Полвека назад активный лексикон таллиннцев и гостей столицы пополнился новым эстонским существительным — «Мерепийга». В переводе — «Морская дева»: название культового заведения общественного питания.

Даром что располагалось оно за пределами административных границ города: трудно представить себе Таллинн второй половины шестидесятых — начала девяностых годов минувшего столетия без одноименного кафе-ресторана.

Обрыв над морем

Кафе-рееторан «Мерепийга» снаружи…

Популярным местом летнего отдыха окрестности нынешней деревни Раннамыйза — тогдашней Штрандгоф — стали у ревельских обывателей лет эдак сто пятьдесят назад.

На рубеже позапрошлого-прошлого веков на дачи сюда выезжали не только отдельными семьями — целыми гимназическими классами, а порой — и учебными заведениями.

Единственный недостаток местности — отсутствие, по примеру Нымме, регулярного железнодорожного сообщения — был ликвидирован к концу двадцатых годов с развитием автобусного транспорта.

Пережив упадок в годы Второй мировой войны, местность обрела второе дыхание в послевоенную пору: здесь начали раздавать земли для обустройства садоводческих кооперативов, начали строиться дачи — ведомственные и частные.

«Каждое лето природные красоты Раннамыйза посещают тысячи туристов и отдыхающих как из наших краев, так и из братских республик, — писала в сентябре 1967 года газета «Ыхтулехт».

К их услугам предоставляется кемпинг, в котором можно остановиться на продолжительный срок, насладиться банными радостями и ощутить освежающий эффект морских купаний.

Вдобавок к ним в самый разгар нынешнего лета правление Потребительского кооператива Харьюского района открыло здесь новое заведение питания — кафе «Мерепийга».

Силами сотрудников Таллиннского строительно-ремонтного управления на обрыве Раннамыйза возникла красивая и своеобразная постройка, автор которой — архитектор Херкель».

В поисках симбиоза

…и внутри, под скатом крыши-«шалаша».

В год, когда кафе «Мерепийга» распахнуло перед посетителями свои двери, Вольдемар Херкель был удостоен звания заслуженного архитектора Эстонской ССР.

Было за что: к тому времени на счету его был ресторан «Каунас» на берегу Эмайыги в Тарту, кафе «Кадриорг», новый корпус Художественной академии и терминал пассажирского порта в Таллинне…

Не будет, пожалуй, особым преувеличением сказать, что к середине шестидесятых годов Херкель уже вписал себя в историю эстонской архитектуры, причем в качестве горячего поклонника радикального модернизма.

Возвращение и переосмысление творческого и конструктивного наследия мастеров двадцатых-тридцатых годов было для эпохи, последовавшей за началом кампании по борьбе с архитектурными излишествами, предсказуемым и естественным.

Ранние работы Херкеля выстроены в кильватере этой кампании: четкие геометрические формы, легкость и воздушность объемов, функциональность внутренних помещений, ясно считываемая в силуэте здания, много стекла и бетона…

При желании во всём этом было не сложно углядеть «иностранное влияние» — не пресловутое западное, конечно, а, скорее уж, северное: явное ориентирование на новейшие разработки финских архитекторов.

Отношения с соседней Финляндии были у тогдашнего СССР самые дружественные. Но установку на создание архитектуры «национальной по форме, социалистической по содержанию» они отнюдь не отменяли.

«Мерепийга» как раз и стала очередной попыткой воплотить существующий в государстве заказ на симбиоз нового, прогрессивного, современного с привычным, исконным, традиционным.

Стремление связать

Вольдемар Херкель рассказывал: источником вдохновения служил ему образ отцовского хутора.

Точнее — его крытой камышом крыши: гипертрофированная, поднятая на мощные стропила высотой с трехэтажный дом — она задавала тон всей спроектированной архитектором постройки.

За современность отвечали прорезающие поверхность крыши четырехугольные мансардные окна: ничего подобного сельское зодчество Эстонии отродясь не знало, зато архитектура постмодерна — вполне.

Данью привычным строительным материалам выступала и сложенная из доломитовых плит стена, плавно перетекающая в ограду сооружения: она явно перекликалась с заборами рыбацких хуторов — правда, не на материке, а на островах.

Доломит и камыш отвечали за «народность» архитектуры. Зашитый стеклом главный фасад здания — за ее современность. Кроме того, подобное решение позволяло наполнить интерьеры кафе светом и визуально сделать их более просторными.

«Особенно ценным при оформлении кафе и ресторанов следует считать стремление подчеркнуть в оформлении внутреннее значение их названия или же атмосферу мест, где они расположены, — наставлял «Архитектурный альманах» 1967 года. — Именно этим создается неповторимый локальный колорит — то, что в современном стандартизированном мире ценится особенно. Именно это наглядно демонстрирует оформление интерьеров кафе «Мерепийга».

В нем ясно ощущается стремление сближения с природой, желание как можно теснее связать постройку с ее естественным окружением».

Не пройти мимо

Осенью 1967 года администратор «Мерепийга» Нелсас Роода с гордостью сообщал корреспонденту газеты «Ыхтулехт», — на недостаток посетителей жаловаться, точно, не приходится! Популярности загородного «Мерепийга» могли позавидовать и таллиннские кафе.

Разом заведение общественного питания могло обслуживать восемьдесят посетителей — и это не считая тех, кто был готов расположиться на улице, у кованой металлической коптильни-гриля перед входом в кафе.

Жаловаться на скудность меню не приходилось тоже: среди «блюд и напитков национальной кухни» в качестве фирменного блюда фигурировали блинчики с печенкой, колобки из муки кама, сырные палочки.

Предлагались, разумеется, и фирменные коктейли — «Раннапийга», то есть — «Прибрежная дева», для представительниц прекрасного пола, более крепкий «Меревана», стало быть — «Морской старец», — для представителей пола сильного.

А вот элегантному и явно женственному названию самого кафе почему-то выпало стать названием для… консервированных овощей: признаться честно, «маринованные огурцы «Мерепийга» — звучит, мягко говоря, несколько неожиданно.

«Посетители нами довольны, — заверял журналиста администратор кафе. — Это подтверждают и многочисленные записи в нашей гостевой книге, которые скопились за первый же месяц работы нашего кафе.

Нас посещают туристы из Москвы, Ленинграда, братских республик. Так, например, в прошлый вторник преподаватели Эстонской сельхозакадемии встречались тут с коллегами из Латвии и Литвы.

Так что, если заедете как-нибудь в Раннамыйза — обязательно посетите и летнее кафе «Мерепийга».

Луч надежды

Любой мало-мальски знакомый с фольклором знает: долго жить обитателям морских глубин на суше — не судьба.

Недолгим оказался и век «Морской девы»: в октябре 1992 года, едва перешагнув свое двадцатипятилетие, популярное у таллиннцев и гостей столицы заведение сгорело при невыясненных обстоятельствах.

Говорят, тогдашние владельцы кафе-ресторана, слишком верили во всемогущество восстановленной Эстонской Республики и категорически отказались платить мзду представителям криминалитета, уповая на защиту государства. Здание знаменитого кафе пало жертвой криминальных «войн».

Упования, увы, оказались тщетными: легендарное заведение ныне можно увидеть лишь на старых фотографиях, открытках, в кадрах кинохроники, в оформлении вымпелов, значков, стаканов для безалкогольных напитков.

Память об утраченном кафе хранит название улицы в Раннамыйза. Да еще — несколько десятков дач в окрестностях Таллинна: их силуэт отдаленно напоминает треугольный «шалаш» главного фасада «Мерепийга».

Возможно, и это — немало. Но надежда на то, что открывшееся полвека тому назад и погибшее четверть столетия спустя заведение вновь будет воссоздано, не желает угасать.

Йосеф Кац

«Столица»

Related posts

• Бармен с золотой медалью
• Фотографии Таллина ныне и в прошлом: 1900, 1920, 1950, 1959, 1962,1963, 1967, 1986, 2000, 2001.
• Три сказочных визита: Снежная королева в Таллинне
• Лечить, учить, просвещать и заботиться: школа-санаторий над рекой Пирита в Таллине
• Таллинн - Олимпийская столица
• Катки Таллинна – былого и нынешнего
• Памятник двадцатому веку: ансамбль на Маарьямяги
• Таллиннцы - Таллинну
• В Ревель, на воды
• Ресторан имени народного танца: полвека легендарному «Тульяку»