Ровно девяносто лет тому назад судьба эстонской государственности оказалась подвешенной на волоске: «раздувание пожара мировой революции» могло начаться именно с Таллинна.

Четыре десятка убитых в перестрелке, сотня вынесенных смертных приговоров, переориентация внешнеторговых отношений, усиление финансирования армии и… решение освещать улицы столицы от заката до рассвета, без оглядки на луну.

Таков бесславный итог трагической попытки силой направить довоенную Эстонскую Республику на «социалистический путь развития» — Перводекабрьского восстания 1924 года.

Оружие и элементы обмундирования эстонской армии, изъятые у участников восстания.

Зыбкое благополучие

«До сих пор эта страна была одним из благополучных уголков не только Европы, но и всего мира, — писали «Последние известия». — Здесь вот уже пять лет не было никаких потрясений».

Публицист явно преувеличивал: «таинственным островом одной из фантазий Бенуа, загородившимся занавесью эфира от всех бед и напастей окружающего мира» Эстония первой половины двадцатых годов не была точно.

Конечно, бесконечных передач из рук «красных» в руки «белых» Таллинну, в отличие от соседних Риги или Вильнюса, не говоря уже о Минске или Киеве, переживать не довелось, но социальный антагонизм в обществе определенно присутствовал.

Значительная часть местных жителей, разделявшая коммунистические идеалы, после разгрома Эстляндской трудовой коммуны нашла прибежище в РСФСР. Однако и в формально «буржуазной» ЭР левые идеи были весьма сильны.

Под контролем коммунистов находился, в частности, Центральный совет профсоюзов Таллинна, издавались не только нелегальные, но и совершенно официальные коммунистические издания.

Самое удивительное, что формально компартия была запрещена, а члены ее — преследовались. Но, выступая под различными названиями, коммунисты имели десять мест в Рийгикогу.

Раненные при обороне Военного министерства в Центральном госпитале вооруженных сил.

До гудка

В августе 1924 года лидеры Эстонской компартии, проживающие в Ленинграде, обратились к руководству ВКП(б) с официальным заявлением: в Эстонии назрела революционная ситуация.

Российские большевики, воспринимавшие в ту пору идею «мировой революции, радостной и скорой» как внешнеполитическую доктрину советского государства, не замедлили откликнуться готовностью помочь в технической стороне вопроса.

Решить исход дела должны были мобильные ударные группы из десяти-пятнадцати местных жителей. Руководить ими должны были профессиональные военные — в РККА служило на тот момент достаточное число этнических эстонцев.
Согласно ленинской формуле, под контроль восставшие должны были взять прежде всего почту, телеграф, телефон. После этого — захватить правительственные учреждения, вокзалы и казармы.

Сильна была вера и в то, что к восстанию обязательно присоединятся широкие массы пролетариев, только и ждущих момента взять власть в свои руки с помощью многоопытных наставников.

Продумано было всё — вплоть до символики даты начала восстания: «заря новой жизни» должна была взойти ранним утром первого рабочего дня новой недели — понедельника, 1 декабря. В четверть шестого — ровно за пятнадцать минут до того как над Таллинном прозвучит первый фабричный гудок.

Не по плану

Проще всего оказалось взять Главпочтамт: ударная группа из десяти человек с удивлением для себя обнаружила, что даже полицейского поста в здании не было.

Удача явно сопутствовала заговорщикам и при захвате двух воинских частей — танкового дивизиона и дивизиона лётного, причем часть гарнизона последнего перешла на сторону восставших.

После непродолжительного сопротивления удалось захватить оба столичных вокзала — Балтийский и узкоколейный Вильяндиский. Боевые группы оперативно заняли замок Тоомпеа и квартиру главы государства.

А вот дальше события стали развиваться совсем не по сценарию, составленному в «штабе революции». Попытка захватить здание Военного министерства вылилась в настоящий бой, с применением гранат — правительственные войска отбили атаку.

Атака на казармы конной полиции захлебнулась, а попытка захватить офицерское училище в Тонди, начавшаяся с откровенной резни спящих кадетов, завершилась тем, что оборонявшимся удалось взять в плен нападавших.

Не оправдались планы освобождения находившихся в следственной тюрьме обвиняемых в рамках так называемого «Процесса 149 коммунистов», тянувшегося с начала ноября.

Но самый позорный провал ожидал «революционеров» у ворот мебельной фабрики Лютера: пришедшие на проходную рабочие задержали агитаторов и вызвали на место полицию.

Трагика и фарс

Драматизм и подлинный трагизм причудливо сочетались на таллиннских улицах девяностолетней давности с элементами какого-то гиньоля, черного фарса, а порой — и откровенной курьезности.

Безусловным героизмом можно посчитать поступок министра путей сообщения Карла Карка, получившего известие о том, что прибытие поездов в столицу задерживается, и лично отправившегося на вокзал прояснить ситуацию и убитого там заговорщиками.

Нелепой выглядит смерть инспектора Немецкой гимназии, располагавшейся в здании напротив Домской церкви: боевики задержали его автомобиль на подъезде к Тоомпеа, приняли за какого-то крупного министра-капиталиста и расстреляли в упор.

История освобождения Главпочтамта, напротив, выглядит готовым сценарием для кинобоевика: генерал Эрнст Пыддер выпивает с приятелями в офицерском казино, слышит стстрельбу на улице, зовет товарищей, и ввязывается в перестрелку…

«Четверть часа — и на улицу Вене подтягивается бронеавтомобиль, его команда выдвигает большевикам ультиматум, те понимают, что их карта бита, и выходят из здания с поднятыми руками.

Еще более бесславным оказалось поведение группы, планировавшей захватить власть в Пярну: будущие «народные комиссары» переругались за места в органах власти и действовать совместно не смогли.

Горькая польза

«В эти дни общественное мнение страны окрашено в три цвета-настроения, — писал на страницах «Последних известий» публицист А. Черниговский. — Это цвета эстонского патриотизма, цвета-символы Эстонии, особенно яркие в настоящий момент.

Белым цветом честных и чистых идеалов культуры и права, которые никто и ничто не может поколебать, осквернить и уничтожить, окрашено сознание всего народа на другой день после злодейского покушения на эти идеалы.

Черным трауром одета опечаленная потерями народная мысль. Я думаю: долг местной русской эмиграции и русского офицерства, всего русского населения вложиться душой в чествование памяти погибших, послать на их похороны и наши молитвы, депутации и венки.

А синий цвет высокого неба говорит душе народной о Боге, который не оставляет и не оставит страну, только что явив силу своей руки в избавлении Эстонии от грозящей ей красной опасности…»

* * *

Эстонская пресса была настроена не столь патетически, зато значительно более радикально: высказывались предложения, например, запретить деятельность на территории Эстонской Республики всех советских внешнеторговых фирм и даже — заморозить дипотношения с СССР.

«Тоомпеа должен задуматься — сколько может продолжаться политическая манера, особенно распространившаяся в последние годы, при которой никто ни за что не отвечает?! — размышляла «Vaba Маа». — Может быть, стоит всерьез взвесить — не пора ли «снять с рук бархатные перчатки»?

Урок, преподнесенный в понедельник, был скорбен, но это был полезный урок. Возможно, он откроет глаза тем, кто до самого последнего момента не желал видеть очевидное. Возможно, он впишет новую страницу в историю нашего мирного развития. Это было бы полезным».

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• Город Таллин на почтовой марке
• Эстонская почта дружит с историей
• Над крышами Тоомпеа
• «Помяни мя, Господи, егда приидеши, в царствие Твое»
• На Комендантской дороге
• История лежит ниже уличных мостовых
• Купцы и рыцари
• «Вот снова в золоте осеннем...»
• Топ-десятка таллиннских курьезов
• Юри Куускемаа: спилить и отобрать