Сражения Первой мировой под стенами Ревеля не велись. Но дыхание разворачивающейся «битвы народов» ощущалось в городе едва ли не с первых военных дней.

С началом третьей декады июля 1914 года вечерний поезд из столицы брался на перроне ревельского вокзала буквально «штурмом»: горожане жаждали последних новостей.

Переименование Ревельского немецкого театра в Ревельский русский театр не замедлили отобразить на открытках…

Хроникер одного из местных изданий констатировал: хотя количество высылаемых из Санкт-Петербурга газет увеличено вдвое, за каких-нибудь полчаса объемистая кипа тиража тает без следа.

«Балтийский железнодорожный вокзал вчера, ко времени прихода петербургского поезда переполнился жаждущей газет публикой настолько, что пришлось разделить его место торговли на две группы газет.

Только благодаря помощи жандармов продавщица смогла справиться со своей работой, а спустя двадцать минут она облегченно вздохнула, распродав последние номера…», — свидетельствовал «Ревельский вестник» в номере от 13 июля.

Роковой заголовок «война» появился на газетных полосах ровно через четыре дня: австро-венгерская артиллерия, в ответ на категорическое несогласие Сербии принять условия выдвинутого ей ультиматума, начала бомбардировку Белграда.

Российская империя объявила против Австро-Венгрию частичную мобилизацию. 19 июля она была расширена до всеобщей. Остановить приближение масштабного вооруженного конфликта на Европейском континенте стало невозможным.

«На фронт!»: кавалерийские части, отправляющиеся через Ревель на фронт. Фото времен Первой мировой войны.

Подъем духа

Начало войны подданные Российской империи встретили чуть ли не как долгожданное известие: волна патриотических чувств, кажется, захлестнула все слои общества как в столице, так и в провинции.

«Вчера вечером кто-то, купивший на углу Глиняной и Никольской улиц газету, крикнул: «да здравствует победоносное русское воинство, ура!», – сообщал «Ревельский вестник» – Несколько голосов крикнули «гимн!»

Проходившего мимо этой группы прапорщика Онежского полка подняли на руки с кликами «Да здравствует русская армия, ура!». Русский гимн, с кликами «Да здравствует Сербия!», «Да здравствует русский император!», «Долой Австрию!» огласили улицу.

Закричали: «Манифестацию!» и мгновенно собравшаяся толпа, с обнаженными головами, двинулась по Глиняной улице с патриотическими выкликами. На площади Большого рынка манифестанты встретились с ехавшим в автомобиле офицером. Все бросились к автомобилю и, подняв офицера на руки, долго не опускали на землю».

С нынешней Ратушной площади манифестанты двинулись к штабу Морской крепости Петра Великого, оттуда – в Екатериненталь. Струнный оркестр летней эстрады трижды исполнил «Боже, царя храни!». Его сочетание с последовавшей вслед республиканской «Марсельезой» никого не смутило: Франция была союзной державой.

Поприветствовав вышедшего на балкон Екатерининского дворца губернатора, участники манифестации решили двинуться к летнему корпусу Офицерского морского собрания. Оно оказалось…закрытым – швейцар сообщил, что господа-офицеры отправляются на фронт.

Народ двинулся к вокзалу: специально для того, чтобы горожане смогли организовать защитникам достойные проводы, отправление поезда с мобилизованными – случай прежде невероятный – задержали на добрую четверть часа.

От вокзала манифестанты промаршировали до памятника Петру на современной площади Свободы. Оттуда планировали вернуться в Старый город – под окна Британского консульства, да часы на Иоанновской церкви отбили час ночи.

К участникам шествия обратился полицмейстер: он отметил сильный подъем духа, так твердо продемонстрированный манифестантами, а затем – призвал всех к спокойствию ночи и посоветовал разойтись по домам.

Супротив техники

Всего два дня спустя подобная манифестация в Ревеле едва ли смогла состояться – особенно, в столь позднее время: в городе пошли разговоры о комендантском часа.

До этого, правда, дело не дошло, но 21 июля губернатор объявил Эстляндию на военном положении: прежде всего, с наступлением темноты обывателям приказали закрывать шторами окна домов, выходящие на рейд.

В первый же день войны был закрыт для посетителей самый вместительный кинотеатр города: располагавшаяся на месте теперешнего Центра русской культуры «Гранд Марина» была реквизирована комиссией расквартирования войск.

Впрочем – ненадолго: уже в первую августовскую субботу здесь, «при живейшем интересе зрителей, демонстрировалась «драма в четырех актах под названием «Так воевала Марианна», изображающая эпизод из франко-прусской войны 1870-71 годов.

Вслед за иностранными лентами в город вскоре была доставлена и созвучная моменту отечественная кинопродукция: в начале сентября кинематограф «Сатурн» показывал российские ленты «Тайна германского посольства» и «Вильгельм – пасынок Марса».

«Несколько дней кряду на экранах кинематографов «Сатурн» и «Рояль-Био» демонстрируется картина, удачно воспроизводящая подвиг одного из удалых воинов – казака Козьмы Крючкова, первого Георгиевского кавалера Второй Отечественной войны», — сообщал «Ревельский вестник».

Газета была уверена: «инсценировка выдающихся эпизодов имеет большое моральное значение для народа и войск, потому желательно самое широкое распространение картин, свидетельствующих, что за Богом и за Царем правда не пропадет!

Разошлись все удовлетворенными, с еще большим большей уверенностью, что героизм русского солдата не может сломить никакая мудреная немецкая техника».

Дело в кепке

«Ревель подтянулся: физиономия города за последнее время изменилась к лучшему, – писал корреспондент «Рижского вестника». – Немецкие торговые вывески с улиц полностью исчезли».

Что там вывески: распоряжением коменданта Морской крепости Петра Великого немецкий исчез из речи горожан. За разговор на «языке противника» в общественном месте полагался отныне штраф в 3 000 рублей или восемь месяцев ареста.

Немецкий театр был в срочном порядке переименован в Русский, выпуск немецких газет был запрещен, а горячие головы в городской думе вовсю продвигали идею о возвращении городу его «исконного исторического названия Колывань».

«Подтянуть физиономию» города, без малого семь веков развивавшегося в лоне немецкой культурной традиции, было, вероятно, не так просто: остзейцы, волей-неволей, продолжали жить довоенными привычками.

«Несмотря на переживаемое время, приходится наталкиваться на такую странность, – сообщали «Ревельские известия». – Гуляет, например, некая девица в матросской шапочке, а на ленточке надпись «Гогенцоллерн». Интересно бы знать, глупое ли неведение или вызывающее нахальство руководит носительницей?»

Вопрос головных уборов, похоже, волновал патриотически настроенных горожан не на шутку. В частности, с началом учебного года в редакцию «Ревельских известий» потянулись письма читателей, возмущенных форменными кепками иных школьников.

Покончить с «прусскими шапочками тевтонских юношей» начатая газетой кампания сумела уже к середине сентября: отныне ученики частного Домского училища на Вышгороде стали неотличимы от русских гимназистов.

* * *

…Чем дальше в осень, тем меньше на газетных полосах уделялось место бравурным материалом о том, что мобилизация проходит в «удивительном порядке», а настроение горожан – «приподнятое, повышенное».

Все чаще в отделе объявлений начинают мелькать извещения об очередной кампании по сбору теплых вещей, табака и медикаментов, проведении благотворительных вечеров в пользу сражающихся, а вскоре – и беженцев, и раненых.

Война, с таким неподдельным энтузиазмом воспринятая большинством жителей губернского Ревеля на закате лета 1914 года, повернулась к горожанам своей обыденной, непарадной стороной.

Четыре долгих года им предстояло мерить время этим бравурным и пафосным августом – первым месяцем Первой мировой войны…

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• «В Тонди, строем, шагом марш!»: бурный век Тондиского военгородка.
• Юнион Джек и Андреевский стяг над Балтикой: забытая страница таллинской истории
• «Господа думают, что народ без водки не справится?!»: как Таллинн собственный «сухой закон» устанавливал.
• «Лембит» по прозвищу «Бессмертный»: подлодка, ставшая символом
• 36-й эстонский полицейский батальон под Сталинградом внезапно заболел
• Столетие Балтийского Герцогства
• «Такою запомнил я улицу Харью...»: сквер на месте погибшего квартала в городе Таллине
• Память мартовской ночи 1944 года
• «Эрна» в Доме Стенбока
• Клуб ветеранов Флота: фарватером морских традиций.