Сложись история немного по-иному, и у нынешнего кафе «Майасмокк» в борьбе за звание старейшего заведения таллиннского общепита имелся бы солидный конкурент.
Далеко не каждый столичный старожил с ходу вспомнит, где некогда располагалась «Сладкая нора».
«Лисья нора» — существовавший на улице Ратаскаэву ресторан «Rebase Urg» — на слуху и поныне, спустя добрых полтора десятилетия после смены вывески. Его «сладкий» тезка забыт основательно.

Вход и вывеска в винный магазин-погреб Карла Петенберга.

Потому, возможно, что большая часть завсегдатаев «Сладкой норы» покинула Таллинн во время переселения остзейских немцев в Германию накануне Второй мировой войны. А может, потому что название это так и не стало официальным.
Официально питейное заведение, распахнувшее перед посетителями двери в апреле 1854 года непосредственно в подвалах ревельской Большой гильдии, называлась громоздко: «Ренсковый погреб и виноторговля Карла Германа Петтенберга».
Выговорить такое и на трезвую-то голову с первого раза непросто: «Сладкая нора» — проще, образнее, ярче. И в равной степени понятно — что в эстонском, переводном, варианте «Magus urg», что в немецком, изначальном «Das süsse Loch».

Жидкая валюта

Словосочетание «жидкая валюта» жителю ганзейского Ревеля было не-известно, но смысл его однозначно был понятен. Применительно к вину — особенно.
Напиток, входивший на берегах Средиземного моря в ежедневный рацион даже не самых зажиточных горожан, жителям побережья Балтики виделся предметом роскоши, подающимся на стол только по большим праздникам.
Вино играло ключевую роль в церковной литургии и средневековой медицине — завистники даже сетовали, что основной доход арендаторы ратушной аптеки получают от продажи не столько лекарств, сколько кларета — бордоского, сдобренного сахаром.
Вплоть до самого конца XVIII столетия рождественские «подарки», отсылаемые ревельским магистратом губернатору и высшим чинам губернской администрации в замок Тоомпеа, обязательно включали в себя несколько бочонков отборного вина.
Созданием собственного винного погреба отцы города озаботились, как минимум, в 1403 году, одновременно с возведением нынешнего здания ратуши: известно, что некому каменотесу Икмеле было за его обустройство щедро заплачено.
Дом Большой гильдии был возведен семью годами позже. А уже в 1437 году документы главной купеческой корпорации города упоминают винные бочки, принятые на хранение в гильдейский подвал.

Вход и вывеска в винный погреб Карла Петенберга.
Интерьер гильдейского винного погреба в конце XIX века.

Незнатной фамилии

На протяжении более пяти веков вино в погребе Большой гильдии исключительно хранили — торговать им, а тем более — на вынос, никому из горожан не приходило в голову.
Многовековая традиция была прервана в 1854 году, когда арендовать подвальные помещения на самой бойкой улице города решил владелец основанной за пять лет до того виноторговой фирмы Карл Герман Петтенберг.
Судя по отрывочным данным, будущий виноторговец впервые увидел свет не позднее 1822 года в деревне Раннамыйза. Вскоре после рождения семья Петтенбергов перебралась в Ревель: отец Карла устроился слугой в дворянском Акцизном клубе.
Овладев чтением, письмом и азами арифметики, юноша поступил приказчиком в лавку купца Кристиана Августа Дельсена. Вероятно, после кончины хозяина Петтенберг взял управление магазином в свои руки.
У молодого человека явно была коммерческая жилка: в 1843 году он был принят в Братство Черноголовых, став, вероятно, первым членом этой закрытой организации, не будучи по национальности немцем.
Еще через шесть лет Карл Герман Петтенберг был признан полноправным ревельским бюргером: карьера для осиротевшего в возрасте девяти лет крестьянского сына головокружительная!
О его богатстве свидетельствовало хотя бы имя нынешней улице Коцебу: по двум принадлежавшим виноторговцу земельным участкам она звалась в конце XIX века «Петтенберговской».

Незабываемые вечера

«На главной улице Ревеля высится гильдейский дом незапамятных времен, в котором располагается ныне городская биржа. В подвале его расположен винный погребок, уютнее которого мне посещать не доводилось.
Все помещения его оформлены с крайней простотой, но вино — просто великолепно. По стенам, тут и там, развешаны восхитительные картоны с прекрасно выполненными карандашными набросками».
Такими словами свои впечатления от визита в «Сладкую нору» описывал немецкий литератор Вилли Вестен, автор вышедшей в 1884 году в Мюнхене книги путевых заметок «Четыре месяца в России».
Что касается местных жителей, то среди них заведение Петгенберга в усиленной рекламе не нуждалось: пропустить бокальчик-другой в подвале бывшей Большой гильдии среди состоятельных горожан было вопросом поддержания имиджа.
«После выступления узкий круг гостей спустился в биржевой подвал, — вспоминал состоявшиеся осенью 1867 года гастроли пианиста Теодора Штайна художник и редактор газеты «Revalsche Zeitung» Леопольд фон Пецольд.
Всем, но прежде всего — исполнителю, хозяин заведения Карл Петтенберг предложил праздничный напиток. Разговоры, которые текли за распитием смеси бургундского и шампанского, позволяют говорить о незабываемом вечере…»

На память ревельцам

Если верить Пецольду, именно этот вечер стал поворотным пунктом в истории заведения: ренсковый погребок, которых насчитывалось в городе с полдюжины, стал превращаться в модное место времяпрепровождения.
Подтвердить или опровергнуть это заявление сложно, но с уверенностью можно сказать: сам журналист и художник стал с тех пор частым гостем кабачка Карла Петтенберга. Настолько частым, что он даже принял участие в его украшении.
«Посетителям вот уже несколько месяцев хорошо знаком фриз, который господин Пецольд расписал на память своим ревельским друзьям, — сообщала в ноябре 1871 года «Revalsche Zeitung». — Он показывает, как гнать от себя прочь все зимние невзгоды».
К сожалению, юмористическое произведение, написанное незадолго до переезда Пецольда в Ригу, современному таллиннцу практически незнакомо. А художественными достоинствами фриз наверняка обладал.
По крайней мере его популярность у современников была такова, что некий рижский книготорговец Дойбнер с успехом выставлял — и, надо понимать, продавал — в своем магазине фотографические снимки фриза.

Живой бренд

Порой даже удивляешься: каким образом такой занятый и солидный коммерсант, как Петтенберг, выкраивал время не только для персонального обслуживания почетных гостей заведения, но и на бурную общественную деятельность.
Так, он активно занимался садоводством и животноводством, проложил первую в городе частную линию телеграфа от гильдейского погреба до собственного дома, принимал участие в заседаниях культурных обществ, разрабатывал… фейерверки.
Последнее оказалось для виноторговца роковым: летом 1885 года, зажигая в своем саду огни очередной фейерверочной фигуры, Петтенберг получил тяжкие ожоги. Усилия медиков оказались тщетными: в ноябре газеты сообщили о его безвременной кончине.
Фамилия основателя винного погребка в Большой гильдии превратилась к тому времени в признанный бренд: последующими владельцами она использовалась вплоть до самой национализации летом 1940 года…
После войны былая «Сладкая нора» были передана тресту «Главвино». Летом 1952 года, в помещения Большой гильдии въехал Исторический музей ЭССР – его фонды и архивы заняли собой подвал.
Во время последней реставрации гильдейского дома его погреба были возвращены посетителям: здесь разместилась часть постоянной экспозиции. Среди прочего, упоминает она и заведение Петенберга.
Жаль только, что возродить его музейное руководство не сподобилось. Нет сомнения, что исторический винный погреб имел бы успех как у таллиннцев, так и у гостей города.

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• Весна. Март. Третье число 1871 года: "Рижский Вестник". 144 года тому назад.