Ровно восемьдесят лет назад главное финансовое учреждение нашей страны обзавелось собственным домом, которое служит ему верой и правой и в наши дни.

Здание на углу бульвара Эстония и улицы Кентманни, сочетающее в своем облике функциональность с представительностью, стало своего рода камертоном, задавшим тон облику центра столицы второй половины тридцатых годов.

Признанный на конкурсе лучшим, но так и не реализованный проект Эугена Сахариаса и Бориса Чернова.

Учреждения и стили

Финансовый квартал напротив тогдашнего Петровского реального училища — нынешней Реальной школы — стал формироваться за добрых полтора десятилетия до становления эстонской государственности.

Первым появилось здание Кредитной кассы Эстляндского рыцарства: постройку, возведенную к 1904 году, современники величали «замком, перед которым склонит голову и барон, и мужик» — в немалой степени, за нео-готический величественный облик.

Выбор стиля был в данном случае очевиден: вкладчики и владельцы банковского учреждения видели себя наследниками крестоносцев. Потому и решена Кредитная касса была Августом Рейнбергом в духе средневековой рыцарской твердыни.

Через неполное десятилетие по соседству с ним встал нео-ренессансный особняк Ревельского отделения Государственного банка Российской империи: типовой проект, мастерски привязанный к местным нуждам архитектором Александром Яроном.

Здание, послужившее 24 февраля 1918 года колыбелью независимости, («официально» она была провозглашена перед офицерами эстонских полков именно в его зале), использовалось по финансовой части и во вновь созданном государстве. В качестве Госбанка ЭР оно даже было запечатлено на банкноте в сто марок, выпущенной в 1923 году. Не исключается, впрочем, что роль сыграла и «государствообразующая» страница в биографии здания.

Главная контора Государственного банка Эстонской Республики в год ее открытия.

Шаг влево

Увековечение на денежном знаке — дело, конечно, почетное. Популяризации и известности здания безусловно способствующее. Но решению главной его проблемы — тесноты помещений — увы. Реальным шагом к ее преодолению было бы приобретение соседнего здания бывшей Кредитной кассы — рыцарство к тому времени уже упразднили. Да и обосновавшийся в ее помещениях Эстонский земельный банк не спешил переезжать.

Возможно, что и переезжать в дом, обликом своим недвусмысленно свидетельствовавший о многовековом немецком прошлом Эстонской Республики главному банку молодого независимого государства тоже не слишком-то хотелось. К началу тридцатых годов стало понятно: единственным выходом стало бы строительство собственного здания — просторного, современного, не отягощенного какими-либо не слишком приятными историческими реминисценциями.

Долго ломать голову над тем, где затевать строительство, руководству Госбанка не пришлось: слева от его основных помещений находился пустырь, застроить который планировали еще до революции, да так и не удосужились. На общем собрании членов правления Государственного банка, состоявшемся 16 марта 1933 года, было принято решение провозгласить начало конкурса архитектурных проектов, назначив сроком его окончания 22 мая.

Усталость от разнообразия

«К назначенному дню поступило 23 проекта, что меньше, чем бывает обыкновенно, — писала в середине июня «Waba maa». — Возможно, причиной тому стал период летних отпусков или общая усталость от разнообразных конкурсов».

Не меньшим фактором, надо понимать, было и то, что перед участниками соревнования проектировщиков стояла непростая задача не столько расширить существующее здание пристройкой, но деликатно дополнить сложившийся архитектурный ансамбль.

Авторы проекта под девизом «Giro», например, решили не мудрствовать лукаво и предать облик новой конторы Госбанка в том же неоренессансном ключе, что и прежние его помещения, унаследованные от губернской архитектуры царских еще времен.

Мэтр эстонской архитектуры Карл Бурман, в свою очередь, предлагал не копировать существующие образцы, а вернуться к истокам: предложенный им проект под девизом «Valuuta» выглядит творческим переосмыслением облика палаццо эпохи Возрождения.

Жюри, в состав которого входили не только специалисты в области финансов и кредитования, но и профессиональные архитекторы, ретроспективные устремления участников конкурса на этот раз не оценило.

Проект Эугена Сахариаса и Бориса Чернова, признанный наиболее удачным, был решен в демонстративно-новаторском духе: облик банковского здания, предложенного ими, был отмечен стилистикой арт-деко.

Возможно — даже пугающе новаторским: неясно — почему, но строить здание решили в конце концов по проекту архитекторов Герберта Йохансона и Эугена Хаберманна, а также архитектора Фердинанда Адоффа.

Европейская мода

Газеты, писавшие о ходе строительства новых помещений Государственного банка на протяжении 1933-1934 годов, описывали его, преимущественно, в «количественных» терминах.

Читателям сообщали, например, о том, что по кубатуре и по полезной используемой площади это будет крупнейшее банковское здание не только в Эстонии, но и во всех трех государствах Балтийского региона.

О том, что центральный операционный зал высотой сразу в два этажа будет первым помещением подобного масштаба, перекрытым потолком не опирающимся на какие-либо колонны, — отливать его будут из каркасного железобетона.

Наконец — о том, что внутренние й помещения оборудованы не просто обширными и надежными подвальными хранилищами, но и убежищем на случай газовой атаки: то, что без отравляющих веществ будущая война не обойдется, в ту пору не сомневались.

О чем газетчики предполагали не распространятся — так это о внешнем облике строения: «Waba maa», к примеру, отметила лишь то, что возводится оно «в модном стиле Центральной Европы».

Тем сильнее было недоумение горожан, когда к Рождеству 1934 года с постройки сняли леса: к столь радикально современной архитектуре тогдашние таллиннцы в массе своей были не готовы.

След эпохи

«Один иностранец, проживавший у нас достаточное время, выразил мысль: в Эстонии умеют работать, но не умеют придать этому труду должный фасад, — отметил, открывая здание, государственный старейшина Константин Пятc.

Другие народы Балтийского региона придают последнему куда как больше внимания. И, благодаря этому, о них слышно за рубежом гораздо больше, чем о нас, на них обращают больше внимания и с ними порой больше считаются, чем с нами.

Не скрою: отчасти этот иностранец прав. На первых порах нашей государственности мы начинали более чем скромно.

Люди работали в полутемных помещениях. И, решив предоставить им лучшие условия работы, пришла пора задуматься и о фасадах.

Собравшись с силами, мы должны больше заботиться о внешней стороне жизни, должны обеспечить государственные учреждения подходящими зданиями.

Наша эпоха должна несомненно оставлять свои следы в области строительства».

Пятc подчеркнул: чрезвычайно увлекаться при этом новомодными течениями и стилями нужды нет — меняются они слишком уж быстро. И то, что ныне кажется ультрасовременным, лет через десять может показаться анахронизмом.

Он добавил также, что об архитектурных достоинствах здания, открывающего свои двери 15 апреля, судить прежде всего следует архитекторам — он их профессиональными познаниями не владеет и от собственных оценок отказывается.

«Но здание это построено на средства, добытые трудом всего народа, — резюмировал глава государства. — Понадеемся же, что в нем всегда будет царить близкий народу дух демократизма».

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• Хорошо забытое старое: Ревельский городской банк
• Чужие банки в Эстонии
• Фешенебельный Ревель, ревущих тридцатых!
• Таллиннский муниципальный банк: альтернатива лучше ее отсутствия.

Постоянный адрес статьи: http://tallinn.cold-time.com/?p=5796