Век тому назад молодая Эстонская Республика понесла тяжелую утрату — и впервые в своей истории столкнулась с необходимостью организовывать государственные похороны.

В последний путь предстояло проводить, по сути, не просто одного из отцов независимости — фигуру, чей политический опыт был больше, чем сам опыт государственности: Яана Поска.

Резюме сделанного

Похороны Яана Поска. Открытка 1920 года.

«Яан Поска. 1866–1920. Первый эстонец, занимавший пост мэра Таллинна» — гласит надпись на оконном стекле ретротрамвая, вот уже третий год совершающего рейсы от Кадриорга до Тонди.

То же самое сообщает пассажирам и надпись на эстонском языке. И тоже — ошибочно: при всех своих безусловных заслугах, первым эстонцем, севшим в кресло городского головы Ревеля, он не был.

Пальма первенства в этой области принадлежит все-таки Вольдемару Лендеру, который занял пост градоначальника за семь лет до Яана Поска и смог удержаться на нем без малого два срока подряд.

Англоязычный текст справки на трамвайном окне, напротив, исторически безупречен: «First estonian chairman of the Tallinn city council» — «Первый эстонец — председатель Таллиннского городского собрания».

Этот пост присяжный поверенный, выпускник юридического факультета Юрьевского университета, пятый сын многодетной семьи дьячка православной церкви из Лайусе занял в самом начале 1905 года.

Для местной политики то было небывалое время: впервые за неполные семь столетий существования Ревеля городская власть перешла от родовой и финансовой остзейской аристократии к эстонско-русскому избирательному блоку.

Один из немногих его представителей, Поска смог сохранить свою должность в структуре муниципального управления и после подавления первой российской революции, пользуясь неизменным авторитетом у всех политических сил.

Пост городского головы (пользуясь современной терминологией — мэра) он занял в 1913 году. Через четыре года кабинет в ратуше пришлось, впрочем, покинуть: Поска был назначен комиссаром временного правительства в Эстляндской губернии.

В вихре последующих событий Поска успел быть избранным в общероссийское Учредительное собрание, вернуться после его разгона большевиками в Таллинн, быть назначенным Комитетом спасения Эстонии на пост министра иностранных дел.

В 1918–1919 годах он вел дипломатическую работу в государствах Западной Европы. Вернувшись на родину вновь, стал депутатом Учредительного собрания — на этот раз Эстонии. Одновременно — непосредственно руководил созданием МИД ЭР.

Кульминацией политической карьеры Поска стали мирные переговоры с советской Россией и подписание Тартуского договора: «впервые мы имеем возможность самим определить свою судьбу», резюмировал он достигнутое.

Определять судьбу государства, во многом созданного его руками, Поска планировал и в дальнейшем: частную адвокатскую практику он намеревался совмещать с членством в конституционной комиссии.

Здоровье, однако, не выдержало: в последний раз проведя 4 марта 1920 года заседание комиссии, занимающейся совершенствованием Основного закона, через три дня ее глава скончался.

Волна переименований
Яану Поска посчастливилось умереть в своей постели — в буквальном смысле слова: в принадлежащем его семье особняке в Кадриорге, на улице, носящей ныне имя политика.

Туда же утром следующего после кончины дня немедленно направилась делегация членов правительства и Учредительного собрания, а также полпредства РСФСР во главе с руководителем.

«Учредительное собрание потеряло одного из уважаемых членов, эстонцы — одного из лучших сыновей, эстонское государство — одного из создателей», — открыл траурное заседание предпарламента Аугуст Рей.

«Тяжелый удар постиг сегодня не только семейное гнездо, в котором остались беспомощные дети и скорбящая вдова, — отметил премьер-министр Яан Тыниссон. — Сокрушено счастье в каждом эстонском доме».

Пока государственные мужи произносили пышные — при этом вполне искренние речи, — частный бизнес среагировал на трагическое событие по-своему: снимки Поска на смертном одре появились в витринах столичных фотографов.

Пускать ситуацию на самотек показалось муниципальным властям неуместным: после того как покойный был перенесен для отпевания в Преображенский собор, отцы города издали распоряжения относительного траурного убранства Таллинна.

Прежде всего, для декорирования витрин полагалось использовать ветки хвойных растений и национальные флаги. Дозволялось также использование портретов усопшего — но, разумеется, сделанных исключительно при жизни.

Одновременно, на экстренном заседании городского собрания было принято решение переименовать улицу, на которой стоит дом усопшего, в улицу Поска и присвоить имя выдающегося горожанина сиротскому приюту на улице Туй.

Волна переименований вообще захлестнула самые разные сферы: так, например, небольшой пароход Stadt Reval был перекрещен в «Яана Поска» — причем на флоте сожалели, что имя это не досталось «Суур Тыллю».

Но самая странная инициатива прозвучала, пожалуй, в марте 1921 года, когда газеты сообщили о решении управлении путей сообщения присвоить имя политика… железнодорожной станции «Изборск».

Эстонский вариант топонима – Irboska – и впрямь созвучен «Jaan Poska». Но здравый смысл все же победил: переименовывать незначительный полустанок в честь выдающегося лица не стали.

Отражение заслуг
«Вчера, десятого марта, столица Эстонской Республики отдала последний долг своему почившему гражданину, первому деятелю Юрьевского мира, И. И. Поска», — сообщала таллиннская газета «Русь».

Две буквы «И» в инициалах объясняются просто: выросший в православной среде Поска, получивший на русском языке образование и даже на эстонском говоривший с акцентом, был для русских жителей «Иваном Ивановичем».

Последний покой он обрел под временным осьмиконечным крестом — на православном же кладбище Александра Невского, куда проследовала через весь город похоронная процессия в сопровождении воинских частей и траурных маршей.

Рядом с таллиннцами шествовали делегации, прибывшие со всех концов Эстонии. Члены диппредставительств Великобритании, Франции, Финляндии и Нидерландов шагали с венками еловых ветвей, переплетенных сине-черно-белыми ленточками.

Заказ на них был столь велик, что таллиннские цветочные лавки не сумели справиться: траурные венки пришлось заказывать в Тарту, а некоторые столичные обыватели, как заверяла Päevaleht, лично ездили за ними в другой город.

«Улицы были свидетелями грандиозного печального торжества, — продолжала „Русь“. — Убранные национальными и траурными флагами, с портретами и бюстами покойного в витринах и окнах частных домов, они были свидетельницами народной скорби».

В витрине одного из магазинов на улице Виру был выставлен триколор, поверх которого беженка из Петрограда, ученица Репина Марали Бек-Мармарчева выполнила портрет Поска — «в широкой живописной репинской манере», как уточняла газета.

Известно, что представительный портрет Поска был создан еще одним российским эмигрантом — московским художником Александром Кульковым. К сожалению, оба упомянутых полотна впоследствии были утеряны, и сохранность их под вопросом.

В день похорон архитектора Тартуского мира по всей Эстонии звенели колокола. В Таллинне были запрещены любые увеселительные мероприятия и концерты какой-либо музыки, кроме духовной. Естественно, были закрыты и все кинематографы.

«Правительство, армия и общество, символизируя свое единение у гроба Поска, были широко представлены в траурном кортеже, — писала „Русь“. — Особенно трогательна была близость священнослужителей родной ему лично религии.

Два духовых оркестра вели печальную песнь прощания, а стройные ряды юнкеров и учебного батальона говорили о великой ценности такого государственного строительства, в которое покойный вложил столько энергии.

Заслуги И. И. Поска нашли отражение в речах на площадях, собравших огромное количество народа. Эстония не забудет своего великого гражданина, сошедшего в могилу в первые годы ее существования».

***

«Не плачь, Эстония. Не вовсе он угас
Его дела живы в строительстве свободном
Его дела в призваньи всенародном
Надолго будут жить так ярко, как сейчас.

В них — памятник над свежею могилой
Призыв к дальнейшему развитию страны
И если пред лицом господнем все равны
То первый он перед отчизной милой».

Стихотворный некролог, опубликованный на страницах «Руси», можно дополнить двумя уточнениями: надгробие Поска было создано скульптором Яаном Кортом в 1927 году, а памятник самому политику в Кадриорге — уже в наши дни.

Стоит, пожалуй, в столетнюю годовщину кончины выдающегося деятеля исправить и информационный текст на окне носящего его имя ретротрамвая: ей-богу, пунктуальный и въедливый Яан, он же Иван Иванович, Поска был бы определенно доволен!

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• Канал, бассейн, гавань: след ревельского адмиралтейства
• Возвращение на родину
• Детский музей признан лучшим
• Русский музей на мызе Бланкенхагенов
• Одухотворенная простота
• Фонтаны снова говорят
• Дома на Журавлином поле
• Ревельский Версаль
• Шагреневая кожа Кадриорга
• Улица Рудольфа Тобиаса