О Петре Великом «pro et contra»: штрихи к портрету императора.

Величие Петра I заключается не столько даже в масштабе его преобразований, сколько в умении действовать так, чтобы быть близким и понятным для людей как Запада, так и Востока.

Такова точка зрения петербургского профессора Евгения Анисимова, выступившего в Таллинне с циклом лекций в рамках Городского фестиваля русской культуры 100Ѣ FEST.

— Если не во всей российской истории, то среди правителей династии Романовых Петр был первым, удостоенным титула «великий». Чего было больше в этом почетном прозвище — верноподданичества, требований этикета или действительного признания величия петровских деяний?

Евгений Анисимов уверен: сама модель мышления Петра I опережала принятую в российском обществе его эпохи.

— Прежде всего стоит отметить, что титул «великий» стал широко и активно применяться только в середине ХVIII века, во времена правления его дочери, Елизаветы Петровны.

Ввод его в официальное обращение был связан с желанием закрепить определенный образ прямого предка Елизаветы — не зря в елизаветинские времена, наряду с ним, Петра начинают именовать «отцом Отечества».

Что касается лично меня — то я предпочитаю, говоря о Петре, использовать, скорее, его «порядковый номер». Ведь и моя книга, о которой я рассказывал в Таллиннском Русском музее, так и называется: «Петр I: рго еt сопtга».

При этом, конечно, я признаю за Петром величие и действительно считаю его великим. Потому что он — несомненный гений. А даже работать с наследием гения, не говоря уже о том, чтобы работать и жить во времена гения, — очень трудно.

Схожую ситуацию описала одна замечательная журналистка: дескать, Николаю Васильевичу Гоголю по силам описать Павла Ивановича Чичикова, а вот Павлу Ивановичу Чичикову Николая Васильевича Гоголя — никогда.

Я часто вспоминаю этот пример, когда сталкиваюсь с необходимостью писать или говорить о Петре: настолько сложная, противоречивая фигура этого царя, однозначной оценки деятельности которой дать попросту невозможно.

Что касается лично меня — то иногда я ловлю себя на мысли о том, что Петр, кажется, не просто велик, гениален, противоречив, неоднозначен: он словно заброшен в свою эпоху, в начало ХVIII века из будущего.

Вся система его мышления существенно отличалась от той модели мышления, которая окружала его. Порой Петр словно уставал разъяснять современникам суть замыслов и просто писал: «делайте, как я сказал!»

— Чем руководствовался Петр в таких ситуациях: осознанной верой в то, что царь — помазанник Божий, который априори знает «как надо» лучше подданных, или же чисто эмоциональной вспышкой, озарением?

— Ни то, ни другое, а, вероятнее всего, третье: Петр исходил из принятых в тогдашней Западной Европе концепций рационализма с довольно сильной верой в возможность познания мира экспериментальным путем.

Само понятие опыта, восходящее к философским системам Локка, Лейбница, от картезианства Декарта, было близко Петру. Мироздание, общество, казались ему таким «механизмом», зная законы которого, его можно изменить.

Петр, образно говоря, строил или, если угодно, перестраивал российское общество, как корабль: он был уверен, что действует по неким открытым на Западе законам, где-то усложняя их, где-то, напротив, упрощая, исходя из конкретных нужд.

При этом он умудрялся оставаться своего рода «государственным романтиком», считавшим, что Россию можно изменить с помощью законов, — что, конечно, вполне соответствовало духу рационализма ХVIII столетия.

Что же касается идеи призвания, то, наверное, даже еще больше, чем царем, повелителем, Петр чувствовал себя мастером: с определенного возраста он стал себя искренне считать учителем — учителем жизни.

Учение его при этом всегда оставалось максимально прикладным, конкретным: отдавая распоряжение перевести с немецкого языка те или иные книги, Петр подчеркивал: «выкинув рассуждения».

Можно спорить, насколько правильным был подобный подход, но он отражал всю систему жизненных воззрений Петра: Россия — это ученик, царь — учитель, он должен учить — порой даже и через силу.

— Сама идея корабля, как образа государственного устройства, — не самая ожидаемая для уроженца сугубо сухопутной Москвы…

— Тут важно понимать: реформы Петра — это, если угодно, «реформы ненависти»: реформы открытой неприязни ко всему прежнему, «боярскому», «бородатому», «московскому» миру.

Жизнь Петра в Москве — это жизнь опального царевича, умышленно отдаленного от двора. Оказавшись на «вынужденной свободе», в селе Преображенском, он не получил полагавшегося наследнику престола.

Рядом, как мы помним, находилась Немецкая слобода, к которой Петр тянулся — как тянется подросток ко всему непривычному, отличному от знакомых реалий. После добавились и личные интересы — роман с Анной Моне.

Говорят, что Петр был, по сути, самоучкой, что всю жизнь он занимался самообразованием. Это так. Но надо помнить, что с подлинным образованием он столкнулся именно в его протестантском, рационалистическом изводе.

Основой воспитания был труд — и достаточно рано, уже при осаде Азова, Петр понял, что быть царем — это не «царствовать лежа на боку», как герой пушкинской сказки, а трудиться. Выполнять «работу царя», исполнять «должность царя» — вот что главное.

Обуздание импульсивной, стихийной человеческой натуры виделось Петру чрезвычайно важным. Тут
невольно воспоминаешь образ бушующего моря, по которому корабль идет твердым курсом, направляемый рукой опытного шкипера.

Шкипер, при этом, точно уверен, что он ведет свой корабль к счастью — благословенной гавани. Петр тоже не сомневался, что ведет вверенную ему страну к счастью, даже если подданным это пока бывает и непонятно.

Очень, я бы сказал, похожая на недавний исторический опыт нашего государства, картина: большевики, помниться, тоже хотели «железной рукой загнать человечество в светлое будущее». Вполне петровский подход!

Начав первые опыты в судовождении и кораблестроении на реках и озерах, Петр вскоре убедился, что для корабля необходимо море — и большая часть его правления прошла в борьбе за выход к нему.

— Можно, сказать, что тут он был, конечно, не первопроходцем: за Ливонию воевали и его отец Алексей Михайлович, и Иван Грозный. Но им закрепиться в здешних краях не удалось, а Петру — напротив. Как вы считаете — почему?

— Думаю, дело в том, что, в отличие от своих предшественников, Петру удалось вести свою политику, в том числе — и в завоеванных землях на берегах Балтики так, что Европа восприняла этот шаг как должное.

«Смотрите! — мог бы сказать о Петре в Эстляндии или Лифляндии какой-нибудь дипломат петровской эпохи в Париже или Гааге. — Это же совсем не тиран Иван Грозный. Совсем напротив — он ведет себя тут мудро. Например — он оставил местному дворянству и городам жалованные грамоты, чего в самой России нет. Он не ущемил права местной лютеранской церкви. Это — не завоевание ради расхищения, а принятие под свое разумное управление».

Нельзя забывать и еще об одном факторе: Петр открыл Европе Россию. Не России — Европу: туда, вплоть до времен Екатерины II, выехать можно было только по указанию царя или на учебу. Именно в обратном направлении — пригласив иностранцев.

Иностранцы откликнулись на этот петровский призыв. И многие из них, как академик Леонард Эйлер, никогда не жалели о выборе: он писал, что если бы не Петербургская академия, он так и сгинул бы в каком-нибудь захолустном немецком университете.

И, наконец, на отвоеванной территории, в совсем недавно еще шведском устье Невы, он создает новый город, город мастеров, город умельцев, совершенно космополитический по духу Санкт-Петербург.

В нем не было никаких «немецких», равно и каких-то иных, «национальных» слобод или районов. Он был открыт всему миру. И эта открытость манила сюда иностранцев: они приезжали, дивились, оставались…

— Автор первого вышедшего на русском языке путеводителя по Ревелю писал лет двести назад, что один факт посещения Петром делает город небезынтересным. А в вашу «петровскую географию» Таллинн входит или нет?

— Таллинн, в первую очередь историческая часть его, Ревель, конечно, для меня город прежде всего североевропейский, северогерманский — порождение той цивилизации, которая была по нраву Петру.

Он и вел себя здесь, в Эстляндии, совсем по-иному, чем, зачастую, в самой России. И его наследники во многом продолжали эту политику. Может, потому именно местному своеобразию тут удалось сохраниться.

Российская власть, так уж повелось, всегда имела два лица — одно повернутое «к своим», другое — на Запад. И какое-то время у нас была иллюзия, что поворот к Западу окончательный, что мы — раз и навсегда европейцы.

События 2014 года убедили меня в том — что это всё-таки иллюзия. Мы, Россия, — всё-таки не Европа Скорее — азиатская, но демократия. И жить в ней свободнее, чем собственно в Азии — в Пакистане, допустим, или в Турции.

Понравился бы такой поворот Петру? Вероятно — да. Потому что, заимствуя у Европы многое, он всё-таки не намеревался преобразовать Россию в Европу. Аппарат управления, например, был перестроен, но характер власти остался прежним.

Есть известная байка о Петре, который якобы говорил, что Европа нужна нам только на время, а потом мы повернемся к ней… спиной. Это, конечно же, апокриф — но апокриф очень характерный.

А Таллинн — Таллинн, это город, в котором, конечно, петровское наследие присутствует и бережно сохраняется. Так что Петру это, тоже определенно пришлось бы по вкусу.

Йосеф Кац
«Столица»

По легендам и приданиям, родителей Калевипоэга звали Калев и Линда. Перевести на русский язык дословно, Калевипоэг, и есть, — сын Калева. Иными словами, это всего лишь отчество, Калевич. Но тогда, какое же у него было имя?

Правильный ответ, здесь!
Некая загадочная полость текста…

Похожие: Ревельский Версаль

Читать с монитора или экрана телефона удобно ни всегда. Предпочитая классический бумажный источник, где с лёгкостью и пометки поставить можно, обратимся к лучшему в Европе магазину литературы на русском языке.

Такой магазин, несомненно azon.market. Широкий выбор новинок! Цены в книжных магазинах, как правило близкие и отличаются не сильно. Именно потому при поиске где заказать и купить книгу в Европе, я выбираю azon.market. Во-первых, магазин расположен в Риге, а это особенно удобно по доставке заказа книг в Эстонию и Литву, в Таллин и Вильнюс, не говоря о других городах. Во-вторых, я живу в Таллине, и конечно, закажу дешевле и быстрее из Риги, чем к примеру, из Германии. В третьих, при заказе книг свыше 40 евро, доставят по Эстонии, Латвии и Литве до почтового автомата бесплатно. А если заказать свыше 65 евро, то могут задействовать курьерскую доставку на дом.

Во втором случае, уже не столь важно в какой части Европейского Союза вы живете, если конечно, ни в Греции, на Кипре или Мальте. Рижанам повезло особенно, им бесплатна доставка вне зависимости от суммы заказа.

Действует партнерская программа лояльности! Просто начните оформлять свой заказ, и система предложит вам доступные варианты доставки в вашу страну. Там же будут ясны все подробности.

Свой первый крупный заказ я сделал, в 2016-году. Доставка тогда заняла всего несколько дней. С тех пор, магазин постоянно держит в курсе о новинках и регулярных акциях. Позволяет иметь в руках новенькие, пахнущие типографской краской уютные книги, что обогащают знаниями, и дарят эмоции чтения. Отметил для желающих совершить путешествие в Таллин, несколько интересных путеводителей. Самый из них любопытный, Ольги Чередниченко. Её книга не просто справочник мест. Это личный опыт путешествий, не редко весьма нестандартный, автостоп и на автомобиле в одиночку! Не смотря, что книга издана в 2017 году, актуальна будет и через десять лет.

Вот, что она к примеру, там пишет: «Бывает, что при пересечении границ в развивающихся странах с путешественника пытаются стрясти пару долларов на некие «пограничные сборы». Всегда требуйте чеки. Примерно в 50% случаев данное требование волшебным образом отменит сбор. В развивающихся странах, выбирать отель лучше на месте. Дешевые отели просто не попадают в сети онлайн-бронирования». Эти её советы, конечно, не относятся именно к Прибалтике, но могут оказаться полезными впредь. Я бы не хотел рушить интригу и дам возможность узнать опыт Ольги вам самостоятельно.

Сфера же личных интересов лежит также в области художественной литературы, психологии и маркетинга. Вот книги, от которых я получил радость, прочитал или читаю в моменте сейчас, в 2022 году: