руководил директор Николаевской гимназии Григорий Янчевецкий — отец будущего автора исторических романов Василия Яна.
Помогал ему староста бригадной церкви капитан Тимофеев, а также — два юрьевских студента.

На Вышгороде

К половине первого процессия поднялась на площадь перед губернаторским дворцом, предназначенную для строительства собора.
Полотняный шатер высился в ее середине. Вокруг него выстроились солдаты городского гарнизона и члены пожарных команд. Духовой оркестр играл гимн «Коль славен».
Взошедший под сень шатра архиепископ Арсений трижды опустил нательный крест в святую воду и окропил ей народ, а затем опустился в котлован фундамента. Здесь лежал еще один крест — деревянный, двенадцатисаженный.
Арестанты расположенной во внутреннем дворе замка Тоомпеа губернской тюрьмы натянули канаты — и крест начал неспешно подниматься. Несколько раз он замирал и даже опускался: казалось, что чуть-чуть — и натянутые канаты не выдержат.
Идеи сноса или же перестройки собора Александра Невского, с пугающей частотой звучали каждое десятилетие.
Этого не произошло: ровно в два часа крест встал во всю высоту и был закреплен у основания.
В тот же самый миг над Длинным Германом взвился государственный флаг — мгновением позже он затрепетал над водонапорной башней на Тынисмяги.
По этому сигналу ударили четыре установленные на теперешнюю горку Линдамяги пушки. Тридцатиоднократный салют подхватили стоящие на рейде суда, далеко разнеся весть о состоявшемся освящении.
«Не только вся площадь, но и дома, окна, крыши, пестревшие флагами, были унизаны публикой, — сообщали «Ревельские известия». — С крыши одного дома были сделаны фотографические снимки.
Давно на угрюмом Вышгороде не было такого стечения народа, такого торжества, такого ликования».

Ревельошй кремль

Закладку нового православного собора русская газета определила событием первостепенной важности.
Немецкие газеты ограничились сухой констатацией факта: для них закладка очевидного конкурента шпилям лютеранских кирх была болезненным уколом по самолюбию.
Не столько в пику им, а, вероятно, для своих читателей, «Ревельские известия» подчеркивали: «Православному храму приличествует стоять на высоте, чтобы все могли его видеть и помнить о своих первых обязанностях — божеских».
«Напрасно говорят, что Вышгород неудобен, так как очень пустынен и безлюден, — продолжала газета. — Храм есть место молитвы и уединения, ему не подобает стоять на торжище, которое больше посещается. Где меньше людей, там место святее.
Новый собор вдохнет новую жизнь в Вышгород, и, подобно московскому Кремлю, наш Вышгород сделается священным местом, куда всякий будет стекаться для молитвы».
Увы, именно эффектное расположение сакральной постройки на главенствующей над городом возвышенностью чуть было не оказалось для нее роковым.
Идеи сноса или же перестройки собора Александра Невского с пугающей частотой начинали звучать и в двадцатые, и в тридцатые, и в сороковые, и даже — в шестидесятые годы.
Горячие, точнее — маргинальные, головы попробовали «реанимировать» их и на заре восстановления современной эстонской государственности. К счастью, здравый смысл восторжествовал — хочется верить, что теперь уже навсегда.
Собор, некогда воспринимавшийся как «последний гвоздь в гроб остзейского немечества», давно утратил «политическую злободневность» времен даты своей закладки. И это безусловно — к лучшему.

«Столица»
Йосеф Кац

Related posts

• "Такого приёма, я никак не ожидал": Ревельские гастроли Анатолия Дурова
• Памятник «Русалкe»: одиннадцать фактов к сто одиннадцатилетней годовщине
• На Комендантской дороге
• Над крышами Тоомпеа
• «Склонитесь же перед волей Его и не скорбите»: как собор Александра Невского Александровским собором в Ревеле стал
• Мои улицы в Старом городе
• Таллинн: Памятник истории и искусства (1 часть)
• «Вот снова в золоте осеннем...»
• «Лучший вид от ворот Систерфордских»
• О времени, старых липах и телеграфных столбах