За невыразительным, если не сказать—безликим, послевоенным фасадом на нечетной стороне бульвара Эстония скрывается один из самых представительных жилых домов столицы столетней давности.

Усомниться в целостности архитектурного ансамбля Старого Таллинна может разве что самый прожженный скептик.

Сказать то же самое о кварталах, расположенных за пределами средневекового ядра города, к сожалению, трудно: единством градостроительного ансамбля таллиннский «сити» похвастаться не может.

Нечетная сторона застройки бульвара Эстония накануне Второй мировой войны. Дом Рубинштейна — по центру.

Уместно ли вообще говорить о нем, если даже на центральных магистралях фронт каменной застройки то и дело прерывается то старомодным деревянным домом, то ультрасовременным билдингом из стекла и бетона?

Целостные массивы жилой застройки рубежа ХIХ-ХХ столетий в Таллинне, в отличие от соседних Риги, Стокгольма, Хельсинки или Санкт-Петербурга, в силу исторической специфики развития города сложиться попросту не успели.

Но это отнюдь не значит, что подобных попыток в былом Ревеле не предпринималось вовсе. Были, причем — достаточно успешные, наглядно иллюстрирующие стремление «заповедника ганзейской старины» шагать в ногу с молодым XX веком.

Островок того Таллинна, каким мог бы он стать, если бы не Первая Мировая война и последовавшая революция, сохранился в самом сердце современной столицы. Правда, немногие горожане о том догадываются — слишком уж изменился облик квартала.

Сам квартал, впрочем, сохранился — очерченный с южной стороны трассой нынешнего бульвара Рявала, с восточной — улицей Каубамая, с западной — Театральной площадью и наконец, с северной — бульваром, носящим имя театра и концертного зала «Эстония».

Бульварная витрина

Полтора столетия назад бульвара Эстония на карте города не было. Сам бульвар уже был — разбитый вдоль внешней линии укреплений ревельской крепости, упраздненной совсем недавно.

Назывался он в ту пору Променадным и всем видом своим располагал к неспешным прогулкам-променадам: обсаженный молодыми каштанами и липами, под сенью которых стояли постройки скорее дачного вида.

Пейзаж начал стремительно меняться на рубеже ХIХ-ХХ веков: город уверенно шагнул за былую крепостную стену, вытеснил туда же главное городское торжище, по периметру которого начали расти солидные каменные строения.

В мае 1911 года торговец мануфактурой Исаак Гиршович Рубинштейн обратился в городскую управу с просьбой позволить ему построить напротив Нового рынка трехэтажный жилой дом с мансардой и торговыми помещениями на первом этаже.

К прошению, как требовалось, прилагался проект, а также нотариально заверенное согласие владельцев двух земельных участков справа и слева от намечавшейся стройки: никаких возражений против начала строительных работ они не имели.

Против инициативы Рубинштейна возражать было особенно-то и нечего: домовладельцы-соседи уже успели обзавестись солидными каменными постройками, подобающими сердцу крупного губернского города.

Бульвар, носивший к тому времени имя Глиняного (по русскому и немецкому названию нынешних ворот Виру), превращался если не в лицо, то в парадную витрину административного центра Эстляндии.

Запланированный доходный дом был способен навести на эту витрину достойный блеск. Отцы города прошение купца-застройщика удовлетворили. Дело теперь было за подрядчиками и строителями.

Эхо севера

С готовыми реализовывать идеи зодчих в камне и дереве среди населения Таллинна вековой давности недостатка не было. С архитекторами же — напротив: круг их был не слишком широк.

Большую часть его составляли остзейские немцы, получившие профессиональное образование чаще всего в Рижском политехникуме, реже — в одном из профильных учебных заведений Санкт-Петербурга.

Одним из первых русских архитекторов Таллинна считается Александр Иванович Ярон, уроженец Петербурга, специальность военного инженера получивший в родном городе, диплом архитектора — в Берлине.

Теперешний бульвар Эстония явно импонировал зодчему. Здесь в 1909 году Яроном было возведено здание местного отделения госбанка Российской империи. Четыре года спустя он построил по соседству виллу, украшенную кариатидами у входа.

Первая постройка демонстрировала приверженность стилистике неоренессанса. Вторая тяготела к «античному» направлению в архитектуре модерна. Доходный дом Рубинштейна был спроектирован зодчим в духе северного модерна.

Направление это, рожденное гением финских архитекторов, нашло немало поклонников не только в Гельсингфорсе, но и в Петербурге, и Риге. Ревель тоже не оставался в стороне — благо, художественные вкусы были схожи.

Стиль, соединявший использование «дикого» природного камня с неоштукатуренным кирпичом, творчески переосмыслявший мотивы исторической архитектуры Северной Европы, активно применялся и Александром Яроном.

Достаточно взглянуть на один из характерных его образчиков — доходный дом на Нарвском шоссе, 27: его венчает треугольный фронтон с нишами, явно напоминающий фасады бюргерских жилищ ганзейской поры.

Почти такой же — хотя и несколько «смягченный» волнистым контуром в духе северного Возрождения — применил Ярон и при оформлении главного фасада дома Рубинштейна на Глиняном бульваре.

Из наследия ренессансной архитектуры Скандинавии были позаимствованы еще два мотива: вытянутый двухэтажный эркер и водруженная над черепичной крышей башенка под шлемом-кивером.

Процесс омоложения

Нет никаких сомнений: пойди история по иному сценарию, и зданий, схожих с домом Рубинштейна и стилистически, и функционально, могло бы появиться в Таллинне множество.

Судьба распорядилась иначе: после обретения Эстонией государственной независимости, когда в столице возобновилось каменное строительство, архитектурные вкусы успели перемениться.

Дом, получивший адрес: бульвар Эстония, 17, впрочем, продолжал оставаться достопримечательностью города, регулярно попадая то в объектив фотографов, то на почтовые открытки.

Гордо возвышаясь над кварталом, он привлекал внимание издалека: недаром именно на его крыше осенью 1939 года была установлена неоновая реклама производителя электролампочек — одна из первых в Таллинне.

В роковой для города вечер 9 марта 1944 года она, из соображений светомаскировки, понятное дело, включена не была. Но от попадания зажигательной бомбы красавец-дом это не спасло: всё, что могло гореть в здании, выгорело.

Каменная коробка стен, впрочем, выстояла, уцелела и была признана полностью пригодной для восстановления. Проектная документация для него была подготовлена пять лет спустя архитектором треста «Эстонпроект» Хенно Роопалу.

С точки зрения послевоенного СССР модерн в любых его проявлениях однозначно считался «упаднической архитектурой». О воссоздании изначального облика дома на бульваре Эстония не могло быть и речи: в моде была неоклассика.

У былого дома Рубинштейна срезали характерный волнистый фронтон, понизили высоту крыши, сменив черепицу жестью, до минимализма упростили формы эркера, удалили оформление первого этажа грубо отесанным доломитом.

Компенсировать утраты должна была тяжеловесная гипсовая композиция в виде гербового щита и склоненных к нему знамен, заметная на фотографиях здания, сделанных во второй половине пятидесятых годов.

В семидесятых она была снята для реставрации — да так никогда уже и не вернулась на фасад. Место ее уже в наши дни заняла коробка мансардного окна, появившегося при реставрации здания в 2001 году.

Тогда же облицовка фасадов темно-коричневой гранитной крошкой сменила цвет на нынешний, голубой. Здание стало заметнее и, одновременно, стало выглядеть еще более молодым.

* * *

Недолог час, когда квартал, очерченный трассой бульвара Эстония, улицей Каубамая, бульваром Рявала и Театральной площадью, преобразится самым радикальным образом.

Составленный проект детальной планировки предполагает возведение в его глубине жилых и коммерческих зданий высотой от восьми до двенадцати этажей, допускает снос былого Дома проектировщиков, пристройку к зданию Академической библиотеки.

О каких-либо преобразованиях в облике зданий, выходящих фасадами на парк Таммсааре, речи в проекте не идет. Возможно, оно и к лучшему: воссоздание утраченной в войну застройки в современном Таллинне, увы, крайне непопулярно.

Приходится признать: мы не Германия и не Польша, где многим восстановленным в экономные сороковые-пятидесятые годы по упрощенным проектам зданиям возвращают пышные фасады, которыми они обладали на заре двадцатого столетия.

Но по крайней мере мемориальный стенд с фотографией столетней давности, на которой былой дом Рубинштейна еще запечатлен во всей своей красе, на фасаде дома с нынешним адресом: бульвар Эстония, 5-а мог бы и появиться.

Илья Кадушин

«Столица»

Related posts

• Память мартовской ночи 1944 года
• Таллинн, сентябрь сорок четвертого: первые дни долгожданного мира
• «Над морем дум, над пашнею идей...»: архитектурное наследие гимназии Эльфриды Лендер в Таллине
• Летняя ночь с 13 на 14 июня, 1941 года.
• Возвращение на родину
• Дружба длиной в шесть десятилетий: кино «Сыпрус» справляет юбилей
• Не только 1939 год, но и оккупационный снег 1941-1944 годов. Таллин, цветные фотографии.
• Золотой грааль Таллина
• «Исконный враг» профессора Улуотса
• Таллин. Фотографии зданий разрушенные во времена Второй Мировой войны.