Мемориальный комплекс на Маарьямяги давно уже стал памятником не конкретным событиям или лицам, а всему, что произошло с Эстонией на протяжении бурного ХХ столетия.

Грандиозный, многозначный и величественный – но так, впрочем, никогда и не завершенный, – он подобен расколотому зеркалу, грани которого хранят память исторических бурь, пронесшихся над страной и ее столицей.

Бурная предыстория
Еще каких-нибудь восемьдесят лет назад о том, что северная оконечность холма Маарьямяги будет иметь какое-либо символическое значение, трудно было бы и подумать.

Вариант развития мемориального ансамбля на Маарьямяги по версии середины шестидесятых…

Здесь, на бывшем пастбище летнего поместья Мариенберг, располагался сугубо утилитарный объект: стрельбище учеников летной школы, которая квартировала в усадебном доме.

Стрельба утихла под Рождество: 22 декабря 1940-го почему-то именно сюда были перенесены и перезахоронены останки краснофлотцев, расстрелянных за двадцать один год до того на острове Найссаар.

Имеются косвенные свидетельства, что рядом со временным мемориалом во время боев за Таллинн следующим летом были захоронены и защищавшие столицу ЭССР красноармейцы – но подтверждений тому нет.

Как нет и изображения самого памятного знака, чей век оказался на удивление недолгим: после того как город заняли войска нацистской Германии, он, по понятным причинам, незамедлительно был новыми властями разрушен.

Но свято место, как известно, пусто не бывает: сложно сказать, чем именно так приглянулся именно этот возвышающийся над Таллиннской бухтой холм немцам, но собственный мемориальный ансамбль они решили создавать именно здесь.

Проектировать его было поручено архитектору Алару Котли – будущему творцу эстрады Певческого поля. По иронии судьбы, именно он, всего год назад, разрабатывал проект благоустройства окрестностей братской могилы краснофлотцев здесь же…

Судя по всему, биография немецкого, второго по очередности мемориального ансамбля на Маарьямяги оказалась еще короче, чем его советского предшественника: ликвидирован он был после очередной смены власти, в сентябре 1944 года.

Правда, успев до того попасть в фотообъектив: увенчанная равноконечным тевтонским крестом плитняковая стела одновременно напоминает довоенные памятники павшим в Освободительной войне и нынешний монумент на площади Вабадузе.

Территория недавнего «Кладбища героев» была выделена под картофельное поле: со снабжением в ту пору было туго. Горожане роптали – дескать, добираться до своих сельскохозяйственных уделов им надо в немыслимую даль.

Не позднее первого послевоенного Дня военно-морского флота восстановили, впрочем, и захоронение революционных моряков: скромный мемориальный камень на Маарьямяги исчез только в девяностые годы.

Стремление к синтезу
«У дороги на Пирита открыли, под речи коммунистов, огромный обелиск „Ледовому походу“, – писала в 1960 году эмигрантская газета Vaba Eestlane. – Что это за поход – никто в городе толком не знает»…

Анонимный информатор заокеанского издания был, очевидно, не одинок – и публикации в местной прессе, на редкость, кстати, лапидарные, толком не разъясняли, какому именно событию посвящен новый памятник.

…и на макете второй половины шестидесятых годов прошлого столетия.

Звучали общие фразы о героизме моряков Балтийского флота, о приближающейся дате «двадцатилетия восстановления советской власти в Эстонии», о традициях революционной борьбы, но конкретики было явно маловато.

Подобная немногословность, пожалуй, имела простое объяснение: относительно недавно отношение к переходу Балтийского флота из Ревеля в Гельсингфорс и оттуда – в Кронштадт было в советской историографии, мягко говоря, неоднозначным.

Да и как оно могло быть иным, когда спасение боевых кораблей было осуществлено не по приказу из революционного Петрограда, а вопреки ему. За что командующий переходом – Алексей Щастный – был расстрелян большевиками за «самовольство».

Даже в путеводителе 1964 года издания, где упоминаются и памятник, и его название, сопроводительный текст рассказывает вовсе не о Ледовом походе, а о расстрелянных на Найссааре и перезахороненных впоследствии на Маарьямяги «матросах революции».

Перелом наступил три года спустя, когда накануне пятидесятилетия октябрьской революции Маарьямяги вновь оказался в центре внимания. Здесь было решено создать главный мемориальный ансамбль ЭССР, посвященный борцам за советскую власть.

Заложили его в 1967 году, обещая завершить строительство к началу следующего десятилетия. Увы, работы затянулись: когда восемь лет спустя обновленный комплекс был официально открыт, было объявлено, что это – окончание только первого этапа.

«Доломитовый обелиск на Маарьямяги, воздвигнутый в память героического ледового похода Балтийского флота, стал впоследствии одним из компонентов мемориального ансамбля, – писал один из его соавторов-создателей, архитектор Март Порт. – Здесь вертикальная планировка ландшафта умело использована в целях создания неповторимого впечатления: зрители отдалены от окружающего пространства, отчего все взоры оказываются обращенными к главным компонентам.

Вторая очередь мемориала будет включать сливающуюся с высоким глинтом монументальную композицию, синтетически объединяющую архитектурные, скульптурные, колористические элементы».

Ветры перемен
Даже эскизы и фотографии макетов, хранящиеся ныне в фондах Музея архитектуры, завораживают своим размахом. Судя по всему, на Маарьямяги должно было появиться нечто не просто масштабное – воистину циклопическое.

Композиционную ось мемориала, обозначенную «скобой» трибун на обращенной к морю стороне холма, планировалось продолжить в сторону плитнякового обрыва Ласнамяги – и развить ее в виде ступенчатой композиции «кулис».

Венчать эту устремленную ввысь композицию должна была стилизованная фигура женщины с младенцем на руках – образ, навевающий ассоциации не столько с борьбой за власть советов, сколько с наивно-средневековыми готическими Мадоннами.

В сторону суши ансамбль развить так и не успели. Зато частично начали реализовывать его продолжение в сторону акватории Таллиннской бухты: бетонная конструкция у кромки воды, получившая прозвище «Мост в Финляндию», – то, что было сооружено.

Реализованы – еще в рамках первого этапа строительства мемориала – были и еще два объекта, куда как менее приметные, чем обелиск-стела: композиция «раненые птицы» и чаша вечного огня, укрытая двумя высеченными в доломите грубыми ладонями.

Увы, от ветра политических перемен ни само «негасимое пламя», ни мемориальный комплекс на Маарьямяги в целом защитить этим символическим матросским ладоням так и не удалось: смена идеологии и госстроя редко идет памятникам на пользу.

В начале 1992 года был ликвидирован созданный еще даже до установки мемориальной стелы мемориал героя Советского союза Евгения Никонова: прах его, по официальным данным, был передан российской стороне и перенесен на родину.

Через шесть лет на Маарьямяги были установлены кресты на могилах захороненных в годы Второй мировой войны солдат вермахта, а также борцов эстонского диверсионного отряда «Эрна» и военнослужащих Финляндии.

Справедливости ради стоит отметить: мемориальные плиты с наименованиями частей РККА, принимавших участие в обороне Таллинна в 1941 году и боях 1944 года, оказавшиеся по соседству, тронуты не были.

Где-то за несколько месяцев до печально знаменитых «Бронзовых ночей» высказывались идеи переноса сюда же и фигуры скорбящего красноармейца, но судьба ее сложилась иначе.

Сам мемориальный ансамбль, оказавшийся в ходе малопонятных и запутанных бюрократических процедур лишенным статуса охраняемого сооружения, начал незаметно разрушаться.

В 2018 году, когда холм Маарьямяги прорезал тоннель памятника жертвам коммунизма – вернее, пожалуй, памятника жертвам попыток его построить, – незаметное стало очевидным всякому.

Плачевное состояние мемориального ансамбля подтолкнуло правых политиков к высказываниям о необходимости его демонтажа. Но тогда – два года назад – как-то пронесло.

***
Если универсальное мерило популярности памятника и укорененности его в городской среде служат присвоенные ему горожанами неофициальные прозвища, то у мемориала на Маарьямяги нет конкурентов.

Помимо упомянутого «моста» к северным соседям и позабытой ныне «ракеты» – символизирующий матросский штык обелиск и впрямь похож на нее, – можно вспомнить и «могилу Буратино», и даже «мечту импотента».

Вне зависимости от почтительности и пристойности, все они демонстрируют, возможно, главное: политическая и идеологическая подоплека возведения мемориального ансамбля над дорогой в Пирита давным-давно стерлась.

Нет, пожалуй, нужды пытаться найти по-своему уникальному сооружению некое «новое значение» или переосмыслить его. Как ни парадоксально это звучит, но почти тридцатилетняя пора забвения сделала это без нашего, человеческого участия.

Стоит не разворачивать словесные баталии, а хотя бы законсервировать или, еще лучше, отреставрировать выдающееся произведение скульптуры и ландшафтной архитектуры второй половины столь непростого и бурного двадцатого столетия.

Комплекс на Маарьямяги, подобно Таллинну, так никогда и не достроенный, является памятником непростому веку. А также – тем, кто жил в ту пору в этом городе, сражался под его стенами, помнил и стремился увековечить и тех, и других. То есть – всем нам.

Йосеф Кац

«Столица»

Related posts

• «В Тонди, строем, шагом марш!»: бурный век Тондиского военгородка.
• Топ-десятка таллиннских пляжей
• Таллинн - Олимпийская столица
• Путешествие на Бригиттовку
• Катки Таллинна – былого и нынешнего
• Таллин 2012: полёты во сне и наяву. Таллин с огромной высоты!
• «Морская дева» над обрывом Раннамыйза: воспоминание о легендарном таллинском кафе
• Ресторан имени народного танца: полвека легендарному «Тульяку»
• В Ревель, на воды
• «Реально Старый Таллин» Коллекции Бориса Горского