Легендарному Ревельскому морскому сражению исполняется на днях ровно двести двадцать девять лет.

Морских баталий акватория нынешней Таллиннской бухты и ее ближайшие окрестности повидали за прошедшие века немало.

Ревельское морское сражение стоит среди них особняком: оно дважды увековечено в городском пространстве: картиной в холле Центра русской культуры и памятным знаком-якорем на бульваре Эстония.

Ревельское морское сражение 2 (13) мая 1790 года. Картина А. Боголюбова.

Казалось бы, одно только это свидетельствует о том, что к числу малоизвестных событий истории сражение, развернувшееся на рейде Ревеля в мае 1790 года, относиться, вроде бы, никак уж не должно.

Между тем, далеко не каждый из современных таллиннцев и вспомнит, флоты каких именно держав сошлись свыше двух столетий назад в смертельной схватке, и кто победил в этом поединке.

Услышав же, что участвовали в ней русские и шведские корабли, распахивают глаза с самым искренним недоумением: как так, разве шведов на море не разгромили раз и навсегда еще при Петре Первом?!

Что ж, разгромили — в битве у мыса Гангут, нынешнего финского Ханко, — еще в 1714 году. Но поражение в Северной войне вовсе не значило, что шведы смирились с ним и не стремились к реваншу.

Привкус поражения

Отношения между Шведским королевством и Российской империей на протяжении всего XVIII столетия трудно назвать добрососедскими.

Желание вернуть утраченные по Ништадтскому мирному договору провинции на восточном берегу Балтийского моря никогда не оставляло Стокгольм — казалось, нужно только выждать подходящий момент и вновь превратить Балтику во «внутреннее море» Швеции.

В 1771 году на шведский престол вступил Густав III, страстный поклонник просвещенного абсолютизма, искренне веровавший в то, что «настоящему» монарху, для того чтобы вписать свое имя в скрижали истории, просто необходимо быть победоносным полководцем.

Двоюродный брат российской императрицы Екатерины II, король Швеции ставил понимание собственного «долга перед родиной» выше родственных чувств: возвращение Эстляндии, Лифляндии, Ингерманландии под свой скипетр он видел едва ли не основным призванием.

В августе 1787 года Турция, нарушив мирный договор, объявила воину России. Воспользовавшись тем, что основные силы противника задействованы на южном театре военных действий, Густав решил ударить с севера — со стороны Финляндии.

Поначалу амбициозный план короля казался авантюрой даже в самой Швеции: государственная казна к войне была не готова. Но помочь Густаву решили Англия, Голландия, Пруссия, не заинтересованные в успехах России на юге.

России война одновременно на два фронта была не нужна. По дипломатическим каналам Екатерина II пыталась сделать всё возможное, чтобы предотвратить разгорающийся конфликт, но преуспеть в этом, увы, ей не удалось.

Густав III продолжал курс на подготовку армии и флота к войне. Для начала войны нужен был только повод. И вскоре такой повод «подвернулся». Точнее — был виртуозно спровоцирован.

Одно из семи

Для подготовки общественного мнения к войне шведский король использовал технологии, которые успешно применяются и в XXI веке.

То и дело населению подкидывались «неопровержимые доказательства» того, что российский флот вот-вот собирается высадить в шведских шхерах десант. Учитывая, что подобное, действительно, имело место в конце Северной войны, информации верили.

Дошло до того, что даже члены Риксдага, изначально относившиеся к России вполне лояльно и уж точно не желавшие втягивать Швецию в затратный конфликт с необъятным восточным соседом, поверили в это, и склонялись к мнению, что «лучшая защита — это нападение».

Формальным поводом для начала военных действий стало «нападение русских» на посты пограничной стражи в принадлежавшей тогда Шведскому королевству Финляндии. Роль неприятеля сыграли… сами шведы, одетые для этого в мундиры солдат Российской империи.

21 июня 1788 года войска Швеции вторглись на территорию России, но в результате ожесточенных боев были остановлены. Не снискав лавры победителя на суше, Густав III решил попробовать себя в роли флотоводца — и перенес основные боевые действия на море.

Главная цель короля состояла в том, чтобы разбить русский флот, который базировался в различных гаванях, по частям. А затем, штурмом с моря, атаковать Санкт-Петербург, склонив неуступчивую императрицу Екатерину к миру на выгодных для Швеции условиях.

Следует признать, что рассчитывать на реализацию своих планов у шведов основания имелись. К началу боевых действий русский флот имел больше линейных кораблей и фрегатов, но при этом оставался менее боеспособным чем шведский.

Главная причина недостатка русских была в том, что Кронштадт был укреплен плохо, а на кораблях не хватало артиллеристов. Часть флота находилась в резерве. Фактически боеспособной была всего только одна эскадра.

Не слишком известная человеку, далекому от исторических штудий, эта Русско-шведская война отличалась удивительной интенсивностью: за два с половиной месяца в Финском заливе произошло семь сражений.

То, что произошло 2 (по новому стилю — 13) мая 1790 года на Ревельском рейде, было по счету четвертым. И именно оно похоронило шведский стратегический план разгрома русского флота.

Нападение шведов на Балтийский порт — нынешний город Палдиски — в марте 1790 года застало местный гарнизон врасплох, но заставило русскую эскадру в Ревеле подготовиться к визиту незваных «гостей».

Сквозь строй

Ревельской эскадрой командовал тогда адмирал Василий Чичагов. Он же был главным командиром Ревельского порта, а после смерти в октябре 1788 года адмирала Самуэля Грейга руководил боевыми действиями Балтфлота.

Боевого опыта было ему не занимать: Чичагов принимал участие в Русско-Турецкой войне, а также руководил в 1789 году Эландским морским сражением и придерживался своих собственных, особых, взглядов на ведение морского боя.

Адмирал считал, что, вступая в бой с более сильным противником, лучше применять оборонительную тактику. За такие взгляды он подвергался критике сослуживцев, но в Ревельском сражении он поступил именно так — и оказался прав.

В начале мая шведский флот под командованием герцога Карла Зюдерманландского покинул Карлскруну — главную базу военно-морских сил королевства, взяв курс на Ревель: город, который мог считаться «ключом» на подступах к столице Российского государства.

Силу на административный центр Эстляндской губернии шведы направили немалую: в составе флота было двадцать два линейных корабля, четыре фрегата и четыре мелких судна. Русскую эскадру шведы превосходили дважды как по численности, так и по огневой мощи.

Командиру Ревельской эскадры адмиралу Чичагову военного опыта было не занимать.

Чичагов, будучи осведомленным о приближении шведов и учитывая направление ветра, поставил эскадру в три линии: в первой — десять линейных кораблей, во второй — пять фрегатов и по одному бомбардирскому кораблю на флангах, в третей — семь катеров.

Корабли встали на якорях вдоль побережья, начиная от Кадриорга до Виймси. Центр эскадры был на траверзе монастыря Святой Бригиты. Своим правым флангом она упиралась в отмель полуострова Виймси, а левый фланг прикрывался пятью артиллерийскими батареями.

Утром 2 мая шведский флот вошел на Ревельский рейд и, перестроившись в кильватерную колонну, перешел в атаку на русские корабли. Шведы планировали осуществить поворот в одной точке и пройти перед строем русских уничтожая их огнем своих пушек.

Этот маневр оказался неудачным: шквалистый ветер не давал возможности шведским кораблям осуществить разворот и вести прицельный огонь. Флагманский корабль «Густав III» начал дрейфовать на русскую линию и был осыпан ядрами и картечью.

Ответный огонь стоявших на якорях русских кораблей оказался куда как более эффективным: имея больше возможностей для точного прицеливания, они сбивали рангоут и такелаж неприятельской флотилии, лишая шведов возможности маневрировать.

После часового боя 64-пушечный шведский корабль «Принц Карл» потерял управление и сдался. Один из поврежденных кораблей недалеко от острова Аэгна сел на мель и был сожжен шведами. Семь кораблей вообще не участвовали в бою.

В результате этого «прогона сквозь строй» шведы понесли потери: шестьдесят один убитый, семьдесят раненых и около пятисот двадцати пленных Шведский адмирал посчитал бессмысленным вести сражение и прекратил его.

Несколько шведских кораблей ушли для ремонта в Свеаборг. Русская эскадра в этом сражении не потеряла ни одного корабля. У нее было самое минимальное число убитых и раненых в морских сражениях в этой войне.

Высочайшим указом адмирал Чичагов был награжден орденом Святого Андрея Первозванного, удостоены наград были и другие офицеры.

* * *

Невольно задаешься вопросом — почему Ревельское морское сражение, выигранное не только отвагой моряков, но и точнейшим стратегическим расчетом командующего, словно остается в тени известных флотских баталий?

Возможно, определенную роль сыграла в этом сама личность победителя шведов: адмирал Чичагов пользовался большим расположением Екатерины II и после ее кончины, как и многие сподвижники императрицы, оказался в опале.

Но, вероятнее, причина еще и в том, что шведы после Северной войны, действительно, не рассматривались как грозный противник. Морские победы над турками в акватории Эгейского и Черного морей воспринимались куда большим триумфом.

Но копия батального полотна художника-мариниста Алексея Боголюбова в помещениях ЦРК и поднятые водолазами в конце XIX века якорь и пушка со шведского корабля «Риксенс Стендер» у стен Центральной библиотеки помогают помнить о прошлом нам, таллиннцам.

Семен Смеян,

капитан I ранга в отставке

«Столица»