Церковь прихода Вефиль в предместье Пельгулинн, реставрацию которой столичные власти готовы поддержать, отмечает в конце нынешнего года свое восьмидесятилетие.

С транслитерацией названий подавляющего большинства столичных церквей у сотрудников таллиннских СМИ, выходящих на русском языке, особых проблем не возникает. Обликом новая церковь должна была отличаться от средневековых предшественниц.

Церковь прихода Вефиль на первоначальном проекте 1935 года…

Но нет, как известно, правил без исключения: сакральная постройка по адресу: улица Преэси, 5, за два последних десятилетия нервов репортерам и редакторам подпортить смогла немало.

Это по-эстонски звучит просто и естественно: Peeteli kirik. А попробуй-ка с ходу перевести имя церкви на русский? В лучшем случае родится невнятное «Пеэтельская». В худшем — созвучная «Вифлеемская».

Подобные переводческие казусы — свидетельство слабого знакомства не только с библейской топографией, но и с русской периодикой, которая издавалась в столице Эстонии до Второй Мировой войны.

Ее-то сотрудники никаких сомнений по поводу мнимой топонимической загадки, похоже, не испытывали. Сакральная постройка в Пельгулинне была для них «Вефильской кирхой». Или — «церковью прихода Вефиль».

Библейские аллюзии

…,и в реальности — на фотографии сороковых-пятидесятых годов.

Вефиль в Синодальном переводе Библии, изначально же — Бейт-Эль, что на иврите значит «Дом Божий», — один из главных городов древнего Израильского царства.

Своим названием, согласно Книге Бытия, он обязан патриарху Иакову: именно здесь он увидел во сне соединяющую землю и небеса лестницу. И понял, что ему открылся Всевышний.

Не совсем ясно, впрочем, чем именно этот ветхозаветный сюжет настолько вдохновил членов созданного в Пельгулинне 23 апреля 1927 года прихода Эстонской евангелической лютеранской церкви.

Однако нет причин сомневаться: именно он вдохновлял прихожан при выборе названия. Возможно — в силу того, что топоним «Пельгулинн» — смысловой аналог описанного в Библии «города-убежища».

Защиту в них, согласно Пятикнижию Моисея, могли получить лица, совершившие непреднамеренное убийство, и, проживая в пределах их стен, раз и навсегда получить защиту от алчущих кровной мести.

Правда, среди шести упомянутых Ветхим Заветом городов-убежищ Бейт-Эль, или Вефиль, отсутствовал. Но таллиннский Пельгулинн, если верить городским легендам, исполнял в седом Средневековье вполне схожие функции.

Убежища в Пельгулинне искали проштрафившиеся перед ревельской властью. Территория эта относилась к владениям Верхнего города: руки у магистрата до нее не дотягивались. Смог укрыться в здешних лесах — значит, неподсуден.

Леса, если и не вырубили, то изрядно проредили во время двух осад Ревеля в годину Ливонской войны. Небольшое поселение на их месте возникло уже в конце ХVII века, но расцвет Пельгулинна настал только двумя столетиями позже.

Здесь, на заболоченных, бесперспективных, с точки зрения земледелия, территориях, активно начало строиться недорогое жилье для приходивших в город на заработки вчерашних крестьян.

К началу прошлого, XX, века предместье Пельгулинн стало одним из основных эстонских «противовесов» преимущественно немецкому по населению центру губернского города Ревеля.

Дух эпохи

Эстонскому району была необходима собственная, эстонская, церковь — не имевшая средневекового прошлого и отличная от сакральных построек ганзейских времен чисто внешне.

Проект кирхи для Пельгулинна, составленный в 1935 году архитектором Виктором Рейнхардтом, требованиям этим удовлетворял вполне: прообразы его можно отыскать в церковном зодчестве тогдашней Дании.

Настроениям в эстонском обществе тридцатых годов такой вариант соответствовал: если к остзейскому наследию относились с откровенной прохладой, то к отголоскам датского периода в истории Эстонии — вполне позитивно.

Похоронили проект Рейнхардта соображения не эстетические, а финансовые. К искреннему сожалению: будь он реализован, в городе, «датском» по своему происхождению, появился бы образчик собственно датской архитектуры.

Проект, разработанный Эугеном Захариусом в следующем году, столь радикально с местной архитектурной традицией не рвал. А главное — был, вероятно, более осуществим на практике. В том числе — и в силу своего подчеркнутого аскетизма.

Не прибегая к внешнему декору, здание Эуген Захариус спроектировал эффектное. Многое, если не всё, было в нем в новинку.

Асимметрично поставленная колокольня. Паровое отопление и электрическое освещение. Модернистские витражи.

«С открытием Вефильской церкви жители Пельгулинна обзавелись собственным храмом, — писала «Rahvaleht». — Ее остроконечная башня видна над крышами далеко от улицы Преэси, где она расположена».

Последнее обстоятельство было особенно ценно. По сути, небо столицы пронзил первый шпиль, воздвигнутый за годы независимости. Вертикалями прежних эпох отыскался достойный ответ.

Пора утрат

Вторую мировую войну Пельгулинн пережил без существенных потерь, хотя бомбардировкой марта 1944 года задело и здешнюю церковь.

Взрывной волной, в частности, выбило окна, а с ними — и витражи. Из-под потолка обрушились стильные люстры — но всё же это было несравнимо с утратами той же Нигулисте.

Роковыми для памятника сакральной архитектуры стали не военные сороковые, а сугубо, казалось бы, мирные шестидесятые годы. Первая их половина: время возобновления гонений на религию.

Затерянная на отдаленной окраине церковь глаза тогдашним властям мозолила, к счастью, не слишком: в отличие от православной своей сестры на улице Манеэжи — до сноса здания дело не дошло.

Распорядиться с добротной каменной постройкой решили по-иному: в 1962 году храм закрыли и передали Эстонскому телевидению. Внутреннее пространство разгородили, приспособив под студию звукозаписи и съемочный павильон.

Ставшие ненужными огромные окна замуровали. Устремленный в небо шпиль — демонтировали.

Старожилы припоминают: к следующей весне выбеленное здание необъяснимым образом само по себе посерело — словно укуталось в траур.

Знающие люди были в курсе: в прежней кирхе снимались телеконцерты и возводились декорации для съемок фильмов — здесь, в частности, рождались сцены из таких культовых некогда лент, как «Венская почтовая марка» и «Арабелла — дочь пирата».

Для рядовых же жителей окрестных районов — тех особенно, кто приехал в Таллинн или же родился в нем уже после начала шестидесятых годов, массивное здание угрюмо-серого цвета казалось непонятным, чуждым, откровенно загадочным.

***

Безвременье растянулось на три десятилетия. Лишь в 1992 году телевизионщики из амортизированных помещений съехали. Следом за прихожанами в возвращенный храм пришли строители — работы им хватило не на один год.

В ноябре 2006 года над выбеленными наново стенами вновь вознесся стройный медный шпиль.

Венчающий его крест на золоченом яблоке указывал конфессиональную принадлежность храма однозначно.

Одним загадочным строением на территории Пыхья-Таллинна стало меньше.

Но это — именно та утрата, которую никак не назовешь ни горькой, ни досадной. Ни утратой, пожалуй, как таковой.

Скорее — это обретение. Обретение предместьем Пельгулинн самой характерной архитектурной доминанты. А названием самого предместья — еще и стародавнего, исконного, значения.

Ведь добрых двадцать лет церковь прихода Вефиль дает приют детям, которые нуждаются в социальной защите. А значит, роль убежища Пельгулинн выполняет по-прежнему.

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• От Штромки к Пельгуранду: секрет пляжной популярности
• О самом первом православном храме в Таллине - церкви Святителя и Чудотворца Николая Мирликийского
• Яанов город Таллинн: улица, богадельня, церкви
• «В простоте своей величественная...»: Казанская церковь в Таллине, накануне трехсотлетия
• Исчезнувшая без следа: молельня Гернгутеров на улице Каупмехе в Таллине
• В Таллине: моленная стала церковью