Ровно восемьдесят лет назад состоялось официальное открытие Пельгуранда — самого молодого из исторических пляжей столицы. И одновременно — самого народного: даже в те годы, когда качество здешней воды до высоких стандартов не дотягивало, на малое число купальщиков пожаловаться он не мог.

Наследики ратмана

«Пляжный салон» в Пельгуранд. Из газеты 1935 год.

История, точнее говоря, предыстория Пельгуранда, едва ли не старше, чем сама традиция морских купаний в Таллиннской бухте.

Еще чуть ли не в конце ХVIII столетия ратман и старейшина Большой гильдии Бенгг Готфрид Штрём приобрел в собственность корчму на окраине Балтшюртской дороги — нынешнего Палдиского шоссе.

Капиталовложение оказалось выгодным: достаточно скоро трактир, стоявший приблизительно напротив нынешней автобусной остановки «Пирни», снискал себе популярность не только у проезжего люда.

Уже лет двести назад здесь не просто кормили и поили лошадей да прополаскивали горло стопкой шнапса кучера; корчма Штрёма стала магнитом для горожан среднего достатка — как место воскресных выездов на природу.

Дела у владельца шли хорошо — настолько, что в первой трети позапрошлого столетия по распоряжению ратмана в окрестном лесу была вырублена просека; прямая, как стрела, она связала заведение общепита с морским беретом.

Лет сто назад ее почтительно величали «аллеей Штрёма». А песчаное побережье, к которому она вела, — просто «Штромкой»: топоним, родившийся, видимо, среди русских ревельцев, переняли и эстонцы, и немцы.

Только вот пляжем «Штромка» столетней давности еще не была. Какая либо «купальная» инфраструктура тут отсутствовала начисто: морем тут любовались, но в воду — не заходили.

Купальщики и коровы

Купальщики в Пельгуранд. фотоснимок середины тридцатых годов.

Природные предпосылки для превращения восточного побережья Коплиской бухты в пляжную зону безусловно имелись.

Еще на закате царского времени газетчики писали: и дно тут не такое каменистое, как в Пирита, и прогревается мелководье раньше. А главное — значительно ближе к центру города.

Совсем «под боком» побережье оказалось для растущего пролетариата: и от рабочих бараков «Балтийской мануфактуры», и от жилых домов предместья Пельгулинн добраться сюда было просто.

Всё было бы идеальным, если бы не одно обстоятельство: едва ли не раньше купальщиков достоинства пляжа оценили… кавалеристы, в теплое время года приводившие туда мыть своих скакунов.

Досаждали отдыхающим, вероятно, и собаки: их, по свидетельству фельетонистов, было на побережье Штромки столько, словно они твердо решили проводить свои «маевки и митинги» исключительно здесь.

Купание в водах Коплиской бухты скота и домашних животных городские власти запретили только в начале двадцатых. Тогда же на морском берегу поставили первые кабинки для переодевания.

Попытались учредить и должность пляжного сторожа, в обязанности которого, среди прочего, входила охрана купальщиков от забредавших с ближайшего пастбища на пляж коров.

Заметные перемены

«Пирита — это мода, хороший тон, — писала весной 1935 года газета «Waba Maa». — Пельгуранд — как «хлеб насущный»: ешь его и не замечаешь, а коли нет ни корки — ноги протянешь».

Не заметить перемен, произошедших на восточном берегу Коплиского залива в середине тридцатых, было бы проблематично. «Романтика былой Штромки давно позади», — констатировал репортер.

Сменилось не только название; былое, «русско-немецкое», уступило место эстонскому топониму, позаимствовавшему первую часть имени у ближайшего предместья. Изменился сам облик приморской местности.

«Тяжелые омнибусы то и дело подвозят купальщиков, — делился впечатлениями корреспондент «Пяэвалехт». — В стороне — частные авто. То здесь, то там уже можно встретить пляжные костюмы самого изысканного вкуса».

Густые заросли камыша в южной части пляжа беспощадно вырубались. На север, в сторону Копли, рабочие тянули трубу канализационного коллектора — он должен был отвести от купальщиков сточные воды.

На песчаных дюнах сотнями высаживались новые деревья. Непосредственно на берегу рос каркас деревянного пляжного павильона, спроектированного архитектором Антоном Соансом.

Первая его очередь — крыло на триста мужских раздевалок — было готово уже к июню тридцать пятого. Официальное открытие комплекса состоялось год спустя — 29 мая 1936 года.

Двойной расцвет

Открывая двухэтажный пляжный салон, таллиннский мэр Яан Соотс назвал Пельгуранд «новым столичным курортом».

В словах его не было преувеличения: если не весь пляж, то двухэтажный корпус с рестораном, спасательной станцией, медпунктом, торговыми помещениями выглядел вполне по-курортному.

Мэр Нымме Людвиг Оявески подчеркнул — с благоустройством Пельгуранда собственный «выход к морю» получил и город-спутник Таллинна: благо, автобусное сообщение налажено отменно.

Директор «Балтийской мануфактуры» Яан Кукк заметил: если здешний пляж был популярен лет тридцать назад, когда рабочий день составлял по четырнадцать часов, то ныне, при восьмичасовом, он расцветет вдвойне.

Планов у местного Общества благоустройства действительно хватало: построить стометровый мол для захода на «взрослую» глубину, соорудить открытую эстраду, поставить карусель, в перспективе — обзавестись летним театром.
Расцвет Пельгуранда подкосила даже не война (газеты времен нацистской оккупации свидетельствуют о том, что «народный курорт» удавалось хоть как-то поддерживать на плаву), а, скорее, послевоенная бесхозность.

В зимние месяцы пляж стал подвергаться набегам хулиганов. Поначалу они развлекались поджогами ларьков, а аккурат к десятилетию провозглашения ЭССР спалили и сам пляжный салон.

С его гибелью популярность места стала клониться к закату. Поспособствовало тому и строительство жилого массива Пельгуранд; его стоки были направлены прямиком в Коплискую бухту.

К середине восьмидесятых на морском побережье появились жестяные таблички: «загрязнение морской воды превышает допустимые нормы, купание — не рекомендуется…»

***

Существует ли некая мистическая связь между берегами Коплиской бухты и государственным строем Эстонии — вопрос, конечно, открытый.

Одно бесспорно: первые шаги к возрождению былой славы Пельгуранда были предприняты буквально вслед за восстановлением независимости Эстонской Республики — весной 1992 года.

Для начала береговую линию очистили от выброшенных морем бревен и мусора. Затем — шесть лет спустя — возвели новый пляжный павильон с кафе: не былой салон, конечно, но тоже неплохо.

Вот уже более десяти лет — хотя и с перерывами — над Пельгурандом реет синий флаг: гарант чистоты морской воды. В прошлом году пляж вернул себе также и историческое название — Строоми.

Давно сгинул фундамент принадлежавшей ратману Штрёму корчмы, лишь на выцветших фотоснимках различим открывшийся восемьдесят лет назад пляжный салон Пельгуранда.

А восточный берег Коплиской бухты по-прежнему популярен — как у жителей ближайших окрестностей, так и у всех других частей города. И это, вне сомнения, — главное.

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• Оплот, приют и убежище страждущим: лютеранская церковь прихода Вефиль в Таллине
• Таллинн, жилой район Штромка. Весна 2007-го! Как это было.
• Топ-десятка таллиннских пляжей