Памятник победе в Освободительной войне, называемый также памятником свободы или Крестом Свободы, мог быть совершенно иным – если бы проекты столетней-девяностолетней давности были в свое время реализованы.

За последнее десятилетие таллиннцы с монументом на площади Вабадузе, что называется, свыклись. Как и с тем, что для поддержания его в подобающем виде время от времени необходим косметический ремонт.

Трудно даже представить, что мог он располагаться совсем не на нынешнем месте. И выглядеть куда как более оригинально, самобытно и, что совсем не исключается, гораздо величественнее нынешнего.

Первая попытка

Восковой макет памятника Свободы, созданный в 1923 году скульптором Амандусом Адамсоном.

Разговоры о том, что создание самостоятельного эстонского государства необходимо увековечить памятником, начались едва ли не в первую же годовщину провозглашения независимости.

Поначалу она не выплескивалась дальше газетных полос, пока в начале ноября 1920 года государственный старейшина Антс Пийп не созвал военных и представителей общественности на обсуждение.

Был создан инициативный комитет, члены его посетили заседание правительства, ведущие политики приняли идею установить в столице монумент независимости «на ура» – но дальше благих намерений дело в тот раз не пошло.

Два года спустя «монументальной» идеей озаботился Союз эстонских демобилизованных воинов. На этот раз решили обратиться к специалисту – заслуженному мэтру и живому классику искусства лепки и ваяния – скульптору Амандусу Адамсону.

Немолодой и прославленный к тому времени мастер охотно взялся выполнить заказ. Уже в марте 1923 года в окне издательства газеты Päevaleht на углу улиц Пикк и Ратаскаэву была выставлена внушительная восковая модель спроектированного монумента.

Зеваки толпились, смотрели и дивились. Художественные критики – особенно молодые, демонстративно не желавшие мириться с академизмом в любом его проявлении, – были, мягко говоря, совсем не в восторге. А говоря откровенно – совсем наоборот.

По мнению Альфреда Вага, пирамидальная композиция, увенчанная аллегорической фигурой девы-Эстонии и ангела, больше всего напоминала театр марионеток, за кулисами которого случайно встретились самые неожиданные персонажи.

Как писал он значительно позже, замысел Адамсона повторял концепцию задуманного скульптором еще в 1913 году, но так никогда и не реализованного памятника трехсотлетию дома Романовых в Костроме.

Правда, в Таллинне вместо российских самодержцев, конечно, должны были быть политики Пятс и Тыниссон, генерал Лайдонер, древний вождь Лембиту, Калевипоэг и закованный им в цепи Нечистый…

«Общее впечатление: конфетная бонбоньерка и кладбищенская имитация, вместо монументальности – фарфоровая безделушка», – гласил со страниц журнала Looming безжалостный приговор.

В итоге проект был похоронен. Не только в силу художественной слабости, но и дороговизны: такого количества бронзы для изготовления памятника было в тогдашней Эстонии не сыскать.

Череда конкурсов
И Адамсону, и его заказчикам было очевидно: памятник победы в Освободительной войне будет установлен на главной площади столицы новоиспеченного государства – Вабадузе, бывшей Петровской.

Подарившее ей прежнее имя изваяние российского самодержца, собственно, как раз и было снято со своего постамента и перевезено на окраину Кадриорга именно для того, чтобы уступить место новому монументу.

Однако вот незадача: его установку почему-то решили строго увязать с проведением конкурса, который должен был определить планировку всей площади. И тут стали вырисовываться довольно неожиданные решения.

На конкурсе 1928 года победителем была признана работа архитектора Э. Якоби под девизом «Три льва». Согласно ей, памятника на площади не должно было быть вовсе – его функции поручались колоннаде, запланированной на горке Харьюмяги.

Решение достаточно эффективное и недорогое, оно имело неплохие шансы быть реализованным – да грянул мировой экономический кризис, и финансам Эстонской Республики на несколько лет стало не до увековечивания исторических событий.

Минули три кризисных года. Провели еще один конкурс. Первая премия не досталась никому, вторую получила работа Э. Куузика и Э. Лохка под девизом Pro Patria –четырехгранный обелиск в юго-западной части площади, у Карловского бульвара.

И все бы ничего, да только общая концепция оформления Вабадузе вяльяк опять осталась не проработанной в деталях. А пока она не была выбрана и утверждена, строительство тридцатичетырехметровой стелы вновь отложили в долгий ящик.

Наконец, провели в 1937 году и конкурс детальной планировки. Проект-победитель архитекторов А. Котли и Э. Лохка предусматривал глобальные изменения. В частности –снос Яановской церкви и строительство на ее месте Дворца правосудия.

Перед ним планировалось установить увенчанную фигурой всадника стелу в шестьдесят семь метров – на двадцать пять метров выше, чем в Риге, не говоря уже о довольно скромном памятнике Свободы в Каунасе, тогдашней столице Литвы.

Инициатива вызвала, скажем так, недопонимание со стороны церковного прихода. Разрешить его удалось обещанием столичных и государственных властей выстроить новую Яановскую церковь, например, на Нарвском шоссе.

Наконец, президентский общегосударственный комитет по установке монумента Освободительной войны и Комиссия по площади Свободы назначили срок открытия будущего памятника: 24 февраля 1943 года.

Решение было принято летом 1939-го. А буквально через год Эстония оказалась присоединена к Советскому Союзу. Увековечивание «временной победы буржуазии над пролетариатом» потеряло актуальность.

Глава правительства ЭССР Й. Варес-Барбарус передал собранные для сооружения монумента 569 000 крон на строительство «Дома культуры трудового народа» – нынешнего здания Минобороны.

Финальный рывок
По понятным причинам вернуться к давнишним намерениям удалось вновь после восстановления государственной независимости Эстонии – в первой половине девяностых годов прошлого века.

В 1993 году, как водится, провели конкурс проектов планировки площади Вабадузе. О сооружении на ней монумента в условиях не упоминалось, однако большинством представленных работ он был обозначен.

Еще через пять лет был реализован проект архитекторов А. Алвера и Т. Труммала: у подножья горки Харьюмяги встали шесть флагштоков, на которых в праздники реяли государственные флаги, в будние дни – сине-черно-белые вымпелы.

С началом нового века инициативу берут в руки власти города – и проводят очередной конкурс. Президент А. Рюйтель предлагает соорудить памятник на Певческом поле, большинство поступивших проектов хотят видеть монумент на площади Свободы.

2003 год принес неожиданное решение, принятое, почему-то, многими за финальное: в начале Карловского бульвара по проекту архитектора Л. Лапина сооружается модернистская скульптура в виде двух обелисков – так называемые «Часы свободы».

Не успели утихнуть разговоры о том, неужели на этом сага о монументе и завершится, как правительство объявило: часы – часами, а памятник Свободе будет воздвигнут отдельно. В 2005 году это обещание зафиксировал камень на горке Харьюмяги.

Еще через два года были оглашены победители очередного, на этот раз, как оказалось, финального конкурса: коллектив архитекторов, состоящий из Райнера Стернфельда, Кадри Кихо, Анто Сави, и их проект под девизом Libertas.

Установить памятник изначально намеревались, вроде бы, к девяностолетней годовщине провозглашения Эстонской Республики – но управиться со строительством успели почти на полтора года позже.

Открытие монумента состоялось в девяностый юбилей сражения под Цесисом – 23 июня 2009 года: если учитывать, что посвящен памятник победе в Освободительной войне, дата подходящая.

* * *
Что было дальше – известно хорошо: биография нынешнего Креста Свободы представляет собой череду сообщений о проблемах с техническим состоянием монумента и необходимости их ликвидировать.

Неполадки с переменным успехом ликвидируются. Ремонт осуществляется. Памятник стоит. Для тех, кто в силу возраста не застал площади Вабадузе без него, он воспринимается высившимся здесь всегда.

Проходя мимо монумента или видя его за автобусным окном, невольно ловишь себя на каверзной мысли: за двенадцать лет своего существования Крест Свободы словно бы успел изменить свое семантическое значение.

Из памятника историческим событиям столетней давности, памятника времени становления и борьбы за существования той, юной Эстонской Республики он все больше превращается в памятник эпохи строительства монумента.

Не исключено, что именно таким он и будет восприниматься нашими потомками – если очередной ремонт, конечно, не изменит его нынешний облик и не дополнит его какими-то новыми, техническими или художественными элементами.

Йосеф Кац

«Столица»