Здание театрального и концертного зала «Эстония» было торжественно открыто сто лет назад.

«Цилиндры блестят, а дамские вуали переливаются в лучах солнца. Извозчики и автомобили подвозят элегантную публику. С другой стороны улицы толпится народ, провожающий их любопытными взглядами.
Фотограф работает изо всех сил. Его аппарат то и дело клацает, словно игрушечный пистолет. Новые и новые толпы людей проходят и проходят мимо его объектива…»
Таким корреспонденту газеты «Tataja» запомнилось 23 августа 1913 года: дата открытия театра «Эстония».

Прибытие гостей на торжества по поводу открытия театра «Эстония» в 1913 году

Долгожданный день
Эстонское население Ревеля ждало этого дня как минимум девять лет: с того самого момента, как Городская дума постановила выделить земельный участок для строительства эстонского театра.
А может — и все одиннадцать: в августе 1902 года «Teataja» отозвалась на открытие Финского национального театра в соседнем Гельсингфорсе предложением построить в Таллинне «общественное здание, украшенное орнаментами в народном стиле».
Однако справедливее всего начинать отсчет биографии нынешнего юбиляра от 24 марта 1908 года, когда музыкально-драматическое общество «Эстония» провозгласило международный конкурс проектов будущего здания.
Первое место так и не было присуждено. Второе поделили между собой два коллектива авторов: петербуржцы Николай Васильев с Алексеем Бубырем и финны Армас Линдгрен с Виви Лённ.
Проект последних, после внесения в него ряда поправок, был в итоге и принят к реализации: краеугольный камень будущей «Эстонии» лег в фундамент в дни Певческого праздника 1910 года.
К тому времени в непосредственной близости от строительной площадки уже высились стены Ревельского немецкого театра — нынешнего Театра драмы.

… и гости на торжествах по поводу столетия этого события нынешней осенью.

Спиной и лицом
Едва ли не с самого начала строительства соседство двух храмов культуры стало благодатной темой для городского фольклора и газетных фельетонов.
Национальные общины, беспощадно боровшиеся за политическое влияние в Ревеле, казалось, перенесли эту борьбу даже не только в архитектуру театральных зданий, но и в само их расположение относительно один другого.
«Что между немцами и эстами вражда
О том уж знают даже дети,
— иронизировали в августе 1911 года «Ревельские известия». —

Игра давно идет в «мы» — «эти»
Конечно, гордо «мы» звучит в устах
А «эти» — так, с презреньем.
И вдруг — театры в двух шагах.
Тут я спросил с понятным удивленьем
Случайно встретив одного из них:
«Как может быть? Неужели же рядом?»
И он ответил в тот же миг.
«3ато — друг к дружке задом!»
Повод для зубоскальства, конечно, имелся. Но определяющим всё же было не демонстративное презрение к конкурентам, а желание театров повернуться лицом к потенциальной зрительской аудитории.
Немецкий театр распахивает двери своего главного входа к Старому городу — исконной остзейской вотчине. «Эстония», напротив, — к населенным преимущественно эстонцами предместьям.

Больше света
Прежде всего строящийся театр бросался в лицо своими размерами: по мнению журналиста «Ревельских известий», он мог бы без труда вместить в себя «всех эстонцев города Ревеля, если даже не больше».
Фельетонист «Ревельского листка», тоже не удержавшийся от восторгов по поводу масштабов возводимого здания, сделал акцент на ином: подчеркнутой современности облика и «воздушном характере архитектуры». «Как он светел и сколько, должно быть, внутри в нем света! — восхищался автор. — Весь пронизан светом: окна большие, окна маленькие и многочисленные маленькие окошечки. Прекрасный замысел: что-то радостное, как чувство юности».
«Вы не знаете, не был ли его архитектор женихом, когда создавал план его? — обращался герой фельетона к своему собеседнику. — Или, во всяком случае, охвачен чувством возвышенной любви?»
Не исключено, что в слегка завуалированной форме газета намекала на «пикантное», с точки зрения горожан, обстоятельство: один из соавторов проекта «Эстонии», Виви Лённ был… женщиной.
До нее представительницы прекрасного пола в роли архитекторов в Таллинне никогда прежде не выступали.

Не просто дом
«Все устали ходить около народного дома, устали ждать окончания работ, — писали летом 1913 года «Ревельские известия». — Всем хочется поскорее войти в него, поскорее вкусить той особенной жизни, которая рисуется воображению ревельского эстонца.
Да, он гораздо красивее, импозантнее немецкого театра, он вполне затмил соседа, превзошел его во всех отношениях. По справедливости нужно сказать, что постройка колоссального народного дома — факт огромного значения для всей эстонской нации, результат гигантской работы на ниве культурного просвещения.
С постройкой ревельского театра, служащего вместе с тем и народным домом, эстонцы смогут считаться выдержавшими экзамен на культурную зрелость. Теперь они полностью самоопределились, поставили себе широкие цели и наметили путь к их осуществлению».
«Это не просто дом, возведенный из бесчувственных стройматериалов,
— вторила русскому изданию ведущая эстонская газета «Tallinna Teataja», — но живой организм: витальный дух этого здания способен оживить и камень.
Разные дни довелось пережить эстонскому Таллинну: с юношеской радостью возвещал он о своих победах, принимал на себя тяжкие удары, вновь восставал из праха — но в любые времена намерения, вдохновлявшие строительство «Эстонии», только ширились и росли.
Всему цивилизованному миру дается знак: народ, в будущность и жизнеспособность которого еще несколько десятилетий тому назад верили немногие, обладает неизменной силой, ведущей к достижению поставленных целей».

Тень императора
Если для эстонского населения города открытие театрального здания стало национальным триумфом, а для остзейского — очередным напоминанием о том, что «их время вышло», то ревельские русские, пожалуй, испытывали двойственные чувства.

«Медовый месяц» времен победы на выборах в Городскую думу единого эстонско-русского блока и правления городского головы Эраста Гиацинтова был «далеким» прошлым без малого десятилетней давности.

Эстонцы стали восприниматься как политическая сила, не желающая быть лишь «попутчиком в борьбе за сокрушение привилегий немечества», но преследующая собственные интересы, далеко не всегда совпадающие с точкой зрения губернских властей и официального Петербурга.
Потому, вероятно, репортаж об открытии театрального здания «Ревельские известия» завершили предложением согражданам-эстонцам: увековечить «память того, кто положил краеугольный камень их теперешнему культурному процветанию,— Александру III».
«Памятник и сквер на месте снесенных рыночных будок украсит и оживит всю площадь и самому эстонскому театру придаст характер законченности, — наставляла газета. — Без них театр стоит как-то одиноко, без связи с той частью города, где находится эстонский банк и другие здания».
Предложение по установке монумента эстонская пресса перевела и перепечатала. Но идея эта у читателей сколько-нибудь заметного отзыва, судя по всему, так никогда и не вызвала.
Рынок у стен храма Мельпомены исчез в 1947 году, а предполагаемое место бронзового императора занял в семидесятые годы памятник Антону Хансену Таммсааре.
Самому же зданию театра, вопреки разрушениям военных лет, посчастливилось сохранить свой первозданный облик — пускай и не в деталях, измененных в процессе восстановительных работ, а в общем восприятии архитектурного памятника.
Потому так современно звучат строки, опубликованные ровно сто лет тому назад: «…высоко вздымаются зеленые гребни театральных крыш, приветливо улыбаются бело-кремовые стены, приветствует прохожих блеск окон…».

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• Театр «Эстония»: метаморфозы фасада
• «Приветливый и давно желанный храм»: столетие церкви Святителя Николая
• Ёлочная кутерьма и букетик ландышей: ревельское Рождество вековой давности
• Алексей Рулёв: Эстонский народ не случайно и не выгоды ради всегда считался братским русскому
• Холодный Таллинн, в списке уютных и милых городов, по мнению канала CNN.
• «Оранжевое око» Эдгара Сависаара
• Алексей Рулёв: Политикам Эстонии мешают неправильные мировоззренченские приоритеты
• Cold-Time.com: С Новым годом!
• Сон разума, порождает…. Ангелов!
• «Верная Аргения» в зале Большой гильдии