Заказать гида по Таллину, и другим регионам Эстонии. Лучшие гиды! |
Промышленное предприятие, княжеская дача, фешенебельный ресторан, Летная школа и, наконец, музей — всё это усадьба Маарьямяэ на полпути от Кадриорга и Пирита.
Начало масштабной реконструкции усадебного комплекса, начавшееся на позапрошлой неделе, призванное преобразовать его в музейный городок, — повод вспомнить вехи истории былого Мариенберга.
Сладость названия
На вопрос о том, какая из более чем полусотни гордо зовущихся «горами» таллиннских возвышенностей самая сладкая на вкус, современный горожанин ответит, скорее всего, молчанием.
А века полтора назад никаких сомнений быть не могло: разумеется, Сухкрумяги. Если быть совсем точным — Цукерберг: Сахарная горка, как называли ее русские обыватели Ревеля.
Топоним родился не ранее 1811 года, когда купец Йоханн Готлиб Клеменц не получил от Департамента мануфактур и внутренней торговли разрешение основать первую в Эстляндской губернии сахарную мануфактуру.
С сахаром в Российской империи было на тот момент в буквальном смысле слова не сладко: установленная Наполеоном континентальная блокада Англии лишила европейцев сырья для его изготовления — сахарного тростника из колоний.
Дефицит исходного материала заставил сахарозаводчиков обратить внимание на сахарную свеклу: благо, она-то произрастала и на европейском континенте. Другое дело, что сахар из нее получался темным и не слишком сладким.
Его рафинированием, то есть переработкой в более качественный продукт, и занялась ревельская мануфактура: даром что пущена она была уже после разгрома Наполеона и отмены установленного им эмбарго.
Меняя владельцев, а позже — и профиль, основанное Клеменцем предприятие проработало более полувека, пока вспыхнувший в марте 1899 года пожар не оставил от него лишь обгорелые стены.
Тогдашний хозяин мануфактуры — предприниматель Христиан Ротерман счел разумным не возрождать ее, а выставить пожарище на продажу.
Дачная слава
Покупатель не заставил себя ждать: им, заплатив требуемые тридцать пять тысяч рублей, стал в январе 1874 года генерал-лейтенант Анатолий Владимирович Орлов-Давыдов.
Жителю Первопрестольной, владевшему к тому времени землями в полудюжине губерний от Симбирской до Московской, нужды развивать в Эстляндии промышленность не было.
В окрестностях Ревеля, снискавшего себе славу излюбленного места отдыха, Орлов-Давыдов решил построить дачу — «летнюю резиденцию», в довесок к «зимней» — подмосковному поместью Семеновское-Отрада.
Едва ли осознавая это, новый владелец возвращал местности ее изначальную, «дачную», суть: список недвижимости ревельских предместий, составленный в 1722 году, упоминает здесь место отдыха горожан — загородную корчму.
Еще через шестьдесят лет на нынешней Маарьямяги располагалась летняя мыза: единственная издававшаяся в ту пору в городе газета Revalsche Wöchentliche Nachrichten публиковала объявления о сдаче ее внаем.
Даже в ту пору, когда над Сахарной горкой вовсю дымили мануфактурные трубы, в желающих провести отдых на живописном приморском берегу отбоя, по-видимому, не наблюдалось.
Известно, что в двадцатые годы на отдых из Санкт-Петербурга приезжала семья историографа Николая Карамзина, даже содержавшая на Цукерберге литературный салон.
Оригинальность неоготики
В честь кого именно — жены или дочери — переименовал новый владелец былую Сахарную горку — сказать сложно: Марией звали одну и другую.
Генерал-лейтенант, похоже, вообще был склонен к играм со смыслами: его экслибрис, например, был выполнен готическим шрифтом таким образом, что буква «О» незаметно перетекала в букву «Ц».
К эпохе готики Орлов-Давыдов питал, по всей видимости, особые симпатии: недаром и ревельскую свою резиденцию решил он возводить на манер средневекового рыцарского замка, романтичного и величественного.
Проект был заказан петербургскому зодчему Роберту Гёдике — мастеру, скажем откровенно, далеко не первого плана, но даром умелой стилизации под архитектурные стили предшествующих эпох владевшему в совершенстве.
Поместье Мариенберг было спланировано в лучших традициях усадебной неоготики: ступенчатый фронтон, ризалиты, крытые черепичными рундуками каминные трубы, стилизованная под крепостную дозорная башня.
Вход в нее — да и во всю постройку — Гедике оформил оригинально: вмуровал в кладку стены стрельчатый портал подлинного бюргерского жилища XV столетия, перенесенный с территории Старого города.
Аутентичной была и входная дверь, выполненная в стиле барокко уже в эпоху шведского владычества: подожженная неизвестными лет сто назад, в двадцатые годы она была заменена копией.
Источник средств
Основатель Мариенберга, почивший в последние дни 1905 года, и представить себе не мог, что существовать стране и династии, которой он служил всю жизнь, остается чуть больше десятилетия.
Его сын — церемониймейстер двора Алексей Орлов-Давыдов приветствовал февральскую революцию и даже служил личным шофером Александра Керенского. Но октябрь 1917-го «революционный граф» принять не мог.
Эмигрировать в Париж наследник Мариенберга успел. Перевести из петроградских банков многочисленные вклады — нет. Основным источником средств стал для него сохранившийся в ставшей независимой Эстонии капитал.
Банк Карла Шеэля регулярно выплачивал Орлову-Давыдову проценты, но привыкший жить на широкую ногу аристократ хронически нуждался в деньгах. В начале двадцатых годов он решил начать сдавать таллиннскую «дачу» в аренду.
Какое-то время арендатором выступал голландский консул, позже — некий Йоханнес Вальдт, открывший в поместье первоклассную гостиницу «Ривьера-Паллас» с одноименным круглосуточным рестораном.
В годы экономического кризиса денежный поток стал иссякать. В 1931-м Орлов-Давыдов решил выставить недвижимость на аукцион, но желающих раскошелиться на триста тысяч крон не нашлось.
Лишь шесть лет спустя, когда граф вот уже два года как пребывал в лучшем из миров, его наследники смогли найти покупателя: им стала Летная школа Сил обороны Эстонской Республики.
Новые времена
«Военный» период в истории, а точнее — в архитектурном убранстве былой графской резиденции стал чередой утрат.
Снесли оживляющую главный фасад веранду. Окна мезонина подогнали под тот же размер и форму, что и окна первого этажа. По мнению современников, здание обрело какой-то «казарменный облик».
Досталось и внутреннему убранству — в нетронутом виде сохранился лишь камин в одном из залов. Вероятно — самый роскошный: в 1881 году репродукция его была помещена в номере петербургского журнала «Зодчий».
Послевоенные десятилетия, коща в поместье Орлова-Давыдова располагалось жилье для семейных офицеров, сохранению памятника зодчества также не способствовали: к началу семидесятых дом был полностью амортизирован.
Весной 1975 года изрядно побитый временем усадебный ансамбль был передан Историческому музею Эстонской ССР. Реставраторы приступили к работе еще через восемь лет. В эксплуатацию помещения были сданы только в 1988-м.
К столетию провозглашения эстонской государственности филиал Исторического музея на Маарьямяэ, планирующий полностью обновить экспозицию и стиль ее подачи, обещает вновь распахнуть перед посетителями двери.
Хочется верить, что в музейных залах найдется место и для экспонатов, которые могли бы рассказать современным таллиннцам и гостям города более чем двухвековую историю поместья Мариенберг.
Йосеф Кац
«Столица»
Городская стена — самое древнее сооружение Старого города, ее строили на протяжении 300 лет.
Раньше в город вели шесть ворот, почти все они были разрушены. От Вируских ворот остались только башни.