В нынешний четверг, 7 апреля, исполняется 195 лет со дня рождения Йоханна Шнелля — человека и… водоема.

«Именных» улиц, нареченных в память или в честь каких-либо таллиннских жителей, в столице наберется несколько десятков.

Не составит особого труда вспомнить и с полдюжины парков, садов и скверов, носящих имена людей, оставивших след либо в таллиннской истории, либо же — в эстонской культуре.

Гидроним, хранящий в своем официальном с недавних пор имени память о конкретном таллиннце, — такой один-единственный. Что удивительно вдвойне — не о создателе водоема, а о его… спасителе.

Островной статус

Вид на пруд Шнелли в начале XX века. Вдали за кованой решеткой лестничного спуска виднеется забор и деревья садоводческого питомника.

Был ли Старый Таллинн в своей долгой биографии, наравне с соседней Ригой и Стокгольмом, островом в географическом смысле слова — частью суши, со всех сторон окруженным водой, вопрос открытый.

Кольцо рвов замкнулось вокруг валов, прикрывших средневековые стены и башни от всевозрастающей мощи осадной артиллерии, замкнулось в шестидесятых годах ХVIII века. Но было ли оно заполнено водой разом — сказать сложно.

Согласно новейшим изысканиям водная преграда перегородила подступы к холму Тоомпеа с западной стороны на закате шведского владычества: одновременно с возведением Паткулевского и Готского редутов, на отрезке с 1700-го по 1710 год.

Всё последующее столетие система обширных и замысловатых земляных укреплений Ревеля неустанно совершенствовалась и модернизировалась — как оказалось, с единственной целью: оказаться в конце концов морально и безнадежно устаревшей.

По всей вероятности, уже в тридцатых-сороковых годах позапрошлого века вода из большинства рвов ревельских укреплений была спущена.

А по результатам Крымской войны Ревель и вовсе утратил статус города-крепости.

На городском плане полуторавековой. давности вода во рвах обозначена всего на трех, не связанных между собой, отрезках: на месте современного «Детского мира», парка Канутиайа и к западу от Тоомпеаского холма.

Со стороны предместья берег последнего отмечен как владение некого Йоханна Шнелля — садовника летней усадьбы дворянского рода фон Коцебу, расположенной в предместье Каламая.

Проворный малый

Сто лет назад через бывший городской ров был перекинут пешеходный мост.

Йоханном он стал, по всей видимости, только по прибытии в город: метрическая книга прихода Амбла сообщает, что 7 апреля 1821 года у крестьянина мызы Трилли по имени Педо Адо и его жены Кадри родился сын, нареченный Юханом.
Фамилию, явно германскую по звучанию и происхождению, он получил, вероятно, по воле волостного писаря: крестьянам Эстляндии, освобожденным из крепостной зависимости за пять лет до того, одного только имени было отныне недостаточно.

В переводе с немецкого «шнелль» означает «быстрый», «проворный», «расторопный»: возможно, именно таким был двенадцатилетний Юхан, впервые упомянутый под этой фамилией в списках дворовой прислуги соседнего с мызой Трилли поместья Калле.

Почему и при каких обстоятельствах Юхан покинул родные края, переселившись из окрестностей современного Тапа в Таллинн, — неведомо. Невозможно документально отследить также и то, где и когда овладел он ремеслом садовника.

Но в 1844 году он, двадцатитрехлетний, венчался в Ревеле с уроженкой мызы Лоху, Катариной Йохансон, служанкой баронов Вистингаузов. Венчание проходило в Пюхавайму — церкви эстонского прихода Нижнего города.

Полноправным горожанином Юхан стал лишь три года спустя — судя по тому, что стал выплачивать налоги в городскую казну. Однако еще и в 1849-м его с супругой упоминают приписанными к одной из окрестных мыз.

В 1864 году Шнелль, отслуживший полтора десятка лет садовником у вдовы мореплавателя фон Коцебу, выкупил принадлежавший до того вышгородской Мариинской гильдии земельный участок.

Владение на берегу бывшего городского рва было обширным: без малого восемь с половиной тысяч квадратных метров — в пересчете на современные единицы измерения площади.

Основа легенды

Сложно сказать почему, но в краеведческой литературе укрепилась твердая уверенность, что Шнелль состоял на магистратской службе и был если не первым в истории Таллинна городским садовником, то одним из первых.

На чем основано это заблуждение — сказать сложно: в документах Ревельского магистрата не только владелец недвижимости на берегу бывшего крепостного рва, но и сама его предполагаемая должность никоим образом не упоминаются.

Неясно и происхождение популярной в краеведческих кругах байки: мол, Балтийский вокзал был построен на месте садовничьей конюшни, то ли удачно проданной железнодорожному начальству, то ли отчужденной в ходе судебных препирательств.

Беглого взгляда на карту размежевания земельных участков достаточно для того, чтобы убедиться: граница хозяйства Йоханна Шнелля проходила метров на триста ближе к трассе современной улицы Техника и на «вокзальные угодья» не заходила.

Садовник действительно судился: в 1876 году фогт вышгородского замка — в ходу были еще унаследованные от Средних веков должности — обвинил садовника в «неблагопристойном поведении перед высоким судом».

Обвинение, надо понимать, было серьезным: дело рассматривалось в уголовном порядке, и для вынесения окончательного заключения было передано в Харьюмааский уездный суд.

Не его ли отголосок послужил основой байки о строптивом садовнике, якобы никак не желавшем позволить строительство на «его угодьях» новомодной затеи — вокзала?

Добрая память

За исключением судебного процесса, жизнь Йоханн Шнелль вел в духе героя знаменитого вольтеровского романа: возделывал собственный сад в самом прямом смысле.

На берегу городского рва он со временем оборудовал садоводческий и дендрологический питомник: не исключено, что его материал покупался комиссией по благоустройству бульваров.

В двадцатых-тридцатых годах таллиннские старожилы вспоминали: потерявший единственного наследника еще ребенком, садовник тепло и отзывчиво относился к окрестной детворе и всячески благоволил ей.

Он не только не гонял пронырливых мальчишек, покушавшихся на яблоки в его саду из-за забора, но и охотно делился с ними избытками урожая. Зимой же, из года в год, расчищал на льду городского рва бесплатный каток.

Якобы именно по этой причине отцы города решили сохранить уцелевший реликт фортификационного пояса Ревеля и отдали распоряжение не засыпать заболоченный водоем — по крайней мере пока жив садовник Йоханн Шнелль.

В лучший мир он отошел, чуть-чуть не разменяв восьмой десяток, летом 1890 года. Жена, будучи старше мужа на одиннадцать лет, успела перешагнуть рубеж XX века и скончалась в возрасте 91 года.

Согласно завещанию владельца, питомник перешел Якобу Кельтярву — впрочем, уже в том же, 1904 году, тот перепродал наследство Ревельской городской управе.

В течение четырех последующих лет участок был перепланирован под общественный парк. Построенное некогда Шнеллем пошло под снос, высаженное его руками — под топор.

***

Последние следы питомника были уничтожены во второй половине тридцатых годов — во время благоустройства южной оконечности рва который горожане по старой памяти упорно продолжали именовать прудом Шнелля.

Неудивительно, что портрета самого Шнелля до наших дней не сохранилось: при жизни он явно не относила к числу тех горожан, которые могли 6ы привлечь внимание фотографа.

Удивительно, что память о нем жива: уникальный для Таллинна «именной» гидроним хранит ее бережно. Так же, как когда-то, если верить легендам, сберег сам водоем садовни Шнелль.

Йосеф Кац

«Столица»

Related posts

• Коллекция не слишком известных фактов по истории таллиннских школ
• Конфетти, конка и угольная пыль: весна по-ревельски сто лет назад
• Сначала познай себя и тогда приходи и суди меня
• Магия исторического авторитета
• Балтийский судоремонтный завод: с чего все начиналось…
• Легенды Таллина: ул. Ратаскаэву 16. Хуго, домовладелец, у которого справлял свадьбу Дьявол.
• "Ach, wie hübsch!": 120-летие закладки собора Александра Невского в Ревеле
• «Господа думают, что народ без водки не справится?!»: как Таллинн собственный «сухой закон» устанавливал.
• Восемь столетий Таллинна: век тринадцатый, основополагающий
• Эстония: Реки столичного города