Ровно восемьдесят лет назад в Таллинне не стало… собора Александра Невского — появился Александровский кафедральный собор.

Речь шла не о простом переименовании: передача церкви от русского прихода эстонскому должна была поставить точку в стремлении любой ценой «очистить силуэт столицы от наследия царского самодержавия».

Замена покрытия куполов на тогдашнем Александровском кафедральном соборе — нынешнем соборе Александра Невского. Снимок второй половины тридцатых годов.

Борьба эта, развернувшаяся в первые годы обретения Эстонией независимости, разгоралась накануне всякого юбилея государственности — десятилетия в 1928 году и пятнадцатилетия — в 1933-м.

Передача здания эстонскому приходу была шагом тяжелым и компромиссным.
Оба раза общественному мнению удавалось, впрочем, спасти нехарактерный для Таллинна, но оригинальный и выразительный архитектурный памятник от угрозы немедленного сноса.

Но даже самым отчаянным оптимистам, пожалуй, было очевидно: здание, возведенное как символ политики «обрусения Остзейских провинций», от возобновления нападок не защищено.

Решение было найдено лишь в середине тридцатых: передать храм под резиденцию митрополита Эстонской православной церкви, служившего до того в Преображенском соборе.

При этом русским прихожанам было предложено перебраться почему-то не в него, а в скромную, если не сказать больше, деревянную церковку Симеона и Анны — в районе порта.

Изыдем с достоинством

«В канун Николина дня и в самый праздник русский приход Александро-Невского собора прощался со своим храмом, — писали 7 декабря 1936 года «Вести дня». — У многих — слезы на глазах.

Скорбь их понятна: ведь под этими величавыми сводами осенялись благословением важнейшие этапы жизни — крещение, вступление в брак. Здесь же было пролито много слез при отпевании родных и близких».

В словах корреспондента о том, что дом молитвы стал в тот день тесен, не было преувеличения: помимо прихожан, иные из которых жертвовали в свое время на строительство церкви, в собор пришли и любители духовной музыки.

«На богослужении хор дал всё лучшее из своего богатого репертуара: Чайковский, Архангельский, Бортнянский, Шереметьев, Фатеев, — свидетельствовало издание. — Молитва господня в исполнении П. Прохоровой прозвучала особенно стройно».

«Пусть слезы не станут слезами уныния и отчаяния, а молитвенной памяти, — обратился к прихожанам священник Г. Алексеев. — Я призываю вас побороть в себе чувства печали. Изыдем из этого величественного храма с добрыми и чистыми чувствами.

Внешнее благолепие храма — не цель, а всего лишь средство для достижения высших христианских ценностей. В малом храме, где молились души наших предков, мы найдем те же очищающие духовные ценности и благодать Божию».

«Не надо волнения, грусти, слез, — вторил ему протоиерей собора И. Богоявленский. — Перейдем в маленькую церковь Святого Симеона. Так нужно. Туда ведет нас Господь. Склонитесь перед волей Его и не скорбите».

Былая слава

Август Янсен. «Тоомпеа зимой». Масло, 1942, EKM

Формально всё выглядело вполне благопристойно, логично и оправданно: приходу Александро-Невского собора содержать огромное здание действительно было не по плечу.

Он и в лучшие-то свои годы был домом молитвы, в первую очередь — для чиновников губернской администрации: старожилы-купцы сохраняли верность Никольской церкви, военные — полковым храмам.

«Из 212 7624 зарегистрированных на данный момент членов эстонской апостольской православной церкви две трети являются эстонцами и всего одна треть — русскими, — делилась статистикой газета «Maahääl». — Переход кафедрального собора эстонскому приходу обосновывается общецерковными интересами, а также национальными интересами, согласно которым богослужения на эстонском языке были бы в храме предпочтительнее.

Мозаики на фронтонах реставрировал мастер, работавший в Спасе на Крови.
Благодаря этому не только наши собственные граждане, но и многочисленные иностранные туристы, дивясь этому непривычному в Западной Европе сооружению византийского стиля, будут понимать, что находятся в эстонской церкви».

Справедливости ради следует всё же уточнить — богослужения на государственном языке велись в соборе Александра Невского к тому времени вот уже третий год кряду, но ограничивались исключительно только службой Дня независимости.

Благодаря прежнему своему, негласному «губернскому», статусу собор, судя по газетным публикациям, и во времена Эстонской Республики, магнитом притягивал к себе тех, кто открыто симпатизировал рухнувшей монархии.

Так, в 1932 году некая группа туристов из Пярну была удивлена, что в соборе служится панихида не только по расстрелянному императору Николаю II, но и читаются молитвы во здравие спасшихся членов дома Романовых…

Языковая мозаика

Алар Котли. «Вид Тоомпеа с высоты птичьего полета без русской церкви». Графика, 1942, частное собрание

Эстонские издания подчеркивали: имя главы ЭАПЦ в точности совпадает с именем князя Александра Невского, так что переименование собора будет носить характер «почти косметический».

Само же церковное здание, насчитывающее к моменту передачи неполных двадцать восемь лет, определенно нуждалось в более обстоятельном ремонте — в первую очередь это касалось мозаик на его фасадах

Проблема, однако, заключалась в том, что мастеров-мозаичистов, способных провести реставрационные работы, в Эстонии, на первый взгляд, попросту не оказалось, — технология была в здешних краях не самой распространенной.

Лишь весной 1939 года на острове Сааремаа удалось отыскать пожилого специалиста, некоего Цезаря Калью. В свое время он работал над мозаиками, украшающими внешние стены собора Воскресения Христова на Крови в Санкт-Петербурге.

Изначально новое руководство сообора планировало не только вставить выпавшие под воздействием непогоды кусочки золоченой смальты, но и заменить древнерусскую вязь мозаичных икон на поясняющие надписи на эстонском языке.

Но то ли, действительно, квалификации у мастера оказалось недостаточно, то ли, как гласит легенда, он не дерзнул покушаться на работу своих предшественников, но оригинальные тексты на мозаиках собора остались прежние.

Не исключено, что у заказчиков реставрации просто не хватило средств на задуманные «языковые поправки», — как замечала газета «Päevaleht», что русские тексты можно и просто убрать, ничего не выкладывая взамен.

«Если средства позволят, к осени в соборе планируется заменить существующие орнаменты на исполненные в эстонском стиле, — продолжала газета. — Но прежде необходимо исправить систему отопления».

Жизнь в цоколе

До «эстонизации интерьеров» в соборе дело не дошло — успели лишь закрасить роспись внутреннего портала едва ли не единственную в Эстонии, выполненную в технике майоликовой живописи.

Еще одним странным для культового сооружения, в котором шли ежедневные службы, новшеством была установка внутри него… маятника Фуко, наглядно демонстрирующего вращение Земли.

Внешнему облику собора повезло значительно меньше: едва ли не на следующий год после «обмена приходами», было принято решение удалить с куполов собора золотое покрытие, сменив его серой жестью — якобы более стильной.

Осенью 1939 года в цокольном этаже собора открыли Музей православной церковной утвари: митрополит Александр призывал провинциальные приходы передавать ее в собрание, чтобы древние иконы не стали добычей нечистых на руку антикваров.

Здесь же выставили и другие диковинки — например, хранящуюся в соборе еще с царских времен гигантскую богослужебную книгу в серебряном переплете и серебряные же венки, возложенные к памятнику Петру I в день открытия.

Знакомиться с музейной коллекцией довелось посетителям совсем недолго: то ли в самом конце 1941-го, то ли в самом начале 1942 года немецкие власти закрыли собор, сославшись на его «опасное техническое состояние».

Впрочем, церковная жизнь в нем всё же не прервалась полностью — в подвальном этаже все годы нацистской оккупации Таллинна действовала православная Андреевская церковь.

***

Свои двери перед верующими собор вновь распахнул только весной 1945 году: Синод ЭАПЦ почти в полном составе эмигрировал — и здание вновь перешло русскому приходу.

Но послевоенная биография храма — не менее порой драматичная включающая в себя, помимо прочего, намерение переделать его, по примеру соседей-рижан, в планетарий — отдельная история.

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• Не сесть в галошу: завод резиновых изделий "Põhjala" — легенда Копли
• Не только 1939 год, но и оккупационный снег 1941-1944 годов. Таллин, цветные фотографии.
• Красный Октябрь под национальным эстонским триколором
• Павильон в парке Таммсааре: наследник рядов Нового рынка
• Таллин 1980: под звездой Олимпиады
• Видео Таллина: толчок в 1939 год! Скользи!
• Советские моряки, в центре буржуазного Таллина. 14 октября 1939 года.
• Гонсиор и компания
• Привет из 1939 года! Цветные фотографии довоенного, и досоветского Таллина.
• На Комендантской дороге Таллина