Восемьдесят лет назад с карты Таллинна исчезла водная артерия, просуществовавшая немногим менее чем сам город.

… Градоначальник Яан Соотс потянул конец цепи, тяжелые звенья загрохотали, а откуда-то из-под брусчатки мостовой послышалось глухое бульканье.

Затвор шлюза на пересечении Большого Тартуского шоссе с улицей Кивисилла распахнулся, и с 30 января 1936 года знаменитая таллиннская река Харьяпеа потекла под землей.

Беспрецедентный для довоенной столицы по объему и стоимости произведенных работ проект был завершен. И одновременно — перевернута последняя страница в биографии одной из своеобразных таллиннских достопримечательностей.

Головоломное имя

«Что для Петербурга — Нева, для Риги — Даугава, а для Тарту — Эмайыги, то для Таллинна — Харьяпеа», — писала в июле 1910 года газета «Tallinna Teataja».

Река Харьяпеа на нынешней улице Йые. Конец XIX — начало XX века.

Иронический посыл статьи был понятен всякому горожанину, вне зависимости от национальности и
родногоязыка. Название «Харьяпеа» — исключительно читателю-эстонцу. Русскому обывателю Ревеля оно было неведомо. Равно как и бюргеру-остзейцу. И тот и другой пользовались гидронимом «Речка» — причем второй еще и транскрибировал его на немецкий манер: «Retschka».

Имя собственное этой самой речки — головоломка для нескольких поколений краеведов. При кажущейся прозрачности и очевидности однозначного решения топонимический ребус до сих пор не имеет.

С одной стороны, «härjapea» по-эстонски — просто «клевер». С другой — название этого цветка прекрасно раскладывается на две части. Вторая означает не только голову, но и возвышенность. Первая — падежную форму от слова «бык».

«Бычий», а если быть еще точнее — «турий», след и по сей день различим в названиях как минимум двух городищ древних эстов: Тарбату — пращура современного Тарту и Тарванпеа — на территории современного Раквере.

Не исключено, что нынешний холм Тоомпеа мог называться в дохристианские времена «главой» не Соборной, как сейчас, а Бычьей — Харьяпеа. И что память об этом сберегло название ближайшей реки.

Жернова истории

На карте городских окрестностей река Харьяпеа прописалась в 1688 году, в документах ревельского магистрата — в 1283-м: речь шла о постройках госпиталя святого Иоанна.

Учреждение сугубо медицинское, в скором времени оно развернуло активную экономическую деятельность:
средства к существованию приют-лепрозорий должен был зарабатывать самостоятельно.
Когда именно госпитальная братия выстроила на реке запруду первой мельницы — отследить сложно. К середине XIV века их по течению Хярьяпеа насчитывалось восемь: целый «индустриальный район» своего времени.

Со временем энергию текущей воды стали использовать не только мельники: спешащая из озера Юлемисте к Таллиннской бухте река усердно перетирала порох, распиливала доски, приводила в движение огромные молоты медноплавильной мастерской.

Именно на реке Харьяпеа книготорговец Лоренц Яух основал в 1664 году первую в Ревеле бумажную мануфактуру: просуществовала она до капитуляции города перед войсками Петра I. Соседние с ней кожевенные мастерские пережили Северную войну.

Известной популярностью — правда, в несколько ином ключе — пользовалась река Харьяпеа не только у пионеров таллиннской промышленности, но и, неожиданно, у проживавших в Ревеле с середины XIX столетия верующих… иудеев.

Согласно традиции, в первый день Нового года по еврейскому календарю необходимо пройти обряд ритуального очищения: под чтение молитв в символическом и буквальном смысле «вытряхнуть» грехи в проточную воду.

Проточность Харьяпеа год от года становилась всё условнее. Но фотографии молящихся на ее берегу иудеев попадали на полосы эстонской прессы еще в начале тридцатых годов.

Ударная стройка

Ко времени публикаций подобных снимков судьба реки была предрешена: сброс в воду промышленных и бытовых отходов давно превратили былую водную артерию в сточную канаву.

Еще в 1890 году ревельский санитарный врач запретил брать из Харьяпеа воду для питья. В следующем десятилетии аналогичное распоряжение последовало и относительно прочих бытовых нужд.
Желающих нарушать, запрет, надо понимать, особо и не было: уже накануне Первой мировой войны родился план запрятать смердящий поток в коллектор, но грянувшие война и революция поставили на этих начинаниях крест.

Вновь к проблеме таллиннские власти вернулись в начале двадцатых, но только в городской казне вновь оказалось негусто: текущую в деревянных «набережных» злополучную
реку попросту… заколотили сверху досками.

Помог, как ни странно, мировой экономический кризис Эстонию в целом и столицу в частности он затронул болезненно. В Таллинне образовался слой безработных, которые были готовы трудиться в буквальном смысле за миску супа.

Детальный проект бетонного коллектора для реки был разработан коммунальными службами еще в 1929 году. Потребовалось еще три года, прежде чем удалось приступить к непосредственным работам по его сооружению.

Завершить ударную (без всякого преувеличения) стройку удалось в январе 1936-го. Стоимость ее составила без малого миллион крон — по тем временам, когда зарплата в сотню считалась неплохой, сумма внушительная.

* * *

Открывая коллектор, глава таллиннского самоуправления Яан Соотс оптимистично заверил: отныне не менее пятидесяти тысяч горожан смогут в переносном и самом прямом смысле вздохнуть свободнее.

Прошло всего семь десятилетий — и по былой реке таллиннцы стали вздыхать ностальгически: при реконструкции начального отрезка Тартуского шоссе решено было соорудить миниатюрный водоем — в память о Харьяпеа.

В январе нынешнего года около него был установлен информационный щит: на эстонском, английском и русском языках можно отныне ознакомиться с биографией водной артерии былого Ревеля, ставшей жертвой бездумной урбанизации.

Йосеф Кац

«Столица»

Related posts

• Линданизе и Колывань, видать, выдумали романтики