Имя Федора Суханова и его супруги Марии современному жителю Таллинна не говорит ничего. И абсолютно незаслуженно: без них история Эстонии могла бы пойти по совершенно иному сценарию.

Топографическая локализация Дня независимости Эстонии на карте столицы широка: от церемонии торжественного поднятия флага на Длинном Германе до возложения венков к воссозданному Мавзолею неизвестного солдата на Воинском кладбище.

Пустырь с автостоянкой на углу улиц Гонсиори и Лайкмаа, образовавшийся после сноса учебных корпусов и мастерских Художественной академии несколько лет тому назад среди знаковых мест праздника отсутствует.

Мемориальная доска, открытая 24 февраля 1933 года и хранящаяся ныне в запасниках Таллиннского Городского музея.

Мало кто помнит простоявший здесь до середины шестидесятых годов одноэтажный деревянный дом, и только самые памятливые старожилы помнят мемориальную табличку, не провисевшую и десяти лет.

Снята она, по понятным причинам, была не позднее осени 1940-го — вскоре после аннексии Эстонии Советским Союзом. Открыта, с подобающей пышностью, 24 февраля 1933 года.

Повод для торжеств имелся: неприметная сторожка Ревельской казенной женской гимназии полтора десятилетия тому назад сыграла роль «колыбели независимости».

За книгами

Вероятно, неприметность постройки по адресу: Большая Юрьевская улица, 11 сыграла главную роль в том, что именно ее в качестве конспиративной квартиры избрали в 1918 году члены Комитета спасения Эстонии.

Укрываться троим его учредителям — Константину Пятсу, Юри Вильмсу и Константину Конику — было от кого: члены разогнанного большевиками Эстляндского земского собрания, они были объявлены вне закона и разыскивались по всей стране.

Во второй половине февраля, когда германские войска возобновили наступление на Петроград и вопрос сдачи Ревеля стал лишь вопросом времени, эстонские политики прибыли в будущую столицу государства, которое еще предстояло создать.

В какой момент и где будет самым верным провозгласить его? Как донести известие о рождении страны до ее жителей? Как, наконец, обеспечить само его существование? Все эти вопросы обсуждались в гимназической сторожке.

Ее хозяин как нельзя кстати практически заложил ее окна стопками книг: опасаясь за сохранность библиотечного фонда в беспокойный период междувластия, сторож перенес их в собственное жилище.
Отсюда в ночь с 23 на 24 февраля Пятс, Вильмс и Коник передислоцировались в здание нынешнего Банка Эстонии, где офицерам эстонских частей был зачитан Манифест независимости.

«Колыбель независимости»: сторожка, в которой Федор Суханов укрывал Константина Пятса и его единомышленников.

Три имени

Пятнадцать лет спустя бывшая гимназическая сторожка утопала в декорациях: фасад ее украсили еловыми венками, изображением государственного герба, портретами членов Комитета спасения и текстом исторического Манифеста.

Небольшой двор был полон гостей: члены кабинета министров, парламентарии, главнокомандующий Йохан Лайдонер, члены столичной администрации. Под своими знаменами выстроились студенческие и общественные организации.

«Этот маленький домик — символ рождения независимости и всего нашего государства, — напомнил
государственный старейшина Константин Пятс. — Комитет спасения начал работу в нем, не имея за спиной ни финансовых средств, ни вооруженных сил.

Со всех сторон он был окружен враждебными силами, но его вдохновляло и окрыляло сознание, что за ним стоит весь эстонский народ. Здесь было брошено в землю то крохотное семя, из которого произросло величавое древо независимости.

Политическая зрелость народа выражается не в произносимых на митингах речах, не в партийно-политических играх, а в том, что он в решающий момент умеет подчиниться руководящей организации, каковой и явился в свое время Комитет спасения».

Подчеркнув, что в случае если за ним не стоял бы весь эстонский народ, он никогда не обрел бы государственности, государственный старейшина под звуки гимна снял с мемориальной доски покрывало.

«В этом доме 24 февраля 1918 года располагался Комитет спасения Эстонии: К. Пятс, Ю. Вильмс, К. Коник, — золотыми буквами было высечено по белому мрамору. — Здесь было создано первое правительство Эстонской Республики».

При всех режимах

Имя еще одного непосредственного участника тех исторических событий на памятной доске отмечено не было.
В толпе политиков и общественных деятелей он смотрелся чужаком: еще бы, на торжественное мероприятие он прибыл не в автомобиле и не на извозчике, а пришел пешком.

Ему и идти-то было недалеко: с улицы Кару, где жил он супругой Марией в служебной квартире на первом этаже Таллиннской еврейской гимназии, часть здания которой арендовала в ту пору русская гимназия.

За минувшие пятнадцать лет он не только не сменил профессии, но, как отмечали газетные репортеры, практически не изменился внешне: всё тот же осанистый стан и роскошные, тщательно ухоженные седые усы.

Импозантного господина, выглядевшего, судя к сожалению, исключительно по газетным снимкам далеко не самого лучшего качества, несколько старше своих лет, звали Федором Сухановым.

Для нескольких поколений столичных школьников он был просто «Старым Федором» — гимназическим сторожем, бессменно
служившим на своем посту при всех режимах, начиная с царского.

Умение молчать

Днем ранее в лучшей одежде и тщательно начищенных ботинках супруги Сухановы стояли в сиянии люстр Белого зала замка Тоомпеа.
Горожане, по их собственным словам, всю жизнь прожившие «маленькими людьми», были изрядно смущены: шутка ли, сам глава государства собственноручно вручал им награды — Орден Белого креста.

«Сухановы умели молчать, — писала газета «Waba maa». — Кроме них о месте расположения конспиративной квартиры Комитета спасения знали немногие. Они не раскрывали секрета своего маленького домика никому».

Репортер отмечал: нынешнему руководителю республики приходилось скрываться не только от большевиков, но и от вступивших в город немцев — германское командование и слышать ничего не желало о какой-либо эстонской государственности.

Пятсу вновь пришлось скрываться в сторожке на Большой Юрьевской, и супруги Сухановы носили ему еду. После ареста своего «квартиранта», они спрятали все документы Комитета спасения в надежном месте.

Через полгода Германия потерпела поражение в войне, войска ее были из Эстонии выведены, а о Сухановых позабыли. Более того — глава семейства неожиданным образом оказался… иностранцем.

Так получилось, что документы, подтверждающие проживание Федора Суханова в губернском еще Ревеле, были в революцию утеряны. А получить новые из РСФСР не было возможности.

В 1924 году он попытался было легализоваться, но нерадивый чиновник в Ревельской женской гимназии не обучался, в лицо «Старого Федора» не знал, и сунул прошение под сукно.

Досадное недоразумение было разрешено только посредством вмешательства главы государства: паспорт «эмигрант» Суханов получил двумя днями позже государственной награды.

***

«Да я не жалуюсь, — рассказывал он газетчикам. — И никак не возьму в ум, что эстонцы всё жалуются на государство: тяжкие, мол, времена Среди русских я такого не слыхал. Вон в восемнадцатом году времена были тяжкие — ни еды было не достать, ни одежды».

На вопрос, сколько у него детей. «Старый Федор», улыбаясь в ус, прикинул: никак не меньше трех сотен. И поспешил пояснить: он сложил между собой всех учеников школьного здания на улице Кару — своих детей у Сухановых, к сожалению, не было.

«Я — человек старого времени, — продолжал он. — Школьников я не балую, но и строгости к ним лишней не проявляю. Всегда держи слово и поступай по справедливости — вот как я думаю.
Комитету спасения я ведь тоже когда-то дал слово. И сдержал его».

Йосеф Кац

«Столица»

Related posts

• Далекие тридцатые: как Эстония сама себе авторитаризм выбирала
• Таллинн Эдуарда Вильде: полтораста лет вместе
• Таллин: Певческая столица

Постоянный адрес статьи: http://tallinn.cold-time.com/?p=5744