Вынесенная в заголовок фраза вовсе не позаимствована из современных СМИ: неприятные сюрпризы ежемесячный счет за свет приносил, случалось, и в довоенной Эстонии.
Когда, городская дума, после недолгих дебатов, решила поднять стоимость киловатт-часа с тридцати копеек до рубля.

Причины такого шага очевидны: идущая четвертый год мировая война и недавняя российская революция взвинтили цены практически на всё до казавшихся прежде немыслимых высот — инфляция набирала обороты.

Куда как менее понятным современному жителю Эстонии, может скорее показаться то, что «тарифный вопрос» решался более ста лет тому назад исключительно на уровне муниципальных властей.

Здесь, впрочем, нет ничего удивительного: единого поставщика электричества на территории доживающей свои последние месяцы Эстляндской губернии просто-напросто не существовало.

Не появился он, вопреки всем прилагаемым в двадцатые-тридцатые годы усилиям, и в Эстонской Республике: свет горожанам давали электростанции, принадлежавшие городам.

Цена света

В зале Таллиннской городской электростанции. 1938 год.

В самом конце 1918 года, когда в столице действовал режим затемнения, а исход войны, позже получившей название Освободительной, был еще далеко не очевиден, отцы города приняли новый коммунальный тариф.

Цены в нем были зафиксированы в финских марках и пенни: собственной валютой новорожденное государство обзавестись пока не успело, а деньги северного соседа пользовались доверием за свою покупательную способность.

Согласно постановлению отцов города, за один киловатт-час платить с 1 января надлежало две марки за освещение и полторы — в том случае, если электрическая энергия использовалась для работы тех или иных машин или станков.

На первый взгляд, это было совсем не много: номер газеты «Waba Maa», в которой новый тариф был опубликован, стоил в розничной торговле всего 30 пенни. Вопрос был в другом: данная цена была применима только к тем абонентам, у кого имелся счётчик.

Большинство подключенных к электрической сети частных домовладений им в царское время не пользовались. Плата с них взималась в буквальном смысле этих слов «за свет» — в зависимости от имевшихся в квартире электрических лампочек.

«Ламповый тариф» выглядел куда как запутаннее. Прежде всего, платить за одну расчетную лампу следовало по-разному в зависимости от того, находилась она в жилом помещении или же в служебной конторе. А также в зависимости от… времени года.

Так, в январе за одну оснащенную металлической нитью «электрическую лампу каления» следовало заплатить 54 пенни в квартире и 74 пенни — в учреждении или магазине. В декабре же подобные расценки были определены в 58 и 80 пенни соответственно.

Дешевле всего ламповое освещение обходилось в светлую пору: в длинные майские дни одна расчетная лампочка стоила в месяц 14 пенни частному лицу и 18 пенни — предприятию. А в июне действовала единая ставка в 14 пенни для всех.

Плату надлежало ежемесячно вносить в кассу электростанции на бульваре Пыхья: только шесть лет спустя денежные переводы стал осуществлять Городской банк и бухгалтерия городской управы.

Колебание цен

С высоты дня сегодняшнего легко сказать: опубликованный в новогодних выпусках таллиннских газет за 1919 год тариф очень быстро оказался отнесенным к категории намерений — благих, но нереальных в принципе.

Прежде всего — по причинам, от городских властей не зависящих: экономическая ситуация в стране, ведущей борьбу за свое существование, отличалась от стабильности довоенных лет и деньги неизбежно обесценивались.

Усугубились и проблемы чисто энергетического свойства: пущенная в 1913 году таллиннская электростанция работала на угле. Поставлялся он поначалу из далекого британского Кардиффа морским путем — как и в Петроград, кстати.

Прерванными оказались и поставки угля из Донбасского бассейна, а на разработку месторождений горючего сланца и переоборудования под них котлов столичной электростанции были необходимы и время, и, опять-таки, дополнительные средства.

Все эти факторы, безусловно, отражались на стоимости электроэнергии: в начале двадцатых годов таллиннским отцам города чуть ли не раз в три-четыре месяца приходилось пересматривать действующие тарифы в сторону их повышения.

Вздорожание электричества провоцировало общий рост цен. Так, в октябре 1920 года ведущие газеты — «Каjа», «Рäewaleht», «Waba Маа», — писали, что именно по этой причине вынуждены повысить стоимость одного номера с двух марок до трех.

А вот что реагировало на колебания цены на электричество диаметрально противоположно ее росту — это арендная плата за квартиры и дачи в Нымме, далеком и не всегда легкодоступном пригороде столицы.

Повышалась стоимость киловатт-часа — дорожал билет в электропоезде — владельцы ныммеской недвижимости были вынуждены понижать съемщикам плату за жилье: ради большей привлекательности.

Рекомендовано понизить

Винить муниципальные власти в подорожании проезда в электричке до Нымме оснований не было: ток железнодорожная ветка получала не с берегов Таллиннской бухты, а от новой торфяной ТЭЦ в Элламаа.

Но и столичные власти — владельцы городской электростанции — порой не упускали возможности

воспользоваться ей как еще одним средством для пополнения городской казны, сто лет тому назад бывавшей в дефиците.

Так, например, по свидетельству газеты «Вести дня», отцы города в 1927 году установили отдельный тариф для жителей Копли, население которого, скажем прямо, свободными средствами в кармане похвастаться в ту пору точно не могло.

Формально все выглядело благопристойно: исторически район получал ток от динамо-машин судостроительного завода. После того, как завод окончательно обанкротился, подача света прекратилась, и городу пришлось тянуть на полуостров провода.

Трата, действительно, была для муниципалитета непредвиденной. Однако население Копли считало, что оно ни чем не хуже жителей других частей города, подключенных к городской электросети без взыскания расходов по прокладке электросети к ним.

Чем закончился спор и к какому компромиссу пришли стороны в конце концов — сказать сложно. Однако сетования по поводу того, что за свет столичный обыватель вынужден платить по завышенному тарифу, перекочевали из двадцатых годов в тридцатые.

«Городская комиссия по делам освещения и водоснабжения постановила, что плата за электричество слишком высока, вследствие чего оно находит себе слишком медленное распространение», — писали в марте 1930 года таллиннские «Вести дня».

Издание констатировало: из 7400 жилых домов к электросети в столице подключены только 2900. И предлагало, ради снижения цен, понизить гербовой сбор с ежемесячных счетов и упразднить залоговую стоимость счетчиков электричества.

«Комиссар цен М. Юхкам последнее время исследовал стоимость электричества, — писала та же газета четыре года спустя. -Особенно дорого оно в Таллинне, Нарве и Нымме. Рекомендовано понизить цену до 3 сентов за киловатт-час».

Стоит пояснить: речь шла именно о себестоимости, которая на тот момент составляла в столице 4,34 сента. Конечному же потребителю она обходилась в 22 сента — если, конечно, он платил по счетчику.

Оплата по числу светильников к тому времени исчерпала себя: с помощью специального приспособления горожане наловчились подключать к цоколям лампочек электроутюги и электроплитки.

Власти одно время активно боролись с подобным «электропиратством», а потом решили ликвидировать саму возможность его возникновения: отменили «поламповую» оплату света.

* * *

Весна 1937 года порадовала таллиннцев нововведением: отныне оплачивать стоимость электроэнергии стало возможно исходя из площади освещаемого помещения -и, опять-таки, в зависимости от времени года.

Больше всего новшество пришлось по нраву владельцам магазинов: один из них жаловался, что по счетчику подсветка одной только оконной витрины обходилась ему в сумму, равную месячному жалованию приказчика — 53 кроны.

Учитывая, что, согласно статистическим данным, житель тогдашнего Таллинна потреблял чуть больше 30 киловатт-часов в год, можно высчитать: годовой счет за электричество обходился ему в шесть с половиной — семь крон.

Вроде бы — не так уж и много. Хотя, с другой стороны, речь идет именно об абстрактном «среднестатистическом», включающем в себя жильцов как подключенных к электросети жилищ, так и обходящихся без нее.

А ведь в ту пору жители каменных многоквартирных домов столицы пользовались уже не только электроплитами, но и холодильниками, и даже электробигуди и тостерами — счет мог набежать немалый.

Представить реакцию на него в любые времена совсем нетрудно. Труднее, увы, помочь тем, для кого электроэнергия в наши дни внезапно стала едва ли не роскошью — словно век тому назад.

Йосеф Кац
«Столица»

Related posts

• «Мавзолей памяти» на Военном кладбище в Таллинне
• Эхо победы
• Таллинн и 24 февраля 1918 года