Пожар, уничтоживший на позапрошлой неделе историческую виллу директора Балтийской мануфактуры, – повод вспомнить об утраченном памятнике и об архитектурном ансамбле, частью которого он являлся.

…Особенности рельефа, имена и фамилии былых землевладельцев, национальный состав жителей, даже навигационный прибор: чего только не отыщется в названиях исторических предместий Таллинна.

Но только одно из них хранит в своем имени память о материале, казалось бы, простом и повседневном, если не сказать – будничном. Хотя ярком, пестром и незаменимым в гардеробе горожанина вот уже нескольких поколений.

Речь, как несложно догадаться, идет о ткани, ставшей достоянием европейцев на заре Нового времени: хлопчатобумажном ситце, однотонном или же, напротив, набивном. И, соответственно, о районе Ситси вокруг мануфактуры, его производившей.

Лебединая песня

Вилла директора Балтийской мануфактуры. Фото до 1925 года.

С первыми образцами ситца Европа познакомилась еще на излете Средневековья, однако собственное производство этой ткани сумела наладить только в последней четверти XVII столетия.

Первые ситцевые фабрики Российской империи заработали лет на сто позже – в Санкт-Петербурге, Москве, Иваново-Вознесенске. В 1858 году продукцию впервые дала будущая Кренгольмская мануфактура.

Без малого всю последующую половину века ее продукция насыщала как общегосударственный, так и внутренний рынок Эстляндской губернии – и лишь в начале следующего столетия стал ощущаться дефицит.

Устав акционерного общества «Балтийская бумагопрядильная и ткацкая мануфактура» был утвержден императором Николаем II осенью 1898 года. В конце следующего февраля на окраине губернского города Ревеля закипела стройка.

На поставки стройматериалов работали все кирпичные заводы не только города, но и его окрестностей: один только главный производственный корпус должен был стать самым крупным по кубатуре строением подобного профиля во всей Эстляндии.

Вокруг, как было принято в ту пору, рос фабричный городок: жилые казармы для рабочих, рядом с ними – жилье для мастеров и управляющих, чуть в стороне – баня с общественной прачечной, школа, пекарня. Позже по соседству оборудовали и церковь.

Автором ансамбля был Рудольф Отто фон Кнюпфер – губернский инженер, твердый архитектор, что называется, «второго эшелона» – из разряда тех, что звезд с небес не хватает, но работу свою всегда выполняет неизменно качественно и добротно.

Работа над комплексом зданий Балтийской мануфактура стала для Кнюпфера в буквальном смысле «лебединой песней»: он, уже немолодой по меркам своего времени, шестидесятидевятилетний зодчий, скончался, не завершив его окончательно.

Но два главных архитектурных акцента на месте пустоши у ведущей к кладбищам Копли дороги он расставить успел: краснокирпичный массив текстильных цехов и увенчанную башенкой деревянную директорскую виллу.

Соседство ее с производственными корпусами было совсем не случайным: считалось, что хороший директор должен иметь возможность следить за предприятием в самом прямом смысле двадцать четыре часа в сутки.

А в том, что руководитель предприятия был хорош, сомневаться не приходилось: до переезда в Ревель уроженец Британии Ричард Карр много лет прослужил техническим директором Кренгольмской мануфактуры.

Классовый подход
Что репортеры довоенных газет, что современные историки архитектуры, обращая взор в сторону Ситси, пишут, чаще всего, о приснопамятных «бараках» – жилье рядовых работников мануфактуры.

Справедливости ради стоит заметить: для своего времени рабочие казармы были вполне комфортабельным жильем, хотя и способным удовлетворить лишь самые базовые потребности крыши над головой.

Несколько более интересно решено жилое строение по адресу улица Ситси, 3. Не слишком примечательное внешне, оно отличается от соседних построек прежде всего своей нетипичной для Таллинна внутренней планировкой.

Вместо двух с лишним десятков совмещенных с кухонным блоком однокомнатных квартир, вытянувшихся вдоль пронизывающего все здание длинного коридора, здесь применен принцип, заставляющий вспомнить о британских прототипах.

Небольшие квартиры, предназначенные прежде всего для мастеров и их помощников, размещаются на двух этажах. Причем лестница, связывающая комнаты между собой, расположена внутри квартиры: как тут не вспомнить «рядные дома» или «таунхаусы».

Внешне, правда, дом для низшего звена фабричного руководства практически ничем не отличается от жилищ пролетариата: все те же четырехскатные крыши да гладкие дощатые фасады, начисто лишенные даже намека на архитектурный декор.

Кто знает, быть может, делая выбор в пользу достаточно аскетичного варианта внутренней отделки, архитектор Кнюпфер хотел лишний раз подчеркнуть принцип равенства и демократизма, но узнать это в точности едва ли возможно.

Во всяком случае, оформляя виллу для директора мануфактуры, он точно не отказывал себе в увлечении ажурным выпиленным декором, а будущим жильцам – в обеспечении уровня жизни, подобающего представителям высокого начальства.

Расположенный несколько в стороне от фабричной слободки, окруженный обширным садом, снабженный двухэтажной верандой, директорский дом напоминал, скорее, дачную архитектуру Нымме, Хаапсалу или Нарва-Йыэсуу.

Не совсем ясно, был ли изначальный декор реализован в полной мере: фотографии середины двадцатых годов прошлого века не фиксируют прорисованные на проекте резные украшения окон и крыши башенки.

В любом случае, изначальная задумка архитектора Кнюпфера достаточно быстро была не столько искажена, сколько дополнена: уже в 1912 году к зданию были пристроены два одноэтажных флигеля.

Иные времена
Через два года грянула Первая мировая война – для мануфактуры это означало стремительный рост заказов от армейского ведомства.

Последовавшая вскоре революция едва не остановила производство вовсе, а обретение Эстонией государственной независимости и смена экономической модели в соседней России полностью закрыли для предприятия восточный рынок.

В первые годы Эстонской Республики фабрика быстро сумела занять профильную нишу и даже несколько расширила производство: в 1923 году была даже выстроена еще одна, дополнительная рабочая казарма по дореволюционному еще проекту.

Примечательно, что помимо основной продукции, мануфактура выпускала и побочную, не самую ожидаемую: на основе пепла от сланцевого брикета здесь формировались строительные блоки – из них, например, был возведен вокзал электропоездов в Хийу.

На их производстве были задействованы представители сильного пола. Большую же часть коллектива составляли представительницы пола прекрасного: недаром автор статьи в газете Uus Eesti за 1938 год назвал мануфактуру «женской республикой».

Не сильно изменился гендерный состав работников предприятия и после того, как после аннексии Эстонии Советским Союзом фабрика была национализирована. Не изменились и условия проживания: рабочие казармы войну пережили без ущерба.

Сказать то же самое о производственных помещениях, к сожалению, невозможно: главное из них было подожжено в 1941 году отступающей из Таллинна Красной армией. Зато директорская вилла сохранилась в целости и сохранности.

По воспоминаниям старожилов, с послевоенных времен чуть ли не до середины шестидесятых годов там располагался детский сад. Ближе к концу советского периода в истории Эстонии – работали бухгалтерия и отдел снабжения.

О сохранении памятников деревянной – особенно производственной – архитектуры речи тогда еще не шло. Но в середине восьмидесятых бывшую виллу директора предприятия капитально отремонтировали.

Правда, не обошлось без утрат: мало того, что в ходе ремонта изменили внутреннюю планировку, так еще и снесли веранду юго-восточного фасада, лестницу для прислуги и стильные кафельные печи.

В таком, пускай и искаженном облике, спроектированная Кнюпфером постройка отметила свое столетие. Вскоре предприятие обанкротилось – и судьба виллы оказалась неопределенной.

Трагическую точку в ее биографии поставила ночь на четверг, 5 декабря: ранним утром Спасательный департамент получил сообщение о горящем открытым пламенем постройке.

Что случилось дальше – в общих чертах известно: на профессиональном языке пожарных это называется «ликвидация очага пожара вследствие полного выгорания».

***

В десятку самых выдающихся образчиков деревянного зодчества Таллинна рубежа XIX–XX столетий бывшая вилла директора Балтийской мануфактуры могла бы войти едва ли.

Ценность же постройки для градостроительного ансамбля прежней фабричной слободки – нынешнего предместья Ситси – несомненная. И утрата одного из ценнейших его элементов досадна и горька.

Вроде бы, владелец находящегося до загадочного возгорания под охраной в качестве архитектурного памятника объекта недвижимости выражал в СМИ самое искреннее сожаление. И делился планами возможного использования дома после реставрации.

К настоящему моменту провести ее можно разве что путем воссоздания точной копии из аутентичных материалов. Законодательство позволяет это. Так что вера в то, что оригинальное здание вернется на угол улиц Мануфактуури и Копли, еще теплится.

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• В Ревель, на воды
• Хорошо забытое старое: паровик идет до Копли
• Соната на заводских трубах: прошлое и будущее таллинского района Копли
• «Приветливый и давно желанный храм»: столетие церкви Святителя Николая
• Нижние Копли. Весна 2007 год. Фотографии второго рейда.
• Таллинское Копли с высоты утреннего Бэтмэна, выглядит так!
• Возвращение памяти: часовня СЗА в Копли
• Таллинн: Квартира в Копли с видом на Хельсинки
• От «рабочей колонии» до «города-сада»: долгая история коплиских линий Таллина
• «Господа думают, что народ без водки не справится?!»: как Таллинн собственный «сухой закон» устанавливал.