Намерение Таллинна ограничить продажу алкоголя по воскресеньям —лишь слабый отголосок борьбы с «зеленым змием», которая развернулась в Ревеле ровно век тому назад.

… Давно в ревельской Городской думе не было столь многолюдно, как субботним вечером 29 ноября 1914 года.

Депутаты-гласные явились в зал заседаний в полном составе. Все городские издания озаботились и прислали своих корреспондентов. На скамьях для слушателей публика сидела буквально друг у друга на коленях.

Владельцы питейных заведений и пропойцы — жертвы решения Городской думы. Карикатура из журнала «Meie Mats». Декабрь 1914 года

Ажиотаж был не случайным: административному центру Эстляндской губернии предстояло решить, станет ли он городом стопроцентной трезвости? А если и станет — все предпосылки к тому имелись,— то с какого момента и до какого времени?

Последнее было особенно актуально, ведь с началом войны, которая не успела обзавестись порядковым номером, но уже получила имя — Мировая, на всей территории Российской империи начала действовать жесткая антиалкогольная политика.

Годы и часы

Связь между вооруженным конфликтом и ограничением на продажу горячительных напитков — похоже, порождение XX столетия. На территории Эстонии — однозначно.

Во всяком случае во время Крымской войны 1853-1856 годов, когда Ревель был спешно подготовлен к ожидавшемуся нападению англофранцузской эскадры, каких либо мер антиалкогольной направленности в городе не применялось.

Впервые торгующие горячительными напитками магазины, лавки и трактиры были закрыты в городе в дни революционных выступлений осенью 1905 года — причем инициатива исходила не от властей, а от народных масс. Во всяком случае газеты писали, что с предложением ограничить продажу алкоголя рабочие старейшины обратились в городское управление, а гласные Городской думы сочли этот шаг «вполне разумным».

Первый в истории Таллинна «сухой закон», ограниченный территорией не только города, но и его ближайших окрестностей, продлился добрых полгода — до весны 1906 года.

Впрочем, любители выпить уже тогда нашли способ обходить запрет: по железной дороге до питейных заведений города Раквере можно было добраться всего-то за три часа.

Местными усилиями

Запрет на розничную продажу всех видов алкогольной продукции вступил в действие на территории Российской империи 31 июля 1914 года в связи с началом всеобщей мобилизации. Уже через месяц стало очевидно:
единовременным армейским призывом дело не ограничится. Для того чтобы не возобновлять ограничение при каждой новой мобилизационной волне, действие его решили продлить до окончания войны.

Царский указ, однако, затрагивал только магазинную и лавочную торговлю: всякий желающий мог отдаться в объятия «зеленого змия», что в фешенебельном ресторане, что в забубенной придорожной корчме, что в буфете театра или синематографа.

Понимая половинчатость подобных мер, органы местного самоуправления начали вводить собственные ограничения: первыми на территории современной Эстонской Республики оказались муниципалитеты Выру и Пярну.

В середине ноября число уездных центров Прибалтийских губерний, запретивших у себя продажу спиртного в заведениях общественного питания и распивочных, пополнилось нынешней латвийской Валмиерой.

В те же дни аналогичный вопрос был внесен в проект повестки дня плановых заседаний ревельской Городской думы. Ближайшее из них должно было состояться 29 ноября.

Серьезное слово

Материал, опубликованный в вышедшем накануне номере газеты «Пяэвалехт», называл предстоящее заседание большим испытанием, пробой силы и экзаменом на аттестат зрелости.

В словах этих не было преувеличения: народным избранникам предстояло не просто пресечь торговлю алкоголя в ресторанах, кафе, корчмах и буфетах, но и, возможно, победить «зеленого змия»… навсегда.

Позиции трезвеннических организаций на заре XX века были достаточно сильны, так что возможность запрета на продажу алкоголя не просто до окончания военных действий, а именно раз и навсегда, рассматривались современниками всерьез.
«Сможет ли наше Городское собрание показать себя на подобающей моменту высоте и открыто сказать свое серьезное слово в наше серьезное время? — писала газета. — Ведь сторонников выпивки среди нас немало и опасения в обществе высоки.

Сдается, что гласным будет нелегко. Но не хочется даже и думать, что избранные от нашего Эстонско-русского блока не пойдут навстречу тому призыву, который звучит ныне по всей России: «Спасите нас от алкоголя!».

Журналист добавил, что, по имеющимся у него сведениям,среди русских и эстонских депутатов царит полное единодушие. Более того — трезвеннические настроения близки иным представителям остзейской оппозиции.

«Потому мы отважимся понадеяться, что Таллиннское городское собрание скажет четко и уверенно: «Хватит пьянства! Довольно этой напасти!», — резюмировал автор.

Остзейские доводы

Заседание Городской думы 29 ноября 1914 года началось с текущих вопросов — обсуждения очередной поломки водопровода и сбора посылок в действующую армию.

Однако участникам заседания и его многочисленным слушателям было ясно: самая захватывающая часть начнется с чтения городским секретарем писем и петиций от частных лиц и общественных организаций по вопросу алкогольной политики.
Таковых набралось множество, но ограничиться решили полудюжиной: от Общества трезвенников «Валвая», работников завода «Вольта», Общества домовладельцев, судоходной компании «Леннук» — последняя просила сделать исключение для пива.

Идея эта была горячо поддержана представителями остзейского блока: среди местного немецкого населения традиционно было немало владельцев и совладельцев пивоварен, которые потеряв части собственных доходов были отнюдь не рады.

«Что мы тут спорим, можно ли пить пиво или нет, — выкрикнул со своего места гласный Розенбаум. — Лучше подумаем над тем, что стоит предпринять с водопроводной водой, дабы она годилась для питья!»

«К чему все эти письма и петиции? — возмущался гласный Кох. — Дайте мне неделю времени, и я соберу куда больше бумаг, на каждой из которой будут стоять сотни и тысячи подписей противников любых ограничений».

Педагог Петровского реального училища фон Вааль напомнил, что город, разумеется, в праве и в силах закрыть питейные заведения на своей территории, но не за городской чертой.

«Народ поедет в пригороды, и деньги, которые могли бы оказаться в виде акцизных сборов в городской казне, потекут в карман мызников», — предупреждал фон Вааль.

Без водочной заботы

«Нынешнее время требует от каждого из нас больших жертв, — парировал гласный эстонско-русской фракции Петерсон. — Неужто и в эти дни мы позволим народу нести последнюю копейку корчмарям?

В том, что здесь активно так выступают против закрытия питейных заведений, нет ничего нового. История показывает, что всякое благое начинание всегда находит тех, кто готов ему сопротивляться.

Когда народ освобождали от крепостничества, мызники уверяли: как, мол, мужички наши бедненькие будут справляться своими силами, без нашей-то о них извечной заботы? Теперь вот те
же господа, небось, думают, что народ без водки не справится?»

На этот выпад адвокат Гирш разразился пространной речью, суть которой сводилась к тому, что сама по себе водка злом не является — всё зависит от того, кто, когда, в какой компании и с какой целью ее пьет. Гласный Пулисаар отметил, что социальная среда не играет решающей роли: если уж ограничивать порядок работы питейных заведений, то во всех разом, не делая разницы между «барскими» и «народными».

Атмосфера стала накаляться, а потому окончательное голосование решили предварить перерывом. Немцы демонстративно остались в зале заседаний, эстонцы и русские уединились в кабинете мэра.

* * *

Около полуночи (без четверти) Городская дума, наконец, смогла прийти к консенсусу: с 1 января 1915 года продажа крепких алкогольных напитков в Ревеле должна была быть прекращена.

Раз и навсегда закрыться в городе должны были все предприятия виноторговли, ренсковые погребки, пивные и трактиры третьего разряда — то есть с товаром самой низкой ценовой категории.

Трактиры второго и первого разрядов, рестораны, буфеты общественных заведений сохранили за собой право продажи «некрепких напитков»: о том, что именно подразумевать под этим понятием, договориться так и не удалось.

Трезвенники восприняли решение народных избранников как недостаточно последовательное, любители выпивки — как излишне радикальное: в отчетах полиции вскоре всё чаще начало фигурировать самогоноварение и тайная торговля «первачом».

«Сухой закон», установленный ровно век тому назад, просуществовал три с лишним года: де-факто отменен был в 1918 году, после взятия Таллинна войсками кайзеровской Германии. Де-юре — уже в независимой Эстонии.

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• Юнион Джек и Андреевский стяг над Балтикой: забытая страница таллинской истории
• «В Тонди, строем, шагом марш!»: бурный век Тондиского военгородка.
• «Дни мобилизации протекают в удивительном порядке»: Ревель, август тысяча девятьсот четырнадцатого
• Долгий путь в родной город: возвращение Михкеля Зиттова в Таллин
• Ревель: лица детского города
• Самый временный театр: он был деревянный, на нашем Новом рынке
• Они были первыми
• Память о настоящих людях остается
• Фешенебельный Ревель, ревущих тридцатых!
• Балтийский судоремонтный завод: с чего все начиналось…