Художественная акция, в ходе которой были расписаны стены горхолла всеми красками граффити, вновь привлекла внимание общественности к памятнику архитектуры последней трети XX века.

О крупнейшем зрелищном сооружении столицы говорить последние годы принято всё больше как о покойном. В смысле — либо хорошо, либо никак. Причем второе — преимущественно.

«Бастион северной культуры» во всей красе — дворец культуры и спорта имени В.И. Ленина в 1980 году. Так никогда и нереализованная композиционная связь с гостиницей «Виру» — налицо.

В начале нынешнего месяца горхолл преобразился. По крайней мере — внешне: стены его были расписаны учениками Таллиннской художественной гимназии и Коплинской художественной гимназии.

Руководитель последней, политик и депутат Рийгикогу Мярт Сультс, выступивший инициатором превращения заброшенного здания в подиум для поклонников граффити, незамедлительно попал под огонь критики.

Гендиректор государственного Департамента по охране памятников старины Сийм Райе не замедлил напомнить: речь идет не о простой постройке, но о внесенной в соответствующий регистр и находящейся под охраной государства.

Для публики, далекой от краеведческих штудий, сообщение директора департамента, похоже, стало основной сенсацией: неужто брутального вида здание, которому и полувека не исполнилось, и впрямь считается чуть ли не национальным достоянием?!

Действительно — считается. Причем — абсолютно заслуженно: в свое время пребывающий ныне в забвении таллиннский горхолл высоко оценивался не только местными специалистами-архитекторами, но и зарубежными.

Было за что: с возложенными на нее градостроительными задачами необычного облика постройка справлялась отменно, не имея, пожалуй, на тот момент, аналогов в Северной Европе…

Давняя мечта

«Не знаю, почему, но Таллинн для меня всегда кончался где-то в районе городской электростанции, — признавался осенью 1977 года корреспондент газеты «Ыхтулехт». — Не морем, а постройками и дымящими трубами.

При взгляде с Тоомпеа, конечно, блеснет иногда в отдалении синяя полоска залива: вроде бы, совсем близко — только руку протяни. Но по-иному моря, к сожалению, не разглядеть: трамвай — и тот идет вдоль домов и деревьев».

Особого преувеличения в этих строках не было: развитие портового района в конце XIX — начале XX века практически отрезало центр столицы от береговой линии. Вернуть ее горожанам стало заветной мечтой планировщиков и градостроителей.

Мечта эта начала обретать конкретные очертания в конце шестидесятых годов, когда горисполоком принял стратегическое решение: пущенная еще при царе таллиннская электростанция должна быть переведена на новое место — в поселок Иру.

Генплан Таллинна, утвержденный в 1971 году, впервые упоминал о строительстве городского холла — комплекса, сочетающего в себе функции площадки для митингов и конгрессов, концертов, театральных постановок и спортивных состязаний.

Построить, по тогдашней терминологии, «центральный дворец культуры и спорта», предполагалось в различных местах. В итоге из восьми вариантов выбрали наиболее подходящий — между пассажирским портом и остановленной электростанцией.

Опыта строительства подобных сооружений эстонские архитекторы еще не имели. Городские власти не стали изобретать велосипед, и решили обратиться к опыту соседей: образцом для подражания был выбран дворец спорта «Юбилейный» в Ленинграде.

Проект «Дворца культуры и спорта имени В.И. Ленина», составленный к 1976 году Райне Карпом и Рийной Алтмяэ, свидетельствует: схожесть с ленинградским прототипом ограничивалось упоминанием «вождя пролетариата» в названии.

Оттолкнувшись от прообраза в техническом решении пространства ледового холла, таллиннские архитекторы создали совершенно оригинальное произведение —
многофункциональное, необычное, по-своему — стильное.

И главное — решающее давнишнюю градостроительную задачу самым остроумным образом: сооруженное на морском берегу, здание должно было вернуть городу выход к тому самому морю.

Контуры вырисовываются

На Генеральном плане развития Таллинна, одобренном в 1975 году, контуры нынешнего горхолла уже считываются.

Его ближайшие окрестности, правда, практически неузнаваемы — ни для современных таллиннцев, ни для их предшественников, живших четыре с лишним десятилетия назад: застройка бульвара Пыхья отсутствует начисто.

Ее место должен был занять обширный Приморский парк. На территории его предполагалось расположить пять однотипных зданий: администрацию порта, морской вокзал, торговый центр, атлетический комплекс, гостиницу для спортсменов.

Бульвару Мере предстояло пережить не менее радикальные преобразования: старейшая часть исторического квартала Ротерманна также шла под снос. Прямо через нее планировался променад от будущего дворца культуры и спорта до гостиницы «Виру».

Удивляться нечему: промышленной архитектуре времен зарождения и расцвета капитализма, СССР в какой-либо ценности отказывал. Зато к вертикалям готических и барочных шпилей Старого Таллинна уже начал относиться с изрядным пиететом.

Дворец культуры и спорта — здание, безусловно, современное, а следовательно — «прогрессивное» — ни в коем случае не должно было закрывать вид на историческую застройку центра столицы с рейда. Напротив — формировать для нее «пьедестал».

С этой задачей приземистое, словно распластанное по заболоченному некогда морскому берегу здание справилось. Озелененный дерн, покрывающий часть его стен, еще больше усиливал схожесть с естественной, природной возвышенностью.

«Концепция и градостроительная привязка здания идеалистически-пуристская, единая — писал в 1983 году альманах «Эхитускунст». — Потому оно приобретает символический смысл: суровый бастион северной культуры…»

Пересохшая река

Газетные статьи, посвященные открытию дворца культуры и спорта, восторженно перечисляют его количественные параметры: площадь застройки, количество мест в залах, кубометры стройматериалов.

О качестве предпочитали деликатно умалчивать: весь город, пожалуй, и без того был свидетелем, что строительство велось авральным порядком. Бывало, что сложные бетонные конструкции приходилось лить в лютый мороз.

Но не техническая амортизация, наверное, послужила основной причиной того, что по прошествии всего-то чуть более десяти лет после сдачи в эксплуатацию популярность горхолла среди таллиннцев начала медленно, но верно снижаться.

Казалось бы — зданием искренне восхищались специалисты. Ладно — Государственная премия СССР, которая была присвоена коллективу работавших над горхоллом зодчих. Но ведь и Международный союз архитекторов наградил постройку золотой медалью…

Однако еще в первой трети восьмидесятых годов архитектурные критики предупреждали: планировка здания четкая и логическая, безошибочная. Однако — лишенная частицы иррациональности, которая придает «человеческое измерение».

Пребывающий чуть ли не самого с начала нынешнего тысячелетии в состоянии то ли глубокого анабиоза, то ли летаргии уникальный архитектурный комплекс на берегу Таллиннской бухты переживает не лучшие времена.

Его главная градостроительная концепция — служить «мостом к морю» и «пьедесталом» панораме Старого города — после реконструкции района пассажирского порта изрядно утратила актуальность.

«Мост», сработанный его авторами безупречно, сохранился. «Река — над которой он возвышался — промышленная припортовая зона ведущая к нему железнодорожная ветка, образно говоря, пересохла.

Не будет преувеличением сказать что горхолл начал превращение в градостроительный курьез — ему можно дивиться, им можно восхищаться, но вот пользоваться — едва ли.

Обратим ли этот процесс? Хочется верить, что да. Однако сообщения о том, что очередной инвестор для реконструкции найден, появляются регулярно, а воз — и ныне там.

***

Говорят, задача всякого искусства, а искусства современного — в особенности, заключается в провокации.

Что ж, решение расписать внешние поверхности заброшенного горхолла граффити дискуссию в обществе спровоцировало вне сомнения. Равно как и привлекло внимание к самой постройке.

Наверняка лучше всего было бы вновь увидеть горхолл ожившим — с афишами спортивных состязаний и выступлений на сцене эстрадных звезд, со зрителями на ступенях легендарной лестницы, ведущей к входу.

Пока же это — лишь желание, настенные росписи, не имеющие, разумеется, ничего общего к изначальному архитектурному облику уникальной постройки, возможно, — не самый плохой вариант. По крайней мере — оригинальный.

Тем более что один из архитекторов горхолла — Райне Карп — в качестве временного, подобный вариант поддерживает полностью. Стоит, пожалуй, прислушаться к его компетентному мнению.

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• Мост над пересохшей рекой: Еще раз о таллинском Горхолле.
• Таллинский сухопутный корабль, «пришвартовали» в Пирита.
• Прошлое и будущее «бастиона культуры»: столичные власти Эстонии вновь берутся за судьбу Горхолла
• Строительство Таллина: Так что там, 35 лет назад?
• Неромантическая история, или Еще раз о горхолле
• Ласнамяэ: десятка по истории
• Ируская теща на пороге перемен
• Таллинн древнее, чем мы думаем
• Загадки косули
• Главный экспонат музея башни Кик-ин-де-Кёк