Книга, выпущенная Эстонским музеем архитектуры совместно с Таллиннским департаментом культурных ценностей, возвращает столице неотъемлемую часть градостроительного облика: памятники деревянного зодчества.

Почти четыре сотни страниц. Без малого два десятка авторов. Практически восемь лет работы над текстом. И никак, пожалуй, не менее полутысячи памятников архитектуры, описанных самым доскональным образом.

Мотив исторической застройки таллиннских предместий — на обложке книги.

Так, пожалуй, можно охарактеризовать коллективный труд «Tallinna puitarhitektuur» («Деревянная архитектура Таллинна»), если подходить к нему с позиции чисто количественных показателей.
В данном случае уместнее говорить не о количестве, а о качестве: столь подробного и добротного исследования градостроительного облика столицы держать в руках не доводилось давно.
А уж посвященного деревянному зодчеству — и подавно: до самого последнего времени оно находилось в тени прославленных архитектурных достопримечательностей Старого города.

Древние и незнаменитые

Спорить, казалось бы, бессмысленно: с 1433 года Таллинн — город, по преимуществу, каменный.
Запрет, введенный магистратом после очередного опустошительного пожара, соблюдался на протяжении последующих столетий, вероятно, строго — но исключительно в черте городских стен.
Первый сюрприз, который преподносит любителям таллиннской старины посвященная деревянному зодчеству книга, — документированные доказательства того, что деревянные жилые дома возводились на территории нынешнего Старого города достаточно часто.
Речь, конечно же, не идет о представителях патрициата — фасады их увенчанных характерным треугольным фронтоном подворий возводились исключительно в камне века с пятнадцатого.
А о горожанах попроще, чьи жилища росли подальше от основных улиц, на окраинах.
Может показаться невероятным, но до печально знаменитой мартовской ночи 1944 года деревянный дом конца XVII — начала XVIII столетия, похожий на те, что и поныне можно встретить в исторической части Пярну, Курессааре или Хаапсалу, стоял на улице Олевимяги.

Двухэтажный деревянный дом не менее чем трехсотлетней давности лепился к крепостной стене на улице Вене: он и снесен-то, оказывается, был всего лишь лет тридцать пять назад, в рамках кампании по благоустройству города к Олимпийской регате.
Тем ценнее сохранившиеся раритеты: деревянные жилища шведского времени на улице Уус. Дом, стоящий на ней под номером 21, скрывает фактуру стен под штукатуркой, дом под номером 9 очищен от нее — и давно уже дожидается реставрации.

Резное кружево

И листая для знакомства с иллюстрациями, и вдумчиво вчитываясь в текст книги, невольно задаешься вопросом: какое столетие, собственно, справедливее всего было бы назвать «золотым веком» таллиннского деревянного зодчества?
От восемнадцатого уцелело немного. Но и чертежи утраченных построек паркового ансамбля Екатериненталя, и прорисовки фасадов православных церквей (за исключением Казанской на улице Лийвалайа, ни одна до наших дней не сохранилась) наводят на мысль: плотники в остзейском Ревеле были востребованы не меньше каменщиков.
Девятнадцатый век — период зарождения собственно «эстонского Таллинна», города, в котором немцам предстояло стать меньшинством — был ознаменован бурным ростом предместий, по праву считающихся кладезем деревянной архитектуры: Кассисаба. Каламая. Кадриорг.

Начавшийся век двадцатый не просто раздвинул границы городской застройки до Пельгулинна, Тонди, Сикупилли, но и подарил два принципиально новых типа деревянного жилья: двухэтажные «лендеровские» дома и двух- и трехэтажные «таллиннские».
Последние, кстати, можно было бы именовать и «коплискими»: ставшие их «фирменным знаком» каменные лестничные клетки были применены впервые именно при застройке улиц рабочей колонии Русско-Балтийского завода на полуострове Копли.
Для более же архаичного типа жилища, получившего название по имени первого в Ревеле мэра-эстонца Вольдемара Лендера, характерен богатый резной декор: наличники дома по адресу Аллика, 8 иначе чем резным кружевом и не назовешь.

На пользу общества

Деревянное наследие столицы, как подчеркивают авторы книги, — это не только жилые дома во всех разнообразии их типов. Но и общественные здания — их с одинаковым успехом возводили и в губернском Ревеле, и в Таллинне, уже не просто ставшем столицей Эстонской Республики, но столицей, обзаведшейся
эпитетами «советская» и «социалистическая».
Самый молодой памятник данной категории является, пожалуй, и самым известным: если и не сам летний театр Краснознаменного Балтийского флота, возведенный в 1946-1948 годах на «макушке» бастиона Скооне, то уж уничтоживший его грандиозный пожар летом 1997-го большинство современных таллиннцев наверняка помнят.
Меньше тех, кто помнит окончательно утраченный полвека тому назад ансамбль зданий Армейского госпиталя, построенного в предместье Юхкентали после наполеоновских войн: даже такая, казалось бы, утилитарная постройка, как банный корпус, был украшен благородным ампирным портиком — на манер хрестоматийных «дворянских гнезд».
Деревянная эстрада Певческого поля — ее облик успела сохранить юбилейная монета номиналом в одну крону, отчеканенная в 1933 году. Пляжные павильоны в Пирита и на Штромке. Величественные ворота довоенного ипподрома — всё это постройки, без которых невозможно представить Таллинн не столь уж и отдаленного прошлого.
А ведь был еще и элегантный Купальный салон в Екатеринентале — второе в городе здание, чей облик был определен конкурсом проектов: победителем вышел петербургский архитектор Людвиг Боденнггедт; и рыночные павильоны на нынешней площади Виру; и выставочные — на теперешней площади Торниде.
Всем им на страницах книги уделяется пристальное внимание. Равно как и тем постройкам, которым посчастливилось сохраниться до наших дней: в первую очередь тут стоит упомянуть детский городок в Кадриорге, после реставрации ставший домом детскому музею Миа-Милла-Манда.

Вопросы современности

Первые, робкие еще слова в защиту «деревянной страницы» в истории таллиннской архитектуры прозвучали в середине семидесятых годов прошлого века: тридцать предшествующих лет о ней говорили исключительно в негативном ключе.
Советская власть видела в деревянной застройке лишь «пережиток капитализма», словно стесняясь признаться себе, что первые дома, построенные ею в 1940-1941 годах для «освобожденных пролетариев», т.н. «RаКо», или «народные квартиры», тоже были деревянными.
Надо отдать авторам книги должное: верные академическому подходу, они не столько сокрушаются по поводу утраченных в сороковые- восьмидесятые годы памятников и целых массивов цельной деревянной застройки, сколько фиксируют реставрацию и реновацию сохранившихся зданий и их ансамблей.
Значит ли это, что деревянное зодчество отныне и навсегда превратилось в объект тщательного сохранения и неизбежной при этом в той или иной степени пресловутой «музеификации» — что по сути является признанием какого-либо стиля достоянием прошлого, а не настоящего?

Отнюдь нет: глава, завершающая собственно «исторический» разде посвящена деревянной архитектуре Таллинна двух последних десятилетий. Не будет преувеличение предположить: среди возведенных или облицованных деревом построек, есть настоящие уникумы.
Горожанам они, увы, известны даже еще в меньшей степени, чем признанные шедевры прошлого, вроде спасенного от, казалось бы неминуемой гибели дома Яана Поска, или же воссозданной в значительной степени «портовой» церкви Симеона и Анны на улице Ахтри.
Многие ли из нас догадываются, что два ультрасовременных посольских особняка (германское посольство на улице Тоом-Кунинга, 11 и датское по адресу: Висмари, 5) стали своего рода эталоном для нынешних эстонских архитекторов, экспериментирующих с деревом?
Или что именно облицовка натуральной древесиной обеспечивает неповторимый, но одновременно схожий, облик таких, казалось бы, разных учреждений, как библиотека в Пяэскюла и спортивный холл в Ласнамяэ?
И это — не считая частных и малоквартирных жилых домов, ничуть не скрывающих свою современность, но умело вписанных в общий облик таких районов исторической деревянной застройки, как Каламая и Нымме?

***

Объять необъятное, разумеется, нельзя — хотя составители книги «Tallinna puitarhitektuur» приблизились к этой амбициозной задаче настолько, насколько это вообще возможно.
Конечно, какие-то темы по-прежнему ждут более детального рассмотрения. Например — архитектура хуторских построек, в процессе расширения таллиннских границ оказавшихся на территории города
Или же — деревянные дачи, активно строившиеся в столичных пригородах в семидесятые-восьмидесятые годы, а ныне — ставшие объектом бесчисленных экспериментов по их перестройке в дома, приспособленные для круглогодичного проживания.
Сложно сказать, скоро ли увидит свет второе, расширенное, издание книги. Но если ему суждено увидеть свет, хотелось бы, чтобы текст, снабженный резюме на английском языке, был бы дополнен и русским вариантом.
Ведь, если верить национальному эпосу, строевой лес для городища на будущем холме Тоомпеа легендарный Калевипоэг на собственных плечах, как ни крути, носил именно из-за Чудского озера…

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• Александр Владовский, архитектор-художник
• Дом Рубинштейна на бульваре Эстония: утраченный акцент таллиннского «сити»
• Архитектурный вкус Бориса Гаврилова
• Ревель: деревянная столица
• Комоды, корабли и головка сыра: «архитектурный карнавал» Таллинна
• Обретая столичный фасад: градостроительный памятник Таллина
• Флюгера, скульптуры, банки: Таллинн, построенный рижанами.
• На улице Теэстузе, где прорвало водопровод, снегоуборочная машина провалилась сквозь асфальт
• От «Хромой лягушки» до «Золотого льва»
• Гидрогавань приглашает в музей