У одного из старейших промышленных предприятий Эстонии — два повода праздновать: полтора века со дня основания и сто сорок лет — с момента переезда в столицу.

Фамилия Крулль современному таллиннцу мало что говорит, а если краеведение не его хобби — практически не говорит ничего.

А ведь когда-то она не только красовалась над воротами одного из крупнейших заводов города и была увековечена в названии трамвайной остановки, расположенной прямо перед ними.

Она гремела от Балтийского моря до Охотского и печаталась в экспортных отделах каталогов международных выставок — как бренд, гарантирующий качество и надежность самой передовой для своего времени продукции.

Нарвская удача

Францу Йоахиму Генриху Круллю, уроженцу крохотного голштейнского городка Бад-Ольдесло, определенно не везло: тридцать лет — а ничего по сути как не было, так и нет.

Вот уже год скитался он по городам и весям Новгородской губернии, осуществляя надзор за установкой произведенных в Германии паровых котлов: работа ответственная, но изматывающая.

Надежды на стремительную карьеру, ради которой, собственно, он и отправился на чужбину, таяли на глазах: российская страница в биографии немецкого подданного, казалось, неумолимо приближалась к завершению.

Перевернуть ее окончательно не дал редактор Нарвской городской газеты, опубликовавший в разделе объявлений крохотную заметку о безвременной кончине владельца медницкой мастерской Фридриха Людвига Бюлля.

Наследников у мастера не оказалось: немудреное его недвижимое имущество перешло в распоряжение магистрата И теперь отцы города предлагали всякому желающему приобрести пятикомнатный дом со множеством подсобных помещений.

25 марта 1865 года давнишняя мечта Франца Крулля стать владельцем предприятия сбылась. Правда, необходимой суммы у него не было, но городские власти согласились продать мастерскую в рассрочку.

Сомнения в выгодности приобретения у новоиспеченного хозяина не было: винокуренный промысел переживал в Эстляндии подъем, спрос на медные котлы был гарантирован.

Один за троих

Начинал Крулль скромно: он сам в роли директора, управляющего и главного технолога предприятия в одном лице, два подсобных работника — непосредственно на производстве.

Трудно сказать, что помогло ему больше — личные качества или отсутствие конкурентов на внутрироссийском рынке, но уже через пять лет он стал в своей области фактически монополистом.

Котлы и оборудование для производства спирта оставались основной продукцией предприятия, однако наряду с этим Крулль освоил производство фармацевтического оборудования — поставлялось оно в лучшие аптеки Петербурга и Москвы.

Мастерская покойного Бюлля давным-давно была выкуплена и становилась всё более тесной для расширяющегося производства. Владелец понимал — тесно, в прямом и переносным смысле, становится в провинциальной Нарве, и прежде всего ему самому.

Через десять лет после начала собственного дела Крулль решился: мастерская в Нарве была продана. Вырученные деньги пошли на приобретение земельного участка в Ревеле — на обочине теперешнего Палдиского шоссе.

В апреле 1875 года в оборудованный здесь производственный цех пришли четырнадцать работников. За пятй лет их число выросло втрое, за четверть века — в пятнадцать раз.

Жар и холод

Начинающееся XX столетие фабрика Крулля встречала флагманом местной промышленности.

Город к тому времени значительно расширил границы: шумному производству пришлось покинуть нынешний район Лиллеюола и переместиться на далекую окраину — «третью версту Цигельскоппельской дороги», как писали тогдашние газеты.
Сыновьям скончавшегося в 1901 году «старого Крулля» удалось построить здесь настоящую «металлообрабатывающую империю»: проще перечислить продукцию, которая здесь не выпускалась, чем ту, которая была включена в торговый каталог.

Оборудование для винокуренных, пивоваренных и дрожжевых заводов. Вагонетки, цистерны, паровозные котлы. Станки для обработки дерева и металла. Трансмиссии и приводы. Фильтры, насосы, резервуары. Декоративное чугунное литье.

Машиностроительный завод Франца Крулля в середине XX века.

Ревельский завод Франца Крулля одним из первых в Российской империи овладел выпуском различного холодильного оборудования, к началу Первой мировой войны практически вытеснив зарубежные аналоги с внутреннего рынка.

Наработки в этой области позволили быстро перепрофилировать характер выпускаемой продукции после 1914 года: водяные системы охлаждения двигателей стояли на всех подводных лодках Балтийского флота.

Весной следующего года, когда предприятие отмечало свой полувековой юбилей, губернские власти даже сделали ему поблажку: разрешили подавать на торжественном обеде спиртные напитки.

От задвижки до паровоза

Революция и последовавшие за ней события едва не обернулись для предприятия катастрофой: эвакуировать его из Ревеля в 1917 году попросту не успели, а утрата российского рынка сбыта едва не оказалась для завода роковой.

Начинать производство пришлось в буквальном смысле с нуля. С учетом как шагнувших вперед технологий, так и потребностей рынка ставшей независимым государством Эстонии, оказавшегося несравнимо меньшим, чем в прежнее, царское время.

Журналисты не скрывали иронии: предприятие, славившееся каких-нибудь полтора десятка лет назад производством сложных механизмов, вынуждено перебиваться литьем кухонных конфорок, печных заслонок с дверцами и надгробных крестов!

Надо сказать спасибо властям тогдашней Эстонской Республики: понимая, что терять уникальное производство было бы безрассудством, государство пыталось изыскать для завода соответствующие заказы — как в самой стране, так и за рубежом.

Холодильные установки, например, поставлялись на молокозаводы и мясокомбинаты не только ближайшей Литвы, но и Болгарии, Румынии, Югославии, Британской Индии и самой Великобритании.

Министерство путей сообщения заказало у наследников Франца Крулля паровые катки для асфальтирования улиц, а Министерство промышленности — оборудование для добычи сланца.

Кульминацией в биографии предприятия времен довоенной ЭР стал выпуск тринадцати узкоколейных паровозов. Еще три были выпущены в 1940 году, когда Эстония стала советской.

Памятник эпохи

Не успела Эстонская Республика прибавить к своему названию уточнение «советская социалистическая», как завод на углу улиц Вольта и Копли сменил название: отныне он стал именоваться «Красный Крулль».

Проработать под новой вывеской выпало ему не долго: Германия напала на Советский Союз, и предприятие вместе с оборудованием и значительной частью персонала было эвакуировано в тыл — в Московскую область и на Алтай.

После возвращения в Таллинн завод вновь сменил имя: «послереволюционная романтика», снабжавшая «буржуазные бренды» пролетарской приставкой «красный», надо понимать, уже безнадежно вышла к тому времени из моды.

Отныне предприятие стало Таллиннским машиностроительным заводом имени Йоханнеса Лауристина. Погибший в сорок первом году первый председатель СНК Эстонской ССР был не металлистом, а публицистом, но на это внимания не обратили.

В любом случае, краснеть за свою продукцию работникам вчерашнего «Красного Крулля» не приходилось: изготавливали ли здесь оборудование для буровых вышек или же вагончики-жилища для самих нефтяников — на качество жалоб не поступало.

Внес свой вклад завод и в… скульптурное убранство Таллинна: именно здесь были отлиты фигуры рабочего, работницы и ребенка для памятника событиям революции 1905 года, стоящего у тыльного фасада театра «Эстония».

***

Памятник на могиле Франца Йоахима Генриха Крулля не сохранился: вместе со старым Коплиским кладбищем он был пущен под бульдозер в начале пятидесятых годов прошлого столетия.

А предприятие, основанное им, существует и по сей день — на фоне своих собратьев, не перешагнувших рубеж, отделяющий плановую экономику от рыночной. И это отрадно само по себе.

Хочется верить, что рано или поздно на стене заводского управления появится мемориальная доска в честь его основателя. Человек, чью фамилию носило некогда предприятие, этого явно заслуживает.

Йосеф Кац
«Столица»