Среди полусотни населенных пунктов Эстонии, обладающих городским статусом, большинство возникло естественным путем – развиваясь из поселка у гавани, речной переправы, городища на неприступном холме, а позже – у разбогатевшей мызы или промышленного предприятия. И лишь один из них, пожалуй, появился по воле одного-единственного человека – отца-основателя барона Николая фон Глена. Это Нымме. И хотя вспомнить всю более чем вековую историю единственного среди столичных района с «городским прошлым» одним махом не удастся, остановиться на нескольких наиболее примечательных фактах из биографии Нымме и его основателя барона Гленна. Что надоумило Николая фон Глена, сына владельца мызы Ялгимяэ, помещика Петера фон Глена обменять плодородные земли за озером Харку на поросший сосняком склон Мустамяги – сказать сложно. В глазах современников поступок этот выглядел почти безумием.

Рождение озера Юлемисте: В народе существует предание о рождении озера на Ласнамяги. Однажды батраки поместья Мыйгу распахивали поле. Работали они до позднего вечера, но не приметили в природе никаких странных или необычных предзнаменований. Батраки оставили плуги на ночь в поле, собираясь чуть свет вновь начать трудиться. Глубокой ночью людей разбудил громкий крик, который раздался в поле: "Озеро идет! Озеро идет!". За криком последовал необычайный гул. Затем из глубокой расщелины, которая-де и сейчас темнеет на дне в самой середине озера, потоком хлынула вода вместе с разнообразными рыбами. К утру на месте поля простиралась озерная гладь. Среди местных жителей бытовало поверье, что из озера Харку в Ыйсмяэ глубоко под землей течет в озеро Юлемисте быстрая речка. Оттого и водятся в Юлемисте те же виды рыб, что и в озере Харку. Считается, что рыба переплывает из одного озера в другое по подземной реке. Еще рассказывают, будто со дна Юлемисте подняли недавно несколько плугов. Полагают, что это те самые плуги, которые батраки оставили на барском поле, когда за ночь там появилось новое озеро...

Случилось это в стародавние времена. Однажды медленно поднимался по склону Тоомпеа человек высокого роста. По одежде его можно было принять и за рыцаря, и за монаха, а по обличию за человека сильного, но жестокого. Был он весь будто из железа — под монашеской рясой железные доспехи, железные мысли в железной голове, железное сердце в железной груди. Вдруг он услышал звонкий смех детей, заставивший его вздрогнуть. В глазах вспыхнула злоба. Внизу под холмом, у крепостного рва заметил двух детей, мальчика и девочку. Весело смеясь и болтая, дети бросали в воду камешки. — Я вижу, судьба готовит вам совсем иное, чем я. Изменить судьбу я не в силах, но воздвигнуть препятствие на ее пути могу, — подумал рыцарь. А вслух добавил: — И непременно воздвигну! Дети вскочили, услышав грозный голос, а рыцарь молвил: «Заклинаю, да будет так! Пусть судьбе не удастся соединить вас прежде, чем вы не засыплете ров доверху и не сровняете земляные валы до основания. С тех пор прошли столетия. Дети без устали заполняют ров, бросая в него камни и землю, которые приносят с валов. Они трудятся безостановочно, пытаясь приблизить счастливый день. Поэтому те, кто гуляет весной и летом на земляных валах, слышат иногда шум падающих в воду камней и детский смех, осенью же и зимой до редкого прохожего доносятся жалобный плач и шепот утешения. Немало сделано уже детьми города — на месте бывших валов чудесный парк, а от двух с половиной километров крепостного рва остался только красивый пруд Шнелли.