Один из шедевров прикладной скульптуры эпохи барокко и герой сразу нескольких современных гидовских баек вновь предстал перед горожанами практически в первозданном облике.

Знатоки и ценители Старого города наверняка догадались: речь идет о резной фигурке древнеримского воина, красующейся на дверях здания посольства Польши по адресу Суур-Карья, 1.

Появившийся на свет более трех с половиной веков тому назад, сменивший адрес, но не облик, переживший несколько покушений со стороны вандалов и хулиганов, он по-прежнему на посту.

Можно только восхититься выдержкой таллиннского собрата Стойкого оловянного солдатика – особенно учитывая, что создан он не из металла, а из материала, казалось бы, менее стойкого к времени – дерева.

Сказочника, который взялся бы пересказать его биографию, деревянный страж старинной таллиннской двери так до сих пор и не встретил. Хотя поведать вдумчивому слушателю он мог бы, без сомнения, немало интересного.

Спасенный реликт

В руках деревянного воина, как и прежде, – меч и копье, под ногами – полевой цветок.
Фото: Йосеф Кац

В конце XIX столетия облик Старого рынка был значительно старше, чем в наши дни: юго-восточный фронт застройки площади Вана-Тург формировали фасады бюргерских жилищ.

Иные из них успели обзавестись фронтоном в духе классицизма, иные, как нынешний ресторан Peppersack, смогли сохранить средневековый облик практически в изначальном виде.

Декорации начали меняться в 1903 году, когда банкир Георг Йоханнес Генрих Шеэль понял, что арендуемые им прежде помещения на теперешней улице Лай и тесны, и не слишком уж представительны.

Проект современного банковского здания был заказан у рижского архитектора Вильгельма Нойманна – одного из знатоков средневекового зодчества восточного побережья Балтики, теоретика и практика.

Окажись на его месте кто-нибудь другой – и от былой застройки, как, например, от комплекса домов и амбаров на углу улиц Вене и Аптеэги, уступившего место нынешнему отелю «Телеграф», остался бы в лучшем случае чертеж.

К работам предшественников Нойманн относился с максимальным, насколько это было вообще мыслимо в реалиях архитектурной реставрации своего времени, пиететом, пытаясь сохранить если и не все здание, то наиболее ценные его детали.

Так, если типовой, в сущности, средневековый дом, принадлежавший в начале ХХ века купцу Густаву Флорелю, спасти было все равно уже не суждено, автор новой постройки решил использовать в ее декоре отдельные вкрапления старины.

Тем более что и само банковское здание было решено Нойманном в подражание традиционному облику улиц ганзейского Ревеля: его треугольный щипец почти в точности повторяет аналог расположенного перпендикулярно так называемого «дома епископа».

Но главное, зодчий пощадил самый ценный элемент фасада предшествующей банку постройки – барочную резную дверь, заключенную, как было принято в местной строительной традиции, в унаследованный от готики портал.

Нойманн не был бы Нойманном, если бы не исследовал реликт старины: определил принадлежность вырезанных по дереву гербов домовладельцев и смог расшифровать высеченный на импостах готический шрифт.

Открытием он поделился на страницах своего труда, посвященного истории и памятникам искусства Ревеля: дверь и портал снесенного дома Флореля отныне были введены в научный оборот.

Имена и даты
Когда была возведена постройка на углу Старого рынка и Скотной улицы и чем была изначально – вопрос открытый: старейшие документы, датированные 1472 годом, говорят о стоявших на этом участке трех амбарах.

Через четверть века после того один из них – тот, что был известен горожанам на рубеже XIX–XX столетий как дом Флореля – стал жилым. И обзавелся типичным для бюргерских жилищ ганзейской поры стрельчатым порталом.

Появление этого декоративного элемента можно датировать с точностью до года: его порядковый номер от Рождества Христова высечен латинскими цифрами на импосте портала – той его части, где колонна переходит в арку.

Как выглядела непосредственно сама дверь, которой готический портал служил каменным обрамлением, можно только предполагать: свой нынешний облик она приобрела значительно позже – во второй трети XVII столетия.

Еще точнее – в 1665 году, когда владелец дома – ратман Христиан фон Дрентельн – затеял большую перестройку принадлежавшего ему здания. Затронула она в первую очередь интерьеры – однако и внешний вид здания обрел новый стилевой акцент.

В Европе царила эпоха барокко: художественного стиля, ценившего пышную замысловатость, охотно игравшего с этимологией слов и их семантикой, стремившегося свести воедино мотивы христианского богословия и наследия классической античности.

Заказанная Дрентельном в мастерской ведущего ревельского резчика по дереву Элерта Тиле дверь – едва ли не самый яркий образец подобного подхода. Достижение того уровня, когда уместнее говорить уже не о прикладном искусстве, а о высоком.

На двух дверных створках – изваяния апостолов Петра и Павла: первый был свидетелем распятия Иисуса, второй – наиболее пламенным распространителем его учения. Обоих лютеране считали своими ближайшими наставниками и учителями.

Примечательно при этом, что ни сам хозяин дома, ни кто-либо из ближайших членов его семьи имена эти не носили: на фамильную принадлежность недвижимости призван был указывать декор тимпана – верхней части дверного проема.

Слева от входящего был помещен герб рода Дрентельнов – с двумя стилизованными геральдическими лилиями и тремя звездами по центру. Справа – герб рода Рёмеров: три розы, а над ними – «поясной» двуглавый орел.

На гербе супруги домовладельца, Элизабеты Рёмер, красовался он не случайно: фамилия ее переводится как «римлянин», а птица с двумя головами была символом германской нации Священной Римской империи.

Видимо, к своей жене или же к родовому прозвищу ее предков ратман Дрентельн питал особо нежные чувства: римская тема обыгрывается в декоре входной двери его жилища дважды.

Между гербами супругов высится фигура римского легионера с мечом и копьем в руках. А под его ногами вырезана… ромашка: она обозначалась в нижненемецком языке тем же словом.

Беспокойная пора
Казавшиеся в начале ХХ века просторными помещения вновь выстроенного банка Шеэля через два десятилетия оказались тесны: последовало расширение здания и его внутренняя перепланировка.

В ее результате домовладение расширилось практически до начала улицы Виру, а портал бывшего дома Флореля оказался перенесенным с основного фронтона на боковой – с площади Вана-Тург на улицу Суур-Карья.

Мартовская бомбардировка 1944 года, в значительной степени уничтожившая оригинальные интерьеры банковского здания, готический портал с резной барочной дверью каким-то чудом не затронула.

Покушаться на памятник старины начали уже в мирное время – сами же горожане. Вначале, судя по фотографиям, где-то к концу шестидесятых годов из рук воина-римлянина пропало увенчанной вымпелом копье.

Затем на какое-то время исчез и он сам: бытует не слишком правдоподобная байка о том, что утащили изваяния шутники, принесли его приятелю в качестве свадебного подарка, а отцом невесты оказался милиционер, расследовавший похищение…

Как оно было на самом деле – сказать сложно. Однако в покое фигуру в костюме римского легионера не оставили: за неимением копья похищать у него принялись сжатый в правой руке кривой меч.

Последний раз он пропал в начале двухтысячных. Почти сразу родилась версия, что похитили его некие пацифисты – участники митинга против операции НАТО в Ираке весной 2003 года.

Говорили даже, что панк-движение Punamust опубликовало в интернете ультиматум: мол, вернем воинственному Марсу в руки меч только тогда, когда установится мир во всем мире.

Следов этого воззвания обнаружить и не удалось. А сам меч был получен владельцем дома по почте следующей осенью. Имя свое отправитель бандероли счел за лучшее не указывать.

* * *
Тогдашний главный специалист Департамента культурных ценностей Хелена Тедре обещала, что оружие будет возвращено деревянному легионеру, как только позволят погодные условия.

Что именно под этим подразумевалось – сказать по прошествии семнадцати лет непросто. Во всяком случае процесс, как говорится, несколько затянулся: во всей красе страж двери предстал в текущем месяце.

Чему можно исключительно порадоваться. Добавив при этом, что флажок на копье воина можно было бы сделать полихромным: стилистика эпохи барокко пестроту и красочность не просто допускала, но и весьма ценила.

Так что воссозданный вымпел вполне мог бы повторять красно-белые цвета малого герба Таллинна. Или и вовсе быть бело-голубым, полосатым – как и флаг столицы, родившийся, кстати, в том же XVII веке, что и деревянный воин.

Йосеф Кац

«Столица»

Related posts

• На старой торговой дороге
• Поднебесная под таллиннскими стенами: «китайское измерение» столичного пространства
• Имена таллинских улиц
• Над Ревелем плыл колокольный звон
• О самом первом православном храме в Таллине - церкви Святителя и Чудотворца Николая Мирликийского
• Переулок Катарийна кяйк в Таллине, знакомый и незнакомый