Таллиннский дворец бракосочетания на Пярнуском шоссе — уникальный «сплав» подлинного модерна начала XX века с его удачной стилизацией, созданной без малого сорок лет назад.

В ассоциативном ряду архитектурных стилей за Таллинном четко зарезервирована готика.

Неважно, что из шести вознесенных над Старым городом шпилей готический — только один, а большинство зданий внутри крепостной стены несет на себе отчетливую печать историцизма.

Именно строительное наследие Средних веков задает тон восприятия нынешней столицы Эстонии, определяет ее лицо, задает имидж, и делает, в итоге, отличным от городов-соседей.

Тем ценнее в градостроительной палитре таллиннских улиц представители иных эпох и стилевых направлений — их своеобразие и оригинальность, кажется, только выигрывает за счет явной непохожести.

Встречаются среди подобных построек и счастливцы, которым удалось перешагнуть порог пресловутой «инаковости», став не просто архитектурным курьезом, а неотъемлемым элементом городской среды.

Вилла мебельного фабриканта Христиана Лютера, знакомая всякому, кто едет в центр города по Пярнускому шоссе или движется в противоположном направлении, — одно из таких зданий: яркое, эффектное, запоминающееся.

Гробы и комоды

Особняк Лютера до марта 1944 года. Видна утраченная форма венчающего башню шлема.

Земли к востоку от дороги на Пярну и Ригу владельцы торгового дома «Георг Христиан Лютер» приобрели в семидесятые годы XIX века, решив расширить профиль семейного предприятия.

Вот уже более столетия специализировалось оно на продаже разнообразных товаров от соли и льна до стройматериалов. Теперь же — решило взяться за производство последних самостоятельно.

В 1880 году Христиан Вильгельм Лютер, получивший образование в Москве и Лондоне, решил, что наряду со стропилами для крыш унаследованная им от отца лесопилка могла бы делать и мебель.

Благо, знакомый с новинками деревообработки, Христиан Вильгельм сумел разглядеть практически безграничный потенциал нового для своего времени материала — обработанной горячим паром гнутоклееной фанеры.

Поначалу новоиспеченный фабрикант, правда, попробовал предложить ревельским обывателям сделанные из нее… гробы. Но явно недооценил консерватизм местной публики — и вскоре переквалифицировался на комоды и венские стулья.

Дело пошло в гору. Прежние производственные помещения стремительно становились тесны. На рубеже восьмидесятых-девяностых годов XIX века к былой лесопилке прибавились цеха и мастерские, построенные по проекту архитектора Эрвина Бернхарда.

Очень скоро они разрослись до настоящего фабричного «городка», который включал в себя собственную водонапорную станцию с величественной башней, здание пожарного депо, народный дом, жилые казармы для работников предприятия.

Поблизости от производства, как было это принято в ту пору, решил поселиться и сам фабрикант: в 1909 году был выполнен первый проект его будущего жилища — роскошной городской виллы.

Идея и воплощение

За остзейскими немцами закрепилась слава ретроградов, но Христиан Вильгельм Лютер был, похоже, исключением из правил. По крайней мере — в вопросах архитектурных пристрастий.

Народный дом, воздвигнутый им в память об умершем брате, был построен по проекту едва ли не самого новомодного зодчего Российской империи — корифея финского модерна Армаса Линдгрена.

Модерн — причем именно в его северной ипостаси — был избран Лютером и для оформления собственного дома. Правда, проектировать его заказчик поручил не финским, а русским, столичным, петербургским.

Звали их Николаем Васильевым и Алексеем Бубырем — и оба они были хорошо знакомы Христиану Вильгельму с той поры как выиграли конкурс проектов здания Ревельского Немецкого театра — ныне Эстонского драматического.

Лютер был не просто пассивным зрителем-театралом — он входил в Немецкое театральное общество. И, будучи одним из его меценатов, принимал в воплощении разработанного Бубырем и Васильевым проекта самое непосредственное участие.

Как и в случае с театром, первый проект, присланный в Ревель из Санкт-Петербурга, оказался чересчур брутальным. Массы «дикого» природного камня, кажется, подавляли архитектурную композицию, производя, говоря откровенно, гнетущее впечатление.

Изначальный замысел был пересмотрен. Его измененный вариант, опубликованный в 1914 году в качестве образчика современной виллы в книге «Жилой дом», свидетельствуют: стилевые акценты сместились от суровости к легкости.

Исчезла нарочито грубая рустовка фасадов. Башня стала тоньше, легче и вместо тяжеловесного черепичного покрытия оказалась увенчана тонким летящим шпилем. Пилястры расчленили объемы здания, придав ему воздушность.

Реализовать задуманное в полном объеме, увы, не удалось. Но даже реализованный в несколько более упрощенном виде, особняк Лютера, безусловно, стал признанной городской достопримечательностью.

Снаружи и внутри

Пожить в роскошной вилле ее заказчику выпало не более четырех лет: в 1914 году Христиан Вильгельм скончался.

Дом унаследовал его сын Александр Мартин Лютер, который и жил в нем с семьей до второй половины тридцатых годов, а позже — сдавал помещения в аренду итальянскому посольству.

С приходом советской власти здание национализировали, передав под детскую поликлинику. В 1943 году здание решили отремонтировать и снабдить бомбоубежищем, но так и не успели.

Во время мартовской бомбардировки в виллу попала зажигательная бомба. Крыша и интерьеры были полностью уничтожены, за исключением каменной коробки стен постройка выгорела, что называется, дотла.

Отношение к архитектуре периода модерна в послевоенном СССР было однозначно отрицательным. Но острый дефицит в Таллинне жилого фонда оказался сильнее эстетически-идеологических пристрастий.

Уже в 1945 году архитектор В. Нурмик составил план восстановления здания: руководствовался он при этом, в первую очередь, соображениями не столько научной реставрации, сколько оперативности и экономии средств.

Былой шик виллы поблек. Черепичная крыша была заменена жестяной, упрощенной оказалась форма венчающего башню кивера. Даже 3 частично уцелевшие оконные рамы было решено заменить новыми, с менее филигранными переплетом.

Поначалу в здании, согласно плану восстановления, оборудовали коммунальные квартиры. Позже в нем, в точности как в последний предвоенный год, вновь заработала детская поликлиника и центральная таллиннская станция «Скорой помощи».

Во второй половине шестидесятых годов облик нечетной стороны Пярнуского шоссе стал меняться. Между былой фабрикой Лютера и прежним жилищем ее владельца возник обширный котлован — основание будущего Дома печати.

Тогда же, в рамках расширение проезжей части, снесли часть оригинальной ограды виллы Лютера. О сносе самой постройки речь, к счастью, не заходила: уже в 1970 году ее решили передать под дворец бракосочетаний.

Реализовать задуманное удалось только спустя доброе десятилетие: слишком уж объемным и дорогостоящим оказался проект реконструкции. Зато и результат оказался, вне сомнения, заслуживающим только похвал.

Задачу, которая стояла перед архитекторами Антсом Райдом и Сирьей Уусбек, легкой было не назвать никак: по сути, они должны были воссоздать утраченный за тридцать лет до того стильный интерьер здания.

Поставленная цель была достигнута: находясь внутри дворца бракосочетаний, неспециалисту будет непросто догадаться, что вокруг — не аутентичный модерн начала XX века, а удачная стилизация.

* * * *

В нынешний понедельник, 15 апреля, закрывшийся в сентябре минувшего года на ремонт особняк по адресу: Пярнуское шоссе, 67 вновь распахнул перед посетителями свои двери.

Без малого сорок лет бывшая вилла фабриканта Лютера служит всё новым и новым поколениям таллиннцев местом заключения брачных союзов.

Горожане-эстонцы называют его просто «Õnnepalee» — «Дворец счастья». Что ж, и заказчик строительства, и архитекторы были бы, наверное, совсем не против такого поворота в его судьбе.

Йосеф Кац
«Столица»