Таллин капитулировал перед победоносными русскими войсками 29 сентября 1710 года. Царь Петр впервые посетил город в декабре 1711 года, он остановился в доме на Тоомпеа, в настоящее время - дом № 4 на площади Лосси. В последующие годы царь останавливался в своем городском дворце (на месте дома № 8, по улице Толли). В 1714 году Петр приобрел поместье, названное им в честь царицы Екатериненталем (Долина Екатерины). Тогда же был построен Старый дворец (Домик Петра), небольшое здание в силе барокко. В 1718 году началось строительство Нового дворца, причем Петр собственноручно положил в северном углу стены дворца три кирпича - они не оштукатурены и видны в стене.

Холм Мустамяги снискал популярность как место для пикников с середины XIX столетия. И хотя первые участки на территории современного Нымме были проданы именно под дачи, барон фон Глен, судя по всему, изначально намеревался основать здесь город. В его проектах имелась и ратуша, и почтамт, и несколько церквей, и ипподром, и водогрязелечебница – грязь для последней возили из Хаапсалу. Семьдесят лет тому назад считалось, что Нымме – старейший в Европе город-сад. В «экологическом» мышлении барона фон Глена, хозяина этих мест, сомневаться не приходится: если застройщик при строительстве нового дома рубил одно дерево, он был обязан посадить взамен его новое.

Среди полусотни населенных пунктов Эстонии, обладающих городским статусом, большинство возникло естественным путем – развиваясь из поселка у гавани, речной переправы, городища на неприступном холме, а позже – у разбогатевшей мызы или промышленного предприятия. И лишь один из них, пожалуй, появился по воле одного-единственного человека – отца-основателя барона Николая фон Глена. Это Нымме. И хотя вспомнить всю более чем вековую историю единственного среди столичных района с «городским прошлым» одним махом не удастся, остановиться на нескольких наиболее примечательных фактах из биографии Нымме и его основателя барона Гленна. Что надоумило Николая фон Глена, сына владельца мызы Ялгимяэ, помещика Петера фон Глена обменять плодородные земли за озером Харку на поросший сосняком склон Мустамяги – сказать сложно. В глазах современников поступок этот выглядел почти безумием.