“…Для шведов Таллинн был всего лишь колониальной крепостью, используемой в военных целях. В этот период /1561-1710 – Й.К./ возводились лишь мощные земляные и каменные бастионы, остатки которых сохранились до наших дней…”
Введение
Цитате, с которой я позволю начать своё небольшое исследование чуть болле четверти века. Взята она, правда, не из научного труда, а из менее “серъёзной” книги – путеводителю по Таллинну, выпущенному издательством “Периодика” в 1974 году. Однако цитата эта неплохо иллюстрирует позицию официальной историографии тех лет по отношению к т.н. Шведскому времени. Полтора века, прожитых эстонскими землями под властью шведской короны не вписывались, вероятно, в удобную схему “феодализм-капитализм-социализм”, потому и упоминанить о них в изданиях, расчитанных на широкую публику стремились вскользь. Немаловажную роль оказала здесь и сама история – средневековый Тарту с обеими зданиями Academia Gustavo-Carolina обратился в руины после Северной войны; два с половиной века спустя схожая судьба постигла и “самую дорогую жемчужину в короне Королевства” – барочную Нарву. А фортификационные сооружения 17ого столетия – низкие, приземистые, не чета живописному частоколу башен на Торниде вяльяк – обыватель и не сразу догадается,что это творения рук человеческих. Ну а если поинтересуется – замечательно! Расскажем ему, какое “гнездо колониальной агрессии” готовили коварные шведы за счёт бедных горожан и от каких несчастий спас Россию Пётр Первый, вовремя выкуривший заморских “колонизаторов” из их “логова”!
Как известно, времена имеют привычку меняться, и то,что вчера казалось истиной в последней инстанции ныне кажется тенденциозным и старомодным. Но на место прежним заблуждениям уже спешат новые исторические мифы. Теперь уже шведское время сервируется чуть ли не как “золотой век”, время наиболее благоприятное для развития искусств и ремесёл, время невероятного взлёта культуры, наиболее благоприятный период в истории Эстонии. Крайности со знаком “минус” заменяются на соответствия положительного значения – создаваемая сеть крестьянских школ приравнивается чуть ли не к всеобщей грамотности, проект канцлера Оксеншенрны даровать Нарве права королевской резиденции преподностися чуть ли ни как факт того, что город являлся “второй столицей Швеции” и т.п.
В своей работе я не ставлю, разумеется, цели развенчать мифы и по сей день окутывающее времена шведского правления в Эстонии – задача эта чересчур глобальная. Однако мне бы хотелось проследить, какие изменения претерпели города Эстонии в период с 1561ого по 1710ый год – прежде всего в области градостроительства и планировки городов, что являлось предпосылками этих изменений и в какой степени градостроительная политика Шведского королевства оказала влияние на развитие городов Эстонии в последующие периоды.
Оговорюсь сразу, что под городами Эстонии я подразумеваю и те, которые в результате Ливонской войны оказались под властью Польской /Пярну, Тарту/ и Датской /Курессааре/ короны и, будучи присоеденинены к владениям Швеции, были отнесены не к Эстляндской, а к Лифляндской провинции. Так же отмечу, что в работе будут рассмотрены лишь те горда, которые не утратили свой городской характер и привелегии в ходе Ливонской войны; средневековые города, потерявшие свои права и переданные в лен частным лицам /Пайде, Раквере/ или сохранившие городской статус, но пришедшие в упадок /Вильянди/ рассматриваться в моей работе не будут.
В поисках идеала.
Прежде чем приступать к непосредственному расмотрению поставленных вопросов, необходимо представить общую картину градосторительного искусства раннего периода Нового времени и показать, чем его основополагающие принципы отличаются от предшествующей эпохи.
Не вдаваясь в глубокие исследования градостроительных принципов средневековой Европы отмечу лишь, что характерной чертой европейского города эпохи феодализма была нерегулярность. Чёткий геометрический план, присущий городам эпохи античности не сохранился даже в городах, которые создавались на месте римских поселений /Париж, Вена, Кёльн, Трир и др./. Исключения состовляют лишь города, заложенные (перепланированные) по приказу монархов – приведу лишь два примера: французский Сойете-де-Гойне /основан в 1281 английским королём Эдвардом I для утверждения свой власти во французском домене/ и польский Краков, получивший регулярную сетку кварталов вместе с Магдебургским правом от короля Болеслава Стыдливого в 1257 году /впрочем, наиболее древняя часть города непосредственно примыкающая к подножию Вавельского холма, сохранила характер нерегулярности/.
Эпоха Возрождения, затронувшая практически все стороны человеческой деятельности, оставила свой след и в архитектуре. Наряду с выработкой нового языка архитектоники зданий и их декоративного убранства, велись поиски новых концепций “идеального города” и городской планировки. Основой изысканий были труды античных философов Платона и Аристотеля, а так же политические трактаты современников.
Поиски образца идеального города сочетались с идеями утопического “социализма” – ярким примером тому служит план идеального города Амаурота – столицы государства социального равенства Утопии, созданный самим Томасом Мором для первого издания одноимённой книги /1516 год/.
Поиски схем идеального города сопровождался разработками как радиальных, так и регулярных планировочных структур.
Наиболее “популярным” сторонникам радиального
решения является, пожалуй, не профессиональный зодчий, а писатель, имя которго известно многим, хотя навряд ли и десятая часть из них может назвать себя читателями его произведений. Я имею в виду столь горячо любимого Лениным утописта Томмазо Кампанеллу, который в своём труде “Город Солнца”, появившемся более века спустя после сочинения Мора /в 1623 году/, представил тип идеального города, выстроенного по радиальной схеме. Правда, градостроительная идея принадлежит свё же не ему, а итальянскому архитектору Филарете, который впервые предложил подобное решение в проекте звездообразного города Сфорцинда.
Кругообразный многогранный в плане город со сходящимися к центру радиальными улицами встречается так же в теоретических работах французского архитектора Жана Франсуа Перре /1601/ и англичанина Даниеля Спекле /1589, 1608/.
У регулярного решения планировки городов имелись не менее знаменитые поклонники. Первым теоретиком квадратного или прямоугольного плана города с пересекающимися под прямым углом улицами можно считать немецкого художника Альбрехта Дюрера (кстати, помимо “квадратного города”, изобретенем Дюрера считаются и заполненные грунтом орудийные башни – предки последующих бастионов, о чём, однако, упомянают куда реже, чем о гравюрах “Апокалипсиса” или знаменитой “Меланхолии” – вероятно, что бы не “дискредитировать” великого гуманиста…). Из имён менне известных можно упомянуть так же автора утопии “с христианским уклоном” Йогана Валентина Андреа /1619/, французских романсистов 17 века Дени Вэрасса /1675/ и Габриэля де Фуаньи, а так же сотрудника Лейденского университетеа Симона Стивена /труды опубликованы посмертно, в 1660 г./.
Не стоит забывать, что расцвет Ренессанса был временем отнюдь не только искуттва и культуры, но и беспристанных войн.Параллельно с поисками наиболее благоприятной для функционирования городской структурой шли изыскания и в области развития системы городских оборонительных сооружений. Близким к идеалу виделось сочетание всех трёх вышеупомянутых теоретических разработок: регулярной сети улиц, округлого очертания города и округлого же пояса фортификационных сооружений.
Крупнейшим теоретиком и практиком
фортификационной системы Нового времени является французский военный инженер, маршал Себастьян ле Претр де Вобан. Разработанная им система оборонительного пояса с бастионами, равелинами и рвами получила всеобщее распостранение и вошла в историю архитектуры под именем своего создателя. По системе Вобана в Европе было выстроено и укреплено более сотни городов.
Теоретические схемы идеального города проводились в ряде случаев и в действительность. Так, по радиальной системе сторилась с конца 16ого века город-крепость Пальманова, основанный как форпост против турок на рубеже венецианских владений. В Брабанте в 17ом веке строился семигранный, окружённый поясом бастионов, новый город Шерпенхеувель.
Говоря о примерах Германии, в лоне архитектурной традиции которой издавна находились и эстонские земли, нельзя обойти вниманием посёлок Фуггерай, выстроенный для своих работников коммерческой фамилии Фуггеров в Якобовском форштадте Аугсбурга /1516/, прямоугольный город Фройденшрадт, основанный в земле Шварцвальд герцогом Фридрихом Вюртембергским /1599/, а так же Новый город в Ханнау-Нойштадте, созданный для бежавших из Валлонии и Нидерландов протестантов рейхсгерцогом Филиппом Людвигом II /1600-1608/. Последний примечателен своим сочетанием всех вышеупомянутых трёх черт идеального города; по своей площади Новый город превосходил средневековую часть практически в три раза.
Не смотря на явную близость средневековой сакральной, профанной и фортификационный архитектуры Эстонии к германским образцам, архитектурные памятники Нового времени несут на себе явную печать и иных влияний. Дерзну назвать архитектурным стилем шведской провинции Эстляндии скромный и трезвый вариант барокко – северный его вариант, или как его иногда называют, старо-голландский классицизм. И если относительно оригинальности, или напротив провинциальности, гражданской застройки старой Нарвы можно вести долгие споры, то в общеевропейском характере городских укреплений Таллинна, Нарвы, Пярну навряд ли можно усомниться.
Но прежде, чем переходить к подтверждению этого утверждения, я считаю необходимым бросить беглый взгляд на градостроительную концепцию сюзерена эстонских земель 16-17века, т.е. на Шведское королевство.
Градостроительные и фортификационные теории и практика европейских стран нашли отражение в сторительстве и реконструкции городов как самой Швеции (включая и Финляндию), так и на завоёванных территориях по южному и восточному побережью Балтийского моря. Шведскими градостроителями создавались новые города, расширялись существующие, совершенствовались планировочные структуры средневековых городов. На захваченных землях, в том числе и в Ливонии, градостроительные меры сопровождались, как правило, возведением развёрнутых оборонительных соорцужений.
В конце 16ого-начале 17ого столетия шведское градостроительство имело прямые связи голландской школой. Для составления планов и руководства работами первоначально приглашались специалисты из Нидерландов. В частности, голландцами Хансом Флемингом и Петером Николаем де Кемпе был спроектирован и реализован город Готенбург (на территории современной Южной Швеции, отвоёванной незадолго до того у Дании; примечательно, что основную часть населения вновьоснованного города состовляли переселенцы из Голландии)
Начиная со второй четверти 17века в Швеции появляется целый ряд фортификационных инженеров-планировщиков местного происхождения – Олоф Буре, Олоф Ханссон Эрнехефвуд, Йоган Верншельд и др. Однако, это не означало прерывания традиционных связей с нидерландской архитектурной школой. Для совершенствования образования шведские фортификаторы направлялись в Лейден /см. выше/.
Однако, знакомство с новейшими достижениями фортификационного искусства не ограничвалось Нидерландами. Ведущий архитектор и планировщик Швеции середины 17ого века Жан де ла Валле принёс стране приёмы градостроительства Франции. Занимавшие во второй половине 17ого столетия ведущее положение в архитектуре и в фортификационном строительстве Швеции Никодим Тессин-Старший И Эрих Дальберг, совершали поездки в Италию, приобщаясь, таким образом, к архитектурно-художественным концепциям этой страны. В Италии бывал так же и Пауль фон Эссен, разговор о котором пойдёт более подробный в связи с Эстонией.
Подводя итог данной части своей работы, попытаюсь вывести главные тезисы:
*Идеальным городом в европейском градостроительстве считался многогранник или окружность, рассечённая прямыми линиями улиц, пересекающимися либо под прямым углом, либо расходящихся радиально от центральной площади. Неотьемлемой чертой идеального города считалось наличие мощного оборонительного пояса, состоящего из каменно-земляных укреплений, способных выдержать пушечный огонь – бастионов, равелинов, редутов.
*Применеие вышеуказанного идеала имело место в реальности на всей территории Европы – от Мраморного моря до Ботнического залива Балтики.
*Строительство идеальных городов или реконструкция имеющихся в соответствии с идеалом в абсолютном большинстве проводилось силами центральной власти; отыскать примеры перепланировки города по инициативе городских властей мне не удалось, хотя работы по укреплению фортификационного пояса велись и местными магистратами.
* Швеция, в состав которой в интересующее нас время входила и современная Эстония, обладала как политическим и экономическим потенциалом, необходимым для реализации градостроительных идеалов в жизнь, так и специалистами в данной области, причастных к достижениям европейской архитектуры и планировки.
Посмотрим, насколько и в какой мере шведам удалось применить обшеевропейский градостроительный идеал в своих Прибалтийских провинциях, прежде всего в той их части, которая ныне является территорией Эстонской Республики.
2. Идеал из камня и земли
Как известно, территория современной Эстонии переходила во владение Шведского королевства частями. Первым из городов Эстонии под власть шведского короля перешёл Таллинн – его магистрат и бюргерство присягнули на верность Эрику XIV 6 июня 1561 году. С 1583 года юрисдикция Швеции распостранилась на мааконды северной Эстонии, а с 1629 – и на южные /за исключением периода 1656-61, когда в результате военных они были захвачены Россией/. Последним к владениям Швеции был присоединён остров Сааремаа – в 1645 году.
Говоря о градостроительной политике Швеции применительно к тому или иному городу Эстонни следует учитывать влияние двух факторов – экономического и политического. Первый из них связан с превращением Балтийского моря во внутренее море Шведского корлевства, а так же с перемещением мировых торгровых путей с Балтики на Атлантику, повлекшим за собой угасание средневекового могущества Ганзейского союза. Политический же фактор сказывается в изменение статуса ряда городов: некоторые из них теряют свой статус столицы государства /Тарту/, другие же, напротив, повышают свою политическую значимость — иллюстрацией последнего, безусловно является Нарва (даже оставив в стороне проекты канцлера Оксеншерны о предаставлении Нарве статуса королевской резиденции, нельзя не отметить планы шведского правительства превратить Нарву в центр Ингерманландской провинции, оставленный, впрочем, в пользу Выборга)
Рассматривать применение концепции идеального города на территории Эстонни я нашёл необходимым в следующем порядке – от города, претерпевшего самые значительные изменения в градостроительном плане, к городам, планировка и фортификационный пояс которых не претерпел со времён средневковья существенных изменений. Придерживаясь оговоренной схемы, приступим к детальному рассмотрению.
Нарва
Применительно к истории архитектуры Эстонии, Шведское время можно бесспорно назвать “временем Нарвы”. Никогда – ни до, ни после – этот небольшой приграничный город не знал столь бурной строительной деятельности, как развернувшаяся в нём в 17ом столетии.
Ресмотря на то, что первые десятилетия шведского владычества Нарва прибывала в довольно плачевном сосотянии – сказывался общий экономический кризис, обусловленный как последствиями ливонской войны, так и событиями смутного времени в России – начиная с 40ых годов 17ого века город начинает вновь стремительно развиваться. Для оживления торговли на Балтике шведское правительство установило сравнительно низкие налоги. 1643 год1 отмечен в истории города знаменательным событием – король предоставил Нарве т.н. штапельное или складское право, т.е. даровал горожанам те привелегии, за которые нарвитяне боролись на протяжении практически всего Орденского времени.
Вырвавшийся из-под “опёки” Таллинна и имеющий над ним географическое преимущество /водный путь в Россию/ город стал играть всё более значимую роль в транзитной торгровли Запада с Востоком. Шведское правительство, заинтересованное в развитии новых экономических, политических и культурных центрах на окраинах своего государства, строило относительно Нарвы далеко идущие планы. Пик проектов пришёлся на сороковые-пятидесятые годы 17ого столетия, когда обсуждались идеи не только предоставления Нарвы статуса королевской резиденции, но и сторительства нового города ближе к морю /нарвские пороги и водопады не удовлетворяли намерения превращения нарвского порта в международную гавань/. Серъёзность данных намерения подтверждается фактом исследования устья Наровы шведским фортификатором Й.фон Роденбургом /1642 г./. От столь глобальных планов, правда, пришлось отказаться, но повышенный интерес правительства к Нарве и её будущему не ослабевал вплоть до захвата города войсками Петра.
В 1645 фортификационный инженер и генерал-квартирмейстер г. Тарту, Георг Швенгелль разработал план сооружения вокруг Нарвы нового оборонительного пояса. Город предполагалось защитить двенадцатью бастионами и наполненным водой рвом /для подведения воды от района водопадов предполагалось соорудить канал/. В результате сооружения нового фортификационного пояса территория города должна была увеличиться примерно в 4 раза.
Помимо грандиозности и неосуществимости план Швенгелля отличает стремление не только спланировать новую часть города /главные улицы его западной части должны были расходится радиально от от средневековой части города; северная часть должна была быть расчерчена регулярной сеткой улиц/, но и привести имеющуюся в наличии в соответствие с нормами регулярной планировки. Так, Швенгелль отметил на своём проекте план урегулирования улиц в средневековой части города. Однако центр Нарвы он всё же, видимо, намеревался вынести за границу средневековых городских стен – в новой части запланироаны две прямоугольных площади – рыночная и украшенная церковью “парадная”. Впрочем, план Швенгелля к реализации принят не был.
К осуществлению был принят проект упомянутого выше в связи с исследованием устья Наровы Йоханна фон Роденбурга. Терриртория Нарвы должна была увеличиться втрое; старая часть города оставалось по проекту лишь под защитой средневековых стен; к северу от него проектировалась новая часть города. Количество бастионов было уменьшено до шести /плюс один полубастион/; понимая сложность строительства специального канала фон Роденбург решил оставить на своём проекте лишь сухой ров, постройка которого в каменистой почве тоже являлась задачей не из лёгких.
План фон Роденбурга примечателен по нескольким причинам. Прежде всего, он явно представляет из себя сочетание трёх компонентов идеального города, о которых уже неоднократно упомяналось выше: в новой части города /пригороде/ намечалось регулярная сеть улиц – четыре улицы по оси Север-Юг и и шесть перепендикулярных им с Севера на Юг; проектируемая часть была вписана в почти правильный овал1; почти по всей окружности этого “овала” /за исключением края, обращённого к реке и соприкасающегося непосредственно со старой частью города/ город обороняли бастионы, выстроенные по т.н. староголландской системе.
Проект фон Роденбурга представляет интерес и своей попыткой четко зонировать территорию нового города по роду занятий и общественному положению его жителей – чем ближе к средневековой части города, тем большие участки отводились под застройку и тем более высокую ступень на социальной лестнице должны были занимать домовладельцы2 На мой взгляд, подобная спланированная политика расселения была применена в Эстонии впервые.
Несмотря на новизну и оригинальность в вопросе социальной дифференцированности участков, проект фон Роденбурга не был безупречным. Слабость планировки заключалась прежде всего в том, что на территории проектируемого образования не было намечено композиционного ядра, т.е центральной площади. Не читались и оси главных улиц. Складывается впечатление, что фон Роденбург видел проектируемую часть не столько “новым городом”, а именно “пригородом”, как и обозначалось на его плане, не парадной стороной, а, скорее чисто жилым придатком, чем-то вроде нынешних “спальных районов”.
Несмотря на одобрение проекта лично королевой Кристиной, из намеченного успели соорудить немногое. Строительство бастионного опяса было приостановлено по приказу сменившего Кристину Карла X, застройка пригорода велась вяло – основными его жителями стали насильно переселённые из Ивангорода русские. Работы почти полностью прекратились в связи с разразившейся в 1656 году русско-шведской войной.
Пика своего процветания Нарва достигла после заключения в 1661 году Кардисского /Кярдеского/ мирного договора между Россией и Швецией, отрегулировавшего, помимо прочего, и вопросы транзитной торговли на Балтике.
Ещё до заключения мира шведское правительство вновь заинтересовалось Нарвой. Вновь был поднят проект перенесения города ближе к морю, однако в 1660 году от них отказались навсегда.
Первоначально, вероятно, строительство новой части города велось по довоенному, предложенному фон Роденбургом плану. Однако уже около 1660 года появляется новый план расширения и укрепления Нарвы. Приписываемый Хинрику Зеуленбергу проект уменьшает территорию нового города примерно на четверть, однако намечает бастионный пояс и вокруг средневековой части. Семь полных и один полубастион должны были быть построены и на противоположном, восточном берегу Наровы, не только повысив обороноспосособность объединённого города1, но и придав ему более завершенный, “совершенный” вид. Зеуленберг /если автором проекта был именно он, расширил идеальный овал городской планировки на обе стороны реки, однако какая-либо застройка на восточном берегу остутствует.
Впрочем, сооружать что-либо серъёзное на бывшем российиском берегу не спешили. Уже через три года – в 1663 свой план расширения Нарвы предлагает поковник Якоб Штель фон Хольштейн, известный так же как один из ведущих архитекторов старой Нарвы2. Вместо крупного и словно бы “независимого” пригорода плана Роденбурга Штель фон Холштейн предесматривал более скромное расширение городской территории. Новый мощный оборонный пояс проектировался по полукругу, центр которого совпадал с ансамблем двух церквей, находившихся в средневековой части города. Место новой рыночной площади отводилось в западной части нового пригорода. Укрепления на противоположном берегу реки ограничивались бастионами вокруг ивангородской крепости.
Проект фон Хольштейна представлял шаг вперёд прежде всего с фортификационной точки зрения – помимо бастионов он предусматривал сооружения так же и равелинов. Более логичным кажется и включениев новый оборонный пояс всего горда, а не только его новой части. Не смотря на то, что проект фон Хольштейна в большей степени, чем предыдущие, учитывал местные особенности, к реализации он принят не был.
Расширение Нарвы было начато лишь два десятилетия спустя, в 1684 году3. План, по которому оно было соуществлено, принадлежал Эрику Дальбергу – инженеру, архитектору и политическому деятелю, главному фортификатору Шведского королевства, а с 1695 года так же генерал-губернатору Лифляндии и ректору Тартуского /позднее – Пярнуского/ университета.
Следует отметить, что план Дальберга был болле реалистичен и привязан к приграничному положению города. По сути он являлся не столько планом расширения, сколь укрепления Нарвы. В нём Дальбергом был использован опыт строительства новейших фортификационных сооружений во Франции /система инженера С. Вобана/ и в Голландии /инж. М. Цебарис/. Среди фортификационных сооружений шведской Прибалтики нарвские являлись едва ли не самыми масштабными и дорогостоющими. Их сооружение, затянувшееся до самой Северной войны, обошлось правительству в 885,4 тыс. рейхсталлеров, а по размаху работ укрепления Нарвы могли сравниться только с рижскими.
В связи со строительством нового оборонного пояса территория Нарвы увеличилась в два раза. Новая её часть получила название Нового города, в противовес Старому городу, окружённому средневековой городской стеной. Планировка Нового города по проекту Дальберга была регулярной.Его композиционным центром должна была стать спроектированная Дальбергом новая рыночная площадь. Функции площади не ограничивались чисто утилитарными задачами. Парадность ей должна была придать церковь шведско-финского прихода, так же спроектированная Дальбергом. Отстроить её в камне не удалось, но сохранился её проект, решённый в совершенно отличном от средневековых церквей Эстонии стиле. Судя по проекту 1683 года, это должно было быть крестовое в плане строения, увенчанной куполом с галереей. Шведско-финская церковь была близка к барочным сооружениям католической части Европы1, однако её автор спроектировал несколько подобных церквей и в Швеции (можно упомянуть о стокгольмской церкви Ульрики-Элеоноры, а так же о деревянных церквях в Нарве /на месте предполагаемой каменной/ и в Таллинне /первая Карловская церковь на Тынисмяги/; ни одно из этих сооружений до нас не дошло). Расположение сакрального сооружения на главной площади города отсылает нас к “городу Солнца” Т. Кампанеллы /см выше/.
От рыночной площади на север проектировалась главная улица Нового горда – Королевская, которая замыкалась выстроенными в барочном стиле Королевскими воротами. Королевской улице отводилась роль оси симметрии и композиционного “стержня” новой части города. Параллельные ей новые улицы увязывались с уличной сетью Старого города по направлению Север-Юг.
Участки под строительство в Новом городе отводились в два раза меньшими, чем в средневековой части. Вероятно, эту часть Нарвы намеревались застроить блокированными жилыми домами, как это часто применялась при строительстве новых частей городов в 18ом столетии2. Есть все основания полагать, что блокированными жилыми домами намеревались застроить и новую часть Пярну /см. ниже/. Однако ни в Нарве, ни в Пярну данный проект осуществлён не был. Не была снесена и средневековая городская стена, которая разделяла Старый и Новый город, не только затрудняя естественное сообщение между ними, но и способствуя сохранению представления о новой части как о средневековом форштадте, характеризующийся “второсортностью” и “подсобностью”. Впрочем, Новый город и намечался как район малоимущег населения – об этом говорит, хотя бы, расположение на его територии церкви для наиболле бедной этнической группы нарвских жителей, а так же характерные названия улиц – Вдовья, Сиротская, Богадельни.
Не смотря на то, что ни один из предложенных проектов модернизации Нарвы в Шведское время полностью осуществлён не был, Нарва к концу 17ого столетия представляла собой уникальный среди городов Эстонии ансамбль. Городская среда Нарвы формировалась на всех уровнях градостроительства и архитектуры. Город расширился по принципам, считавшимся тогда оптимальными и идеальными. Нарва приобрела новый комплекс оборонный пояс самой новой в то время фортификационной сиситемы, приспособленной к природно-географическим условиям города. Вид, который приобрела Нарва в результате преобразвоаний Шведского времени, предопределил развитие планировки города вплоть до начала промышленного переворота в середине 19ого века. Вплоть до 1944 года Нарва во многом сохраняла тот облик и ту особую городскую среду, которые были приобретены ей вследствие принятия к реализации плана Э. Дальберга.
Пярну
Говоря о градостроительной политике Швеции на территории современной Эстонни зачастую невольно придерживаются административного деления тех лет, перенося его в наши дни. Иными словами, упомянают лишь о городах, относящихся к Эстляндской провинции, лишь вскользь упомяная о тех, которые с 17ого века по 1917 год входили в состав Лифляндии. А между тем именно на территории Южной Эстонии шведским правительством был осуществлён не менее значительный градостроительный план, чем нарвский, а тем более – таллиннский.
Судьба не была милостлива к Пярну в годы Ливонской войны. В результате военных действий была уничтожена старейшая, заречная часть города – т.н.Старый Пярну, имевшая в Cредние века статус отдельного горда1. Новый Пярну, выросший на южном берегу реки неоднократно переходил из рук в руки и так же серъёзно пострадал от военных действий и пожаров. Под власть Шведской короны Пярну окончательно перешёл в 1617 году.
Благоприятное расположение города в устье реки Сауга способствовало восстановлению утраченной в ходе военных действий роли в торговле. Доля Пярну в транзитной торговле была меньше, чем у Нарвы, однако он играл определённую роль в торговле метрополии с Прибалтийскими провинциями.
Укрепление и расширение Пярну берёт своё начало в середине 17ого столетия. Имеются сведения о составленном Г. Швенгелем /см выше/ плане города, однако что этот план представлял из себя, когда он был составлен2, собирались ли воплощать его в действительности и если собирались, то что послужило отказом от него, мне выяснить не удалось.
Реальные шаги к преобразованию города были сделаны в конце 60ых годов 17ого века, когда по инциативе уже знакомого нам Э. Дальберга был обьявлен конкурс на модернизацию Пярну и его укреплений. К сожалению, мне так же не удалось найти какое-либо упоминания о работах, предоставленных на конкурс, а так же об их авторах, за исключением, разумеется, победившей. Её автором стал Пауль фон Эссен, генерал-квартирмейстер, а впоследствии и комендант Таллинна.
План фон Эссена предполагал обнесение города мощным фортификационным поясом, выстроенным по новоголандской системе. В состав новой системы фортификаций входили семь бастионов и два рвелина; обороноспособность новых укреплений повышал и окружавший бастиооный пояс заполненый водой ров. Количество бастионов – семь – не является случайным. Одной из отличительных черт имено голландской системы укреплений является данное число бастионов. Скорее всего мы имеем дело с традиционным представлением о числе семь как о наиболее совершенном, доставшемся голландским фортификаторам в наследство от средневековой нумерологии и даже от ветхозаветной магии цифр. С другой стороны – и это как нельзя хорошо видно именно на примере Пярну – архитекторы средневековья, а так же и Нового времени нередко пытались улучшить “дела земные” посредством “дел небесных”, прибегая при определении места постройки к “науке” астрологии. Известно, в частности, что именно при помощи гороскопов, составленных для императора Рудольфа немецким астронономом Иоганом Кеплером определялось место закладки нескольких церквей в Праге. Прибегал ли фон Эссен к “помощи” астрологии сказать нельзя, однако, соответственно с традицией своего времени он присвоил семи пярнуским бастионам имена семи известных в то время планет солнечной системы3. Двум равелинам, соответственно, достались названия Утреней/Полуденной и Вечерней звезды. Для сообщения с городом в валах были устроены трое ворот – Таллиннские, Рижские4 и Водяные.
Бастионный пояс полностью охватывал территорию средневекового города и примыкавшего к нему замка, причём замок не только оказывался невключенным в оборонительную систему. При этом новые фортификации включали в состав города и те части, которые не относились к границам средневековых крепостных стен. Территория горда увеличилась, таким образом, фактически в три раза за счёт “выброса” в южном направлении.
План модернизированного и укреплённого Тарту приближался к почти правильному овалу, северная часть которого, однако, оставлась как бы “срезанной” примерно четверть. Причиной подобного отступления следует искать в двух факторах. Первый из них – географический: с северной стороны естественной преградой на случай осады являлась река Сауга. Вторым фактором являлся экономический: возведение пярнуских бастионов было делом не только трудоёмким, но и дорогостоющим. Учитывая то, что в отличии от приграничной Нарвы Пярну находился в относительно спокойном месте, автор проекта, вероятно, посчитал не столь необходимым возводить на заболоченном берегу новые укрепления и решил использовать имеющиеся в наличии: средневековая городская стена со сторорны реки была встроена фон Эссеном в куртину нового оборонного пояса. Впрочем, очень скоро история доказала несостоятельность подобной “экономии” – обстрел Пярну в Северную войну вёлся именно со стороны реки.
Исследователи отмечают регулярность планировка Пярну ещё в средневековую эпоху: почти все его улицы пересекались под прямым углом. Возможно, на подобную, нетипичную для Средних веков регулярность оказал влияние тот факт, что Новый Пярну был основан по распоряжению правителя – Сааре-Ляэнеского епископа посе разграбление литовцами его прежней резиденции на противоположном берегу реки Сауга. Данной особенностью планировки воспользовался фон Эссен – проектируемые им улицы новой части являлись логическим продолжением уличной сети1 средневекового города.
В связи с увеличением городской территории переместился и его административный. финансовый, а так же композиционный центр. Им стала рыночная площадь, возникшая ровно на границе двух частей города – средневековой и новой. Её сооружение стало возможным после сноса старых городских стен, по трассе которых прошла главная улица модернизированного Пярну – современная ул. Рюйтли. Она же ялвлялась и новой композиционной осью города. Параллельная ей улица Кунинга связывала двое основных ворот города – Таллиннские и Рижские.
Как было указано выше, застройку новой части Пярну блокированными домами, как то предполагалось фон Эссеном, осуществить не удалось. Однако масштаб одноэтажной застройки, предполагающийся блокированными домами был в данной части города в основном выдержан2, хотя имелись и исключения /Рюйтли 21/.
Давая общую оценку градостроительной политике Шведского королевства относительно Пярну можно сказать, что из всех городов Эстонии именно он претерпел в Шведское время самые большие изменения. Прежде всего это касается увеличения городской территории и укрепления её мощным фортификационным поясом, построенном в соответствии практически со всеми требованиями градостроительного идеала Нового времени. В отличии от Нарвы и тем более Таллинна, о чём будет гоаориться ниже, именно в Пярну была впервые стёрта граница средневекового города – крепостная стена. Присоединённая к городу частьне приобрела статус окраины или “района малоимущих”, но стала неотъемлимой частью гордской территории. Именно благодаря модернизации, проведённой по проектам и под руководством фон Эссена пярнуский старый город обрёл тот композиционный центр, которй сохранялся вплоть до второй Мировой войны1, причём расположен он был не на территории средневековой части, а на их стыке. Несмотря на уничтожение в 19 столетии фактически всего бастионного пояса старая часть Пярну во многом сохранила те черты идеального города, которые были приданы ему с 1670ого по 1710 год в соответствии с проектом П. фон Эссеном.
Таллинн
Город, первым присягнувший на верность Шведской короне долгое время оставался вне градостроительных проектов нового сюзерена. Основное внимание Стокгольма было приковано к модернизации Нарвы. Работы по усовершенствованию городских укреплений, которые велись в Таллинне в первые десятилетия 17ого века скорее были направлены на дополнение уже существующего средневеквого оборонного пояса новыми деталями2, чем на сооружение чего-то абсолютно нового.
Но даже в не самые благоприятные для Таллинна годы /например, во время Польско-Шведской войны 1600-11 г.г./ некоторая модернизация гордских укреплений производилась. Так, в промежутке с 1603 по 1611 год перед большими Морскими и Монастырскими воротами соорудили новые предвратные укрепления, в ходе работ по укреплению Тоомпеа соорудили проход на месте будущих Рижских или Домских ворот. Рукводителем работ был известнейший представитель таллиннского Ренссанса – Арент Пассер. Все эти сооружения велись без всякой претензии на расширение городской территории и потому особо распостранятся о них в связи с темой моей работы я не буду.
Одним из первых планов по модернизации Таллинна относится к 1634ому году3. Согласно проекту, автор которого не ясен, территорию Нижнего города намеревались обнести поясом из девяти полных и одного полубастиона, решённых в староголландском духе. На защиту Тоомпеа полагалось два полу- и один полный бастион, намеченных с самой незащищённой стороны Вехнего города – т.е. со стороны Тынисмяги.
Говорить о каком-либо преднамеренном расширении городской территории в рамках данного проекта едва ли приходится. Впрочем, в случае сооружения бастионов на северо-восточном краю между ними и городской стеной образовыалась относительно широкая полоса земли. На ней была намечена идущая параллельно городской стене улица. Её должны были пересекать три переулка, из которых один соответсвовал трассе, соединяющей проектируемые новые малые Морские ворота со средневековой частью города, второй примерно соответствовал современному Бремени кяйк /не ясно, намеревались ли пробить этот проход в те годы/, третий же довольно произвольно выводил к башне Хеллемани. Перед средневековыми Вирускими воротами проектировалась площадь в форме вытянутой трапеции.
Реализация данного плана придала бы Таллинну черты идеального города прежде всего с точки зрения фортификации, позиции же планировки и градостроительного идеала Нового времени отражены в данном проекте крайне скупо.
Реальные шаги к реализации данного проекта были приняты в 1647ом году, когда руководителем работ был назначен преподаватель таллиннской гимназии, профессор математики Гебхард Химселиус /Эбхард Химзель/. Под его руководством была воплощена в жизнь та часть плана 1634 года, которая относилась к северо-восточному отрезку городских укреплений. Благодаря строительству двух небольших бастионов, получивших позже прозвание “химзелевских” территория города расширилась на полоску земли на месте старого городского рва (несколько уже, чем было предусмотрено проектом 1634ого года). Так к 1652ому году в Таллинне образовалась первая расположенная вне городских стен улица – нынешняя Уус.
Развитием вышеописанного плана является и проект последней четверти 17ого века, предусматривающий так же основание у подножия Тоомпеа обширного пригорода, защищённого шестью бастионами и спланированного в соответствии с традицией немецкого идеала города. Территория пригорода должна была насчитывать 215 участков под застройку. Сеть улиц намечалась регулярной. Композиционное ядро новой части должна была составить площадь, взятая с западной стороны в каре “L”-образных зданий, с противоположной практически вплотную примыкать к подножию Тоомпеа.
Помимо своей малой практической необходимости – кого намеревались заселять в пригород? каламаяских рыбаков? население Тынисмяги, административно относящиеся к Верхнему городу? – проект поражает своей слабой проработанностью в аспекте повседной жизни: в окружающем пригород бастионном поясе не намечено ни одноих ворот для сообщения с остальными частями города, равно как и с внешним миром.
Автор проекта неизвестен, но сравнивая его с первым принятым проектом расширения Нарвы /см выше/, находишь массу сходств: “отчуждённость” пригорода от остальных частей города, отвлечённая геометричность планировки и др. Позволяет заподозрить в авторстве упомянутого в связи с расширением Нарвы Й.фон Роденбурга1
С 80ых годов работы по укреплению Таллинна вновь развернулись с новой силой. Прежде всего на подступах к Тоомпеа с южной стороны был выстроен большой Шведский бастион2 /1683 г./. В следующем году приступили к перестройке небольших земляных укреплений на месте теперешнего Ингерманландского бастиона3 – впрочем, его строительство затянулось чуть ли не до конца столетия.
5января 1686ого года король утвердил генеральный план реконструкции укреплений Таллина, составленный местным генерал-квартирмейстером, уже известным нам Паулем фон Эссеном и одобренный Э.Дальбергом. Под именем последнего он и вошёл в историю.
Как и проект 1634, дальберговский план уделял основное внимание именно фортификационным вопросам. Соорудить намеревались одиннадцать бастионов, причём по наиболее совершенной и наиболее дорогой системе С. Вобана /см выше/. Хотя территория города и должна была увеличиться примерно на 1/3 обширного и компактного участка присоединять не намеревались. Потому и не приходится говорить о каком-либо детальном рассмотрении планировки присоединяемых к городу частей. В лучшем случае они должны были обзавестись нешироким прозходами вроде уже упомянутой мной улицы Уус.
Впрочем, и из намеченного реализовать успели немного: к 1710 году укрепления Таллинна состояли из двух “химзелевских” земляных бастионов, трёх бастионов, выстроенных в процессе реализации дальберговского плана (Шведский, Ингерманландский и Сконенский4)и одного недостроенного (Финляндский на современной Торниде вяльяк), а так же трёх редутов – Пальмквистского, Готского и Паткуля. Частично выкопали и новый ров.
Завершая обзор Таллинна можно заключить, что градостроительная политика Швеции в отношении главного города Эстляндской провинции отличалась от других городов современной Эстонни. О применении модели идеального города в связи с Таллинном можно говорить лишь в аспекте фортификации (причем в этом аспекте на самом высоком уровне – Таллинн должен был получить самые дорогостоющие в регионе укрепления, хотя работы и были прерваны Северной войной). Не смотря на то, что именно в годы шведского правления Таллинн сделал первый “шаг за стену” — улицу Уус – на обшей картине развития города этот шаг особого значения не имел и вплоть до начала 19ого столетия Таллинн продолжал оставться преимущественно средневековым городом.
Курессааре
Курессааре, безусловно, относится к одним из наиболее своеобразных городов Эстонии. Прежде всего потому, что именно он приобрел городские права в то время, когда многие прославленные города ганзейской эпохи навсегда утрачивали своё могущество – в годы Ливонской войны. Трудно сказать, руководило ли молодым братом дасткого короля Магнусом тщеславие когда даровал посёлку, давно возникшему у стен епископского замка права города или у него были какие-то другие мотивы, но с 1563ого года Курессаре начинает отсчёт своих лет как полноправный город.
В состав Шведского королевства Курессааре вошёл последним из городов Эстонии – в 1645ом году. Вероятно, помимо титула, никакими другими атрибутами города тогдашний Курессаре не обладал и потому жуе через 7 лет появляется проект застройки Курессаре. По всей вероятности его автором является создатель самого глобального из нереализованных планов Нарвы – Георг Швенгелль1 /см выше/, хотя общая концепция имеет схожесть с работами фон Роденбурга, а архитектурное решение отдельных построек напоминает стиль фон Эссена.
Защищённый четырьмя полными и двумя полубастионами город вписан в правильный восьмигранник. В южную часть этой геометрической фигуры “врезан” модернизированный комплекс укреплений епископского замка. Застройка разбиты на прямоугольные и треугольные кварталы. Композиционная ось намечена главной улицей, идущей от ворот города к воротам замковых укреплений, роль композиционного центра играет квадратная в плане площадь.
Особенно любопытно пространство между городскими кварталами и замком. По большей части оно не застроено, лишь в левом углу иммется большое здание, вероятно с внутренним двором. Примечательны две восьмиугольные в плане постройки с ризалитами, преврашающими их в подобие креста, находящиеся перед замком по обе стороны от главной улицы. По плану они схожи со шведско-финской церковью Нового города Нарвы /см выше/.
Этот нереализованный план Курессаре интересен прежде всего тем, что предусматривал создание города практически на “пустом месте”, вне всякой привязанности, казалось бы, к существующей городской среде. ОднакО, жизнь распорядилась по-иному и послоедующая застройка Курессааре велась в Шведское время не в соответствии с абстрактным идеалом, а на основе сложившихся в догородской период дорог. Подтверждение тому – выстроенные три десятилетия спустя курессаареские важня и ратуша. Положившие начало формированию своеобразнейшей – треугольной – Ратушной площади Эстонии
Тарту
Из всех рассмотренных нами городов Старой Ливонии Тарту выпала, пожалуй, самая незавидная судьба. Из столицы пускай и небольшого, но государства, город был снизведён до уровня уездного. Тартуская торговля не смогла пережить удара, нанесённого городом Ливонской войной и составить конкуренцию Таллинну и Нарве.
Градостроительная политика шведского государства в отношении Тарту была схожа с таллиннской – основное внимание уделялось укреплению города. Впрочем, в отличии от Таллинна, крепостные стены Тарту находились в столь плачевном состоянии, что в конце 17ого века их даже пришлось признать обвалоопасными.
После утверждения на должности генерал-квартирмейстера королевста Э. Дальберга и его поездки по государству, в Тарту было решено соорудить пояс бастионов. Их общее число было определено восьмью, но соорудить под руководством П. фон Эссена успели лишь часть – два полных и один полубастион. Они были призваны повысить обороноспособность города со стороны Тоомемяги.
Из градостроительных мероприятий можно упомянуть, пожалуй, лишь план фон Эссена по спрямлению улиц средневекового города.
Подводя итог вышесказаному следует сказать, что градостроительный интерес шведского правительства к Тарту бы наиболее слабый на всей территории нынешней Эстонии. Следующий расцвет этого города прищёлся лишь на времена зрелого классицизма, хотя некоторые из намеченных ещё в Шведское время фортификационных планов продолжали осуществлять и на протяжении следующего, 18ого века.
3. Заключение
Несмотря на то, что многие города современной Эстонии было основано на разных этапах Средневековья, отрезок времени, проведённый в составе Шведского королевства оставил в их архитектуре и планировке заметный след.
Именно в период с 1561ого по 1710ый год градостроительная мысль и концепции планировки начали развиваться в одном ритме с остальной частью Европы. На территории Эстонии с разных позиций и с разной степенью успеха были применены новейшие достижения архитектуры и градостроительства.
В эпоху шведского правления города Эстонии впервые сделали первый рывок за рамки средневековья. Впервые их жители познакомились с масштабом и типом застройки, отличной от феодального города; новое восприятия улицы и площади не как “стен”, ограничивающих пространство, а как единцы измерения городской среды так же совпадает со шведским временем. Разрушение средневековых городских стен, каким бы прискорбным оно не казалось для нас, любителей истории из 21ого века, начатое в Пярну в конце века 17ого положило начала разрушению того замкнутого культурного мира города и противопоставления его деревни, которое было присуще средневековой ментальности. Регулярная планировка, долгое время считавшаяся идеалом, вперве пришла к нам именно в 17ом веке.
За полтора века правления Швеции горда Эстонии приобрели те размеры, которые они будут во многом сохранять вплоть до начала промышленного переворота 19ого столетия. Фортификационные сооружения, спроектированные шведскими инженерами и градостроителями в соответствии со всеми требованиями мировой военной практики оставались грозной силой ещё добрых полтора века.
Не стоит забывать, что помимо чисто военных задач сооружения бастионного пояса В Пярну позволило все тому же фон Эссену построить совершенно новое для Эстонии здание – точнее перестроить: из прежнего орденского замка корпуса университета. Пярну же оказался первым городам, нарушившим средневековое отношение к пригороду как району “низшего порядка”.
К новым типам сооружений Шведского времени следует отнести так же биржи, не смотря на то, что единствееная из построеенных находилась в Нарве на территории средневекового города.
Безусловно, те архитектурные, градостроительные и планировочные принципы, которые были заложены за 149 лет вхождения современной Эстонни в состав Шведского королевства определили тот облик старинных городов нвшей старны, который знаком нам несмотря на все войны и разрушения и поныне.
Использованная литература:
*Tallinn. Linnaehituslik kujunemine. D.Bruns – Tallinn, 1993
*Eesti arhitektuuri ajalugu. Toimetaja T. Tender – Tallinn, 1964
*Eesti arhitektuur /koide 1,2,3/ Uldtoimetaja V. Raam – Tallinn, 1993/96
*Alma mater Tartuensis. Koostajad T.Ilomets, H.Palamets – Tallinn, 1982
*Tartu linna ajalugu – Tallinn,1980
*Parnu sajandeis. A.Parek – Tallinn,1971
*Tallinna keskaegsed kindlustused. R.Zobel. – 1980
*История Таллинна (до 60-х годов XIXвека). Составитель Р. Пуллат – Таллинн, 1983
*Историко-архитектурные памятники Таллинна. С.Мяэвяли – Таллинн, 1981
*Нарва. О. Коченовский – Таллинн, 1991
*Таллинн: путеводитель. Х.М. Талисте – Таллинн, 1974
*Советская Эстония: энциклопедический справочник. Гл. ред. Г. Наан – Таллинн,1979
*Памятники архитектуры Эстонии. В.Вага – Ленинград, 1980
*Краков /в серии “Города и музеи мира”/. В.И. Савицкая – Москва, 1976
*Burgerhauser in Europa. H.Buttner, M. Meissner – Leipzig, 1980
*Deutsche Baukunst. Renaissance. K.G.Beyer, G.J.Reimann – Leipzig, 1983
*Guide to Danish Architecture I. by J.Sestoft & J.H. Christiansen – Copenhagen, 1991
Йосеф Кац
Публикуется на страницах нашего сайта, с любезного согласия автора.
Читать с монитора или экрана телефона удобно ни всегда. Предпочитая классический бумажный источник, где с лёгкостью и пометки поставить можно, обратимся к лучшему в Европе магазину литературы на русском языке.
Такой магазин, несомненно azon.market. Широкий выбор новинок! Цены в книжных магазинах, как правило близкие и отличаются не сильно. Именно потому при поиске где заказать и купить книгу в Европе, я выбираю azon.market. Во-первых, магазин расположен в Риге, а это особенно удобно по доставке заказа книг в Эстонию и Литву, в Таллин и Вильнюс, не говоря о других городах. Во-вторых, я живу в Таллине, и конечно, закажу дешевле и быстрее из Риги, чем к примеру, из Германии. В третьих, при заказе книг свыше 40 евро, доставят по Эстонии, Латвии и Литве до почтового автомата бесплатно. А если заказать свыше 65 евро, то могут задействовать курьерскую доставку на дом.
Во втором случае, уже не столь важно в какой части Европейского Союза вы живете, если конечно, ни в Греции, на Кипре или Мальте. Рижанам повезло особенно, им бесплатна доставка вне зависимости от суммы заказа.
Действует партнерская программа лояльности! Просто начните оформлять свой заказ, и система предложит вам доступные варианты доставки в вашу страну. Там же будут ясны все подробности.
Свой первый крупный заказ я сделал, в 2016-году. Доставка тогда заняла всего несколько дней. С тех пор, магазин постоянно держит в курсе о новинках и регулярных акциях. Позволяет иметь в руках новенькие, пахнущие типографской краской уютные книги, что обогащают знаниями, и дарят эмоции чтения. Отметил для желающих совершить путешествие в Таллин, несколько интересных путеводителей. Самый из них любопытный, Ольги Чередниченко. Её книга не просто справочник мест. Это личный опыт путешествий, не редко весьма нестандартный, автостоп и на автомобиле в одиночку! Не смотря, что книга издана в 2017 году, актуальна будет и через десять лет.
Вот, что она к примеру, там пишет: «Бывает, что при пересечении границ в развивающихся странах с путешественника пытаются стрясти пару долларов на некие «пограничные сборы». Всегда требуйте чеки. Примерно в 50% случаев данное требование волшебным образом отменит сбор. В развивающихся странах, выбирать отель лучше на месте. Дешевые отели просто не попадают в сети онлайн-бронирования». Эти её советы, конечно, не относятся именно к Прибалтике, но могут оказаться полезными впредь. Я бы не хотел рушить интригу и дам возможность узнать опыт Ольги вам самостоятельно.
Сфера же личных интересов лежит также в области художественной литературы, психологии и маркетинга. Вот книги, от которых я получил радость, прочитал или читаю в моменте сейчас, в 2022 году:
Не так давно, получил очередную партию книг с Azon.Market. Снял обзорное видео о достоинствах и недостатках. 05.11.2022:
Книга: Бодо Шефер, "Ментальная алхимия".
Книга: Бодо Шефер, "Законы победителей".
Книга: Бодо Шефер, "Я буду зарабатывать больше! Как постоянно увеличивать доходы".
Книга: Владимир Древс, "Миллионер с хорошей кармой".
Книга: Владимир Древс, "Ментальный алхимик. Как получить доступ к подсознанию и обрести уверенность".
Книга: Самюэль Хантингтон, "Столкновение цивилизаций".
Книга: Збигнев Бжезинский, "Великая шахматная доска".
